Второгодник
Шрифт:
— Эмоционально. И что прикажете с вами делать?
— Ничего. Подождите результатов. Где-то в 1968 году мы полностью возьмем все предприятия и школы в Кингисеппском районе под коллективный контроль. Вы сможете оценить результаты и принять решения.
— Так-то оно так, а вдруг все примет какой-то необратимый характер?
— Михаил Андреевич, неужели вы сами верите в ваши опасения. Ей богу, не серьезно все это. И у вас, да даже у меня есть более важные дела, чем обсасывать такие никчемные страхи. Стабильности государственного управления могут угрожать гораздо более серьезные противники. Американцы, или предатели, какие-нибудь, я не знаю. Чего так переживать из-за
— Что ты имеешь ввиду?
— Внутрипартийных оппортунистов, американских империалистов, международный банковский олигархат и так далее.
— А… Ты в этом смысле? Ладно, поезжай к себе, работай. Я за тобой еще понаблюдаю.
Мы сидели с Игорем Петровичем Ивановым на скамейке возле штаба "Школы". Нам нечасто удавалось поговорить, а тем более помолчать. Дел всегда было много и у меня, и у него.
— Ну, как, Игорь Петрович, появилось понимание, что такое школа бизнеса?
— В целом, да. Сейчас ясности больше.
— И как вам?
— Если в целом, то замечательно. Особенно мне нравятся новый подход к физкультуре и прекрасные практические занятия: "внезапные торможения", мозговой штурм, батлы, вне всяческих похвал. Странное впечатление, ничего вроде особенного, предметы, как предметы, но каков результат! Я вижу, как изменились мои студенты, да что там студенты, я сам на все стал смотреть через призму "как на этом заработать". Вы знаете, в чем тут секрет?
— Мозг меняется через усилия; усилия, организованные определенным способом, вызывают соответствующие изменения мозга. Это, во-первых. А во-вторых, с определенного момента, когда усилия переходят определенный порог, отключаются охранительные, защитные функции мозга, и человек становится условно беззащитен перед внешним воздействием; человек сливается с тем, что он делает и что ему говорят. Слова проникают не только в мозг, но и на подкорку. Это только мое предположение. Я абсолютно не уверен в своей правоте, но опыт…
— Так все просто?
— Ну, вообщем, да. Был такой учитель Гурджиев. Говорят, что он был близко знаком со Сталиным. Он рассказывал ученикам такую притчу. Один продвинутый Учитель устроил своим ученикам восхождение в горы, изнуряющее восхождение, на пределе всяческих сил. Когда до вершины, на которую решено было взойти, оставалось меньше дневного перехода, поднялась снежная метель и стало очень холодно. Видимость упала до считанных метров, и вдруг на приличном удалении кто-то увидел огонек, и все решили направиться туда, тем более что не требовалось сильно отклоняться от маршрута. На последних усилиях воли, на пределе физических сил, едва ли не на четвереньках они доползли до огонька, и им повезло, огоньком оказалась хижина пастуха, в которой был запас дров, чая и немного крупы. И вот когда все отогрелись, выпили горячей воды с сахаром, стали решать, что делать, два человека встали и сказали: "Что делать, мы решили еще вчера, а сегодня надо исполнять". Встали и вышли в пургу. Они дошли до вершины, правда поморозились, ободрали в кровь руки. Остальные их догнали утром, и в лагерь они пришли вместе.
Как вывод, Гурджиев сказал следующее: "Для вашего духовного роста имеет значение только то усилие, которое сделали над собой два ученика, выходя в пургу из теплого дома. Все остальные усилия, это всего лишь тренировка мышц. Работают только СВЕРХусилия!!!"
Учеников надо ставить перед необходимостью делать экстраусилие над собой. Чем чаще, тем лучше, пока он не привыкнет это делать всегда. В этом случае, как педагог, вы
Мы замолчали, думая каждый о своем.
— Игорь Петрович, сколько школ, по вашему мнению, мы сможем открыть тем составом учителей, которые учатся у нас.
— Три точно, а возможно, пять.
— Не хотите объявить дополнительную мобилизацию? Косыгин давит.
— Все студенты, преподаватели, желающие к нам присоединиться — уже здесь.
— По другим институтам можно пробежаться, нет? А у меня такой вопрос возник: а те, кто Не хочет к нам присоединяться, они в педагогике нужны или нет"? Может, им надо поискать другое место приложение усилий?
— Это ты, Игорь, хватил! В школах и не только огромная потребность в педагогах…
Я продолжал смотреть на Иванова и ждал, что победит: количество или качество. Иванов начал откровенно нервничать и ерзать на скамейке.
— Думаю, ты прав, да, прав, прав, но только… как это делать? Аналогично можно сказать и об инженерах, и об актерах, и о ком угодно… А куда остальные?
— Металлочерепицу делать, дороги, брус, а когда найдут свое место, тогда пусть и ломятся на учебу. Мы здесь даем практику по специальности, а они не хотят ее брать, не хотят у нас учиться, неважно, о чем речь. Давайте престанем растить парниковых педагогов, а? Государство учит их за свой счет, может ведь и передумать в отношении тех, кто не проявляет должного рвения. Как думаете?
— Я не знаю… Игорь! Я не могу принимать таких решений, наверное, я малодушен. Говорящий интеллигент!
— А давайте я вам песенку спою, ее сочинили средневековые студенты, ваганты, которые кочевали от университета к университету и чему-то кое-как учились, иногда всю жизнь. Момент, я за гитарой в штаб слетаю.
"Во французской стороне, На чужой планете Предстоит учиться мне в университете … Если не сведут с ума Римляне и греки, Сочинившие тома Для библиотеки. Если те профессора, Что студентов учат, Горемыку школяра Насмерть не замучат, Если насмерть не упьюсь На хмельной пирушке, Обязательно вернусь К вам, друзья, подружки"…Откуда столько зрителей? Человек двадцать-тридцать вынырнули, как двое из ларца… Непорядок. Стоят, смеются и хлопают. Страха ноль.
— Ладно, черти. Еще одна песня, но завтра нагрузки удваиваются! Выбирайте.
Песня, песня! — как-то подозрительно дружно скандировала существенно разросшаяся масса послушников.
Был обычный серый питерский вечер. Я пошел бродить в дурном настроеньи, Только вижу — вдруг идет мне на встречу То ли девочка, а то ли виденье … Она прошла, как каравелла по зеленым волнам, Прохладным ливнем после жаркого дня. Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, Чтоб посмотреть, не оглянулся ли я.