Второгодник
Шрифт:
— Нет, этот шедевр Николай Заболоцкий сотворил.
— А, тогда понятно, но все равно уважаю, — Суренович протянул руку и хитро посмотрел на меня. — А давай сочиним новинку песни для Новогоднего огонька? Слабо?
— А на английском можно? У меня есть одна, Happy New Year, называется. Может пройти как пожелание доброго года людям дорой воли.
— На английском, говоришь?
— Можно устроить хор всех ваших звезд, каждый, включая иностранцев, по две строчки, разными голосами, может впечатлительно получиться.
— А давай попробуем?
— Надо бы аранжировку сочинить. У меня
Мы подошли к пианино, а Юрий Суренович подтянул Александру Пахмутову и "Виражи". Я немного припух, как говорили в моем времени, потому что встретить молодую Пахмутову, улыбающуюся и позитивную, — это сильно торкает, знаете ли.
— Сашенька, познакомься, Игорь, не знаю отчества и фамилии, автор песен "Виражей". Игорь, это Александра Пахмутова, молодая музыкальная бомба. Композитор. Сашенька, у Игоря есть Новогодняя песенка на английском языке. Он предлагает спеть ее всем участникам съемок, каждому — по паре слов. Короче, давай послушаем, посмотрим, есть в этом что-то или нет?
Я размял пальцы, немного успокоился, чуток поразмыслил и, когда начал наигрывать великую вещь АББА, то был вполне в себе. С разных сторон подтягивались люди, и скоро возле пианино было не протолкнуться. Краем глаза я заметил Эдиту Пьеху и Муслима Магомаева, но пока это было неактуально, потому что мои мысли уже были внутри мелодии и слов.
— А что, непонятно, но красиво, — порвала тишину Александра Пахмутова. Из этого можно очень неплохую песню оформить.
— Я могу половину слов на русском выдать и аранжировку для электрогитарной группы и саксофона, — вставил я, глядя на Юрия Суреновича недвусмысленно просяще.
— Сашенька, можете поработать с этими ребятами и выдать к концу дня что-то приемлемое для съемок?
— Ну, это смотря в какой стадии готовности находится песня… — ответила Пахмутова без особого энтузиазма. Она не повелась даже на мое предложение стать соавтором.
Мы справились за три часа, включая текст, отпечатанный в нескольких экземплярах на русском и английском языках. Татьяна Петровна или, по ее просьбе, просто Таня чудесно пела вторую парию, Виталик освоил интонации Агнешки, Вовик же вполне себе неплохо выводил back-vocal. Получилось очень близко к оригиналу по голосам и непривычно, но тоже интересно по аранжировке.
— Мне очень нравится, пожалуй, я бы не отказалась от соавторства, — со своей знаменитой улыбкой выдала Александра Николаевна после финального прогона.
— Тогда давайте авторами обозначим ВИА "Виражи" и Александру Пахмутову. Не возражаете? Мне пока рано рисоваться на всю страну, прошу вас, не надо.
— Ладно, пошли радовать народ возможностью попеть хорошую песню.
После нашего исполнения по загоревшимся лицам певцов и певиц, а также Юрия Суреновича стало понятно, что остаток съемочного дня загублен, и все с энтузиазмом принялись разучивать новую песню. Александра Николаевна раскладывала музыку на партии с музыкантами оркестра Лундстрема, а мне поручили разложить слова на голоса присутствующих исполнителей.
Первый куплет исполнили "Виражи", а после припева первой вступила Эдита Пьеха, а продолжил Марк Бернес, потом Майя Кристалинская и следом Муслим Магомаев,
Я стал популярен и передал Эдите Пьехе песню "Надежда", Муслиму Магомаеву "Историю Любви", а Марку Бернесу "С чего начинается Родина". Все названные меня расцеловали или сердечно пожали руку, а остальные проводили, как подозреваемого в краже из кармана: знаем, знаем, ты украл, только доказательств, жаль, нет.
Так закончились эти замечательные два дня, и потянулись пять последующих. Я совсем не привык к такому времяпрепровождению, и мне пришлось целыми днями играть на гитаре. У меня уже получались сложные роковые соло, и хотя мне было еще очень далеко до моей цели: повторить композицию "Телеграф" Марка Кнопфлера из группы "Дайэр Стрейтс" и "Кармен" в исполнении Дидюли, — мне нравилось этим заниматься и образ меня любимого на сцене стал только ярче.
Услышав звонок, я открыл дверь своего номера и замер, так как был не в силах осмыслить увиденное. На пороге стоял Алексей Николаевич Косыгин, собственной персоной. Не знаю для кого как, но прием, скажем, Путина, у себя в квартире для меня событие еще менее возможное, чем явление Христа народу. Все, на что я оказался способен, лишь молча отодвинуться в сторону и пропустить гостя.
Слава Богу, у меня в номере было довольно прибрано и вещи где попало не валялись. Спасибо моей бывшей жене — приучила к порядку за долгие годы совместной жизни. К слову сказать, многие мои привычки преспокойно проделали межвременное путешествие и с удовольствием прижились в моем новом теле и времени.
Алексей Николаевич прошел в номер и, на садясь, очень негромко, почти шепотом попросил:
— Игорь, мне надо поговорить о важном для меня деле. Ты не мог бы проехать со мной. Здесь, к сожалению, могут быть уши, — после этого, добавив звука в голос, весело продолжил, — у меня есть время, семья улетела в Крым, почему бы нам не махнуть на ВДНХ. Думаю, ты такого еще не видел.
Я понятливо подхватил игру советского премьера:
— Для меня это так же неожиданно, как падение Тунгусского метеорита, но спасибо. Я, конечно, двумя руками "за". Мне надо ровно две минуты, чтобы одеться.
Косыгин улыбнулся и направился к двери, а я, отработав привычный армейский норматив на скорость одевания, догнал его, пока тот еще не дошел до двери.
— Быстрый ты, — Косыгин рассмеялся в голос. — Ничего нужного не оставил?
— Так у меня вещей — всего маленький чемоданчик. Я не очень обеспеченный человек. У нас школьникам не платят, а мама работает в сельской библиотеке.
— Уел, — пробормотал Алексей Николаевич как-то грустно.
У входа в гостиницу стояла обычная Волга, если ее можно назвать обычным для этого времени автомобилем, хотя… такси-то уже все были исключительно Волги 21. Но самым невероятным было то, что Алексей Николаевич сам сел за руль, а охрана переместилась в две машины, стоявшие поодаль.