Вторжение
Шрифт:
— Как прикажете, — поджал губы подполковник и принялся за пространные объяснения, которые по большому счету свелись к следующему:
Войска предполагалось выстроить в две линии, причем обе расположить на обращенном к противнику склоне.
— Какова глубина реки? — перебил я докладчика.
— Смотря где, ваше императорское высочество, но в наиболее глубоких местах доходит до сажени!
— Даже так? Воробьев, — обернувшись к телохранителю, велел я. — Ну-ка померяй!
— Есть! — бодро отозвался матрос, и кубарем скатившись с седла, побежал
Добравшись до берега, он взял на руки винтовку и перевязь с револьвером, после чего бодро пошагал по илистому дну и скоро достиг середины реки, не погрузившись при этом и по пояс.
— Вероятно, река пересохла из-за жары, — промямлил не удосужившийся распорядиться померять глубину квартирмейстер.
— И теперь даже моему воробью по колено, — отозвался я, осторожно тронув бока своего коня шпорами, и шагом последовал за матросом.
Практически одновременно выбравшись на противоположный берег, мы, не сговариваясь с легкой насмешкой посмотрели на оставшихся на той стороне штабных.
— Мне вас долго ждать?
Тем ничего не оставалось, как последовать за нами и вскоре весь кортеж, включая охрану перебрался на правый берег, не замочив ног.
— Хороша преграда, ничего не скажешь! Впрочем, какая есть. Но мне другое интересно, на кой черт располагать войска на обращенном к противнику склоне?
— Чтобы не допустить форсирования реки, — с трудом нашел в себе силы для ответа подполковник.
— Ты издеваешься? Ладно, тогда ответить, какова будет дистанция между второй и первой линиями?
— Достаточная, ваше императорское…
— Вот, значит, как… А давай померяем!
— Но…
— Поторопись. У нас не так много времени!
— Возьмите казаков, — разрешил проштрафившемуся подчиненному мрачный как сыч Меншиков.
Увы, умение считать не было сильной стороной донцов, так что большую часть работы бравому шляхтичу пришлось сделать лично. Я же тем временем пытался втолковать Меншикову, очевидные, как мне казалось вещи.
— Воля твоя, Александр Сергеевич, но выводить войска на расстрел не позволю! У нас под рукой прекрасное природное укрытие, из которого мы можем наблюдать за всеми движениями противника, находясь при этом в полной безопасности. Так зачем подставлять их под огонь артиллерии и легкой пехоты?
Князь в ответ мрачно молчал, но по упрямому выражению на лице было видно, что не согласен. К счастью, вскоре к нам вернулся запыхавшийся Залесский и мы приступили к расчетам, большую часть которых взял на себя Тотлебен.
Согласно его прикидкам, получилось, что расстояние между ротными колоннами составит никак не более ста пятидесяти шагов, то есть вдвое меньше положенного по уставу. Но это еще полбеды, поскольку для застрельщиков не оставалось места вовсе. В лучшем случае какие-нибудь полсотни шагов перед батальонами, а кое-где и того меньше!
— Вот значит как, — помрачнел я. — А скажи, любезный друг, каковыми силами собираешься оперировать на левом фланге?
— Местность там весьма труднодоступная, — вытерев обильно вспотевший лоб платком,
— То есть, на две версты от моря, — не поверил я своим ушам, — не будет ни аванпостов, ни войск, ни пушек?
— Но там сплошные обрывы и нет никаких условий, для подъема в гору!
— Ты в этом крепко уверен?
— Совершенно!
— Воробьев, — снова позвал я матроса. — Как располагаешь, можно ли подняться на эту вершину?
— Там, где крепостца татарская? — сдвинув набекрень бескозырку, почесал вихрастую голову мой телохранитель.
— Именно.
— Коли прикажете, так и исполним!
— А пушку затащить?
— Мы — балтийцы! Нам и не такое по плечу!
— Ну что Залесский, не желаешь ли заключить пари? Скажем на тысячу рублей серебром…
— Благодарю покорно, но нет!
— Жаль. Ладно, господа, разу уж мы здесь, давайте проедем к берегу и взглянем на наш рубеж обороны глазами противника.
По пути к морю все только и делали, что всматривались в склоны и если поначалу они и правда, выглядели неприступными, то со временем стали заметны хорошо протоптанные тропы. А затем и вовсе случилось чудо. Обнаружив небольшой овражек на крутизне, мы заметили, как по нему взбирается груженная сеном арба, запряженная парой волов.
— Верный выигрыш сорвался, черт побери! Что скажешь, Залесский? Это ведь не просто пешеход, и не ишак навьюченный, а целая повозка.
— Не могу знать, ваше императорское высочество! — упавшим голосом отвечал квартирмейстер.
— Вот значит как, — перевел я взгляд на Меншикова, ожидая его объяснений, но тот удрученно молчал. — Князь, я бы настойчиво рекомендовал сменить ответственного за расстановку войск и подготовку позиций. Пока твой протеже нас всех под монастырь не подвел!
Светлейший в ответ неохотно кивнул головой, показывая согласие. Надо отметить, что, несмотря на все свои недостатки, дураком Александр Сергеевич все же не был. Все портила дикая смесь из самоуверенности, помноженная на крайнюю недоверчивость и подозрительность, заставлявшую держать все свои планы в глубокой тайне. Добавьте к этому легкое помешательство на шпионах и возможном предательстве со стороны близких сотрудников, прямо-таки вынуждающую поручать важные вопросы случайным людям, и картина станет полной.
— Интересно, откуда эта арба следует? — заинтересовался помалкивавший до сих пор Тотлебен и, заметив бредущего по дороге татарчонка, подъехал к нему.
— Скажи, любезный, где здесь переправа?
Завидев столько вооруженных людей, мальчишка сначала испугался, и хотел было пуститься наутек, но казаки из конвоя князя преградили ему путь. Тогда он сорвал с головы потертый колпак из грязного войлока и застыл с почтительным выражением на лице.
— Ты понимаешь меня?
— Полно, Эдуард Иванович, он верно вовсе не говорит по-русски.