Второй полет Гагарина
Шрифт:
Она меня любит, и я её, и это так здорово! Нужно было прожить целую жизнь до конца, не получив ничего кроме коротких увлечений, разочарований и связей из одного только инстинкта совокупления, а потом украсть чужую жизнь, чтоб найти своё, настоящее.
Интересно, узнает про неработающую систему осушения? Высота полёта рассчитана так, что при несработке тормозного двигателя корабль замедлится сам от трения о разреженную атмосферу и войдёт в плотные слои, на этот случай запасы воздуха, воды и пищи позволяют прожить несколько дней. Система контроля влажности никуда не годится. Поскольку пилот
Пока Алла не знала. Даже Королёв ещё не догадывался, что к запуску «Востока-1» воронинский воз останется на прежнем уровне — блестящих перспектив, но в неопределённом будущем.
Следующий беспилотный корабль, только с животными на борту, вообще не вышел на орбиту, отказал двигатель третьей ступени. Заканчивался декабрь, занятия в отряде космонавтов шли прежним чередом, но даже моего показного энтузиазма не хватало, чтоб расшевелить ребят. Два провала подряд накануне главного старта — это слишком. Не только за себя боялись, каждый понимал: пока техника без космонавта на борту не начнёт работать надёжно, о пилотируемом полёте забыть.
Прошло ещё четыре дня. На очередных занятиях я сидел в кабине макета, парни стояли рядом и слушали наш диалог с инструктором, когда раздалось:
— Товарищи офицеры!
Увидев, что все повернулись к входящему, и там явно непростой гость, счёл за лучшее выбраться из кабины и вытянулся по стойке смирно, хоть был в одних носках: в уличных ботинках на тренажёре не работали.
— Вольно, товарищи.
По лицу Главного я видел, что он принёс благую весть, хоть он не ангел, и речь зайдёт не о Богородице.
Сергей Павлович, весь такой в строгом тёмном костюме и при галстуке, каждому из нас пожал пятерню, потом рассказал, что спускаемый аппарат найден в тайге, обе находящиеся в нём собачки живы, здоровы, чего и всем нам желают.
— Хотел вас ободрить. Да, этот полёт нельзя назвать полностью удачным. Он вышел суборбитальным. Зато мы получили массу полезной и обнадёживающей информации, позволяющей увеличить вероятность благоприятного исхода следующих пусков. Обратите внимание, собаки, находящиеся в спускаемом аппарате, не получают травм. То есть даже если что-то произойдёт с механизмом отстрела сиденья, спокойно ждите. Да, разок тряхнёт. После чего спокойно выбирайтесь из кабины и отдыхайте, пока вас не обнаружат поисковики.
Он ещё отдельно говорил с первой шестёркой, мне пришлось шнуровать ботинки и бежать за Главным, чтоб не упустить нечто важное.
Мы проводили его к выходу, там Сергей Павлович остановился. Прежняя улыбка, когда рассказывал о счастливом исходе истории
— У американцев ситуация по количеству проблем и нештатных ситуаций не лучше. Но они готовы рискнуть.
Титов сделал шаг вперёд.
— Из статистики наших запусков вероятность благополучного исхода не менее пятидесяти процентов, товарищ Главный. Я готов лететь на очередном корабле-спутнике.
Королёв глянул на него со смешанными чувствами. Да, мужество и самоотверженность — это здорово, слов нет. Но Главный прекрасно знал, что оставшиеся пять согласятся на тот же риск без колебаний, но не прыгают поверх головы товарищей и не пытаются предвосхитить решение комиссии, отбирающей кандидатуру на первый полёт. Герман Титов скромностью не отличался.
— Каждый из нас готов, Сергей Павлович, — я попытался выправить ситуацию. — Но мы — офицеры, ждём приказ — кому, когда и с каким заданием лететь.
Поправка пришлась ему по душе.
— Не менее чем после двух удачных запусков, иначе госкомиссия не разрешит отправить человека на орбиту. Но я рад вашим успехам и вашей готовности. Гагарин! Проводи меня до автомобиля, у меня есть ещё один вопрос.
Ревнивый взгляд Титова жёг мне затылок, пока не начали спускаться по лестнице.
— Слушаю, Сергей Павлович.
— Мне Каманин докладывал, вам на прошлой неделе в компот подмешали какую-то отраву, после чего болела голова. Верно?
— Так точно. Вредителя поймали?
— Это была не диверсия, а тест. Юрий, ты признался врачу, что тебе плохо, Титов смолчал. Он, наверно, готов с острым аппендицитом лететь.
— Но отправиться в космос с плохим самочувствием — поставить задание под угрозу срыва. Сергей Павлович! Я тоже хочу быть первым, не меньше других. Но обещаю, если буду сомневаться в своём здоровье, уступлю место дублёру.
— И кого бы ты предпочёл дублёром?
— Нелюбова. Надёжен, подготовлен. Кроме того, товарищ Главный, первого космонавта наверняка покажут по телевизору, допустят газетчиков. Нелюбов красив, интеллигентен. Говорит хорошо, бойко.
— Даже слишком. Нарцисс.
— Не без этого. Но, Сергей Павлович, мы почти год живём в уверенности, что входим в число лучших пилотов на планете, коль доверено такое. Невольно загордишься.
— Знаю. Верю, что каждый из вас справится. Но придётся всё же выбирать.
— Нелюбов выше ростом и тяжелее. Больше расход воздуха. Если будет столь же душно, как сейчас, аж конденсат на стенках, лучше мы с Титовым, маленькие. Позже начнём задыхаться.
— Конденсат… Юрий, это одно из узких мест. Надеюсь, до весны они починят регенерацию.
— Если нет, всё равно выдержим, товарищ Главный.
Как и следовало ожидать, Алла уже разузнала про спасение собак. Как агенту американской разведки ей бы не было цены. Но вряд ли завербуется в ЦРУ, идейная.
— Юра… Это правда, что их нашли в тайге?
— Вроде бы.
Пельмени домашней лепки враз стали менее вкусными, потому что продолжение разговора просматривалось как дно горного ручья под прозрачной водой. И оно не обещало быть сентиментальным.
— Конец декабря… Тайга! Тридцать, а то и все сорок градусов мороза. Пристёгнутые в железной банке!