Вы (влюбитесь) пожалеете, господин Хантли!
Шрифт:
— Вы только успокойтесь, а потом я со всем разберусь. — И Хантли снова провёл по моим волосам.
Не знаю, сколько прошло времени — может, пять минут, а может, двадцать, — но я, наконец, смогла разжать пальцы, отпуская чужую рубашку, и уверенно встать на ноги. Хантли тут же убрал руки, а я подавила секундное сожаление, что объятия не продлились чуть дольше.
Вместе с объятиями пропало и тепло. И я снова задрожала, но уже не от страха: резко ощутила предутреннюю прохладу, свежесть ветра и стылый холод камней под ногами. Тут же пришла
— Амелия, вы успокоились? Что вас так напугало? — спросил Эрнет, а я вытерла лицо руками и посмотрела ему в глаза. Там было участие и беспокойство. И что-то ещё, что я приняла за растерянность.
— Я-а-а… Там! Оно там! — Я ткнула пальцем в сторону дома.
Вопрос вернул мысли к монстру, пришлось обхватить себя руками, в попытке справиться с вновь вернувшимся страхом.
— Вы замёрзли, — сделал неверный вывод журналист, а потом… подхватил меня на руки и направился к дому.
— Нет!
От крика Хантли вздрогнул и чуть не уронил меня на землю, но быстро выровнялся, подкинул вверх, перехватывая поудобнее и заставляя обнять себя за шею, чтобы удержаться.
— Не визжите, Амелия, я вас так уроню.
— Я не пойду туда-а-а, — завыла я на одной ноте и схватилась за косяк. Как и когда газетчик открыл дверь, я не заметила, только увидела темноту за порогом. Плотную, страшную темноту. Казалось, что сейчас оттуда выскочить что-то жуткое, зубастое, когтистое и ядовитое одновременно. И сожрёт нас!
— Не ходите, — согласился мужчина, и я выдохнула с облегчением, ослабив хватку, — я вас сам понесу. — Воспользовавшись моим замешательством, он шагнул внутрь.
Я замерла на его руках, сжалась в комочек, отчаянно прислушиваясь. Пыталась разобрать хоть что-нибудь: не подкрадывается ли кто-то сбоку, не ползёт ли от лестницы, не пытается ли упасть сверху. Но из всех звуков слышала только грохот сердца журналиста. Может, он тоже боится? Или это азарт?
— Амелия, я сейчас поставлю вас. Вы не упадёте в обморок?
Я представила, как ставлю ногу на пол, наступаю на неизвестное существо… и отчаянно замотала головой, замычала, не в силах ничего сказать. Тут же вспомнилось ощущение пушистого на лодыжке, от которого я проснулась. Вернулся ужас. В ушах зашумело, показалось, что всё вокруг шуршит и шелестит. Я так вцепилась в шею Эрнета, что он даже застонал.
— Ладно, я понял. Но мне всё равно нужна хотя бы одна свободная рука.
До меня не доходило, что он говорит, но разжимать объятия я не собиралась. Никогда! Но этот подлец убрал одну руку, и мои ступни почти коснулись пола! На котором наверняка кто-то был! Я взвизгнула и обхватила Эрнета ногами за талию. Нет-нет-нет! Я умру, если оно снова до меня дотронется!
— За что мне всё это? — с отчаянием прошептал журналист мне в ухо. А потом щёлкнул пальцами, создав крохотный, но очень яркий шарик. Помещение залило светом,
Я огляделась. Спрятаться в помещении было негде, но, прежде чем слезть, я внимательно осмотрела пол, стены и даже потолок. Вроде бы никого, действительно, не было.
Нехотя я опустила ноги. Затем с трудом, но расцепила руки. Отойти от мужчины я всё-таки не смогла и крепко сжимала его запястье, как будто он собирался вырываться. Но он только горестно вздохнул.
— Что вас так напугало, Амелия? — в его взгляде было искреннее беспокойство, так что я отбросила сомнения и сказала:
— Я проснулась от того, что кто-то трогал меня на ногу. Что-то пушистое и свистящее. Испугалась, закричала и выбежала на улицу.
При свете огонька и под взглядом Хантли я почувствовала всю нелепость собственного поведения, и ещё больше небрежность внешнего вида. Захотелось поправить свободно висящее платье, из-под которого торчал подол ночной сорочки, а потом я вспомнила, что буквально пару минуту назад я висла на мужчине и совершенно непристойно к нему прижималась. Меня бросило в жар, а щёки так покраснели, что погасни сейчас магический фонарик, я наверняка сама смогла бы осветить весь дом.
— Оно наверху? — уточнил Эрнет, и я кивнула.
— Было наверху, но могло уйти.
Мысль, что неизвестный монстр может оказаться в любом месте дома, заставила содрогнуться, ещё крепче схватиться за Хантли и подойти к нему на полшага ближе.
— Давайте, я схожу и посмотрю. — Он попытался разжать мои пальцы, но ничего не вышло — я снова вцепилась в него, как утопающий в последнюю надежду. — Амелия, будьте разумны, я же пытаюсь решить вашу проблему.
— Я боюсь оставаться одна, — прошептала так тихо, что сама почти не услышала своего голоса.
Эрнет тяжело вздохнул, потёр лоб, словно пытался придумать новый, менее разумный план действий, и сказал:
— Давайте поднимемся вместе, возьмём вашу обувь и сходим подадим заявку в отлов животных?
Я задумалась. От мысли, что надо подняться по лестнице в комнату, где под кроватью всё ещё может сидеть монстр, внутри всё холодело. С другой стороны, со мной будет Хантли. А если он пойдёт один, а существо уже ушло из спальни и нападёт на меня здесь…
— Идём! — Я развернула его к лестнице и спряталась за широкой спиной, продолжая держать за руку и едва выглядывая из-за плеча.
— Вы как ребёнок, — обречённо произнёс он, но вытаскивать меня из-за спины не стал, а медленно пошёл вперёд, давая мне возможность убедиться, что опасности нет.
До комнаты мы добрались благополучно, но в распахнутую дверь спальни я заглядывала со страхом. Всё было тихо и подозрительно мирно. Домашние туфли всё также стояли рядом с кроватью, смятая постель тоже не претерпела никаких изменений, а вот большая часть выпусков «Вестника», ещё вечером сложенных аккуратной стопкой, разлетелась по всему полу.