Вы (влюбитесь) пожалеете, господин Хантли!
Шрифт:
Хрупкое равновесие, баланс проступков и полученного наказания — вот что мне надо было увидеть. Оставалось только добиться того, чтобы именно такая вероятность осуществилась. Но на пути к этой версии будущего стоял Эрнет Хантли.
Пресветлая Лейна, как же это было тяжело! Одна только мысль, что нам надо встретиться, лишала меня сил. Хотя нет. От мысли о встрече, сердце начинало стучать быстрее, ноги слабеть, а душу захлестывать надежда вместе со страхом. Но как только я представляла, что мне придётся просить… более того аргументированно убеждать этого упрямого журналиста сделать то, что мне
Что я могу сказать? Только то, что он сочтёт очевидной глупостью, но больше у меня ничего не было. И я не могла не попытаться. Даже не так. Мне не оставили шанса не попытаться.
«Ладно, где там его носит? Закончить с этим побыстрее и забыть».
Глава 68
Я вышла на крыльцо и огляделась, жалея, что рядом нет рыжего паршивца, который всегда точно знал, где находился Хантли. В пределах видимости вообще не было ни одного мальчишки, зато мимо прошли несколько мужчин, в руках которых были газеты. Только тут я вспомнила про спецвыпуск и похолодела.
Страх так внезапно скрутил внутренности, что я пошатнулась. За всеми новостями утра, я совершенно забыла, что мне предстоит пережить. «Вестник» уже вышел? Или ещё нет? Трясущимися руками я толкнула дверь и скользнула внутрь дома.
Так, Амелия, успокойся. Момент неприятный, но не смертельный. Хотя тут, конечно, как посмотреть. Если Хантли расшифровал и опубликовал все мои записи, то там были и семейные тайны, которые тщательно скрывали годами, и прогнозы сделок, и планы на браки, и даже решения некоторых назначенных судебных заседаний. Клиенты будут в ярости.
Перед глазами мелькнула сцена из давно прочитанного романа, где дом ведьмы закидывали камнями. В Рейвенхилле такого, конечно, произойти не могло — толпу быстро разгонят, — но какое-то время лучше посидеть дома и подождать, пока всё успокоится.
«Надо сходить в банк! — мелькнула паническая мысль. — Причём прямо сейчас!»
Если всё будет хуже, чем я ожидаю, то уехать из города всё же придётся, и лучше иметь при себе письмо к императору. А если всё обойдётся, то через неделю я просто верну его обратно в ячейку. Ну, или не верну, если решу принять предложение. Какая же всё-таки ты трусиха, Амелия. Но сталкиваться с волной людской злости лицом к лицу отчаянно не хотелось.
Я отряхнула платье, как будто за утро оно могло испачкаться или помяться, взялась дрожащими пальцами за ручку, открыла дверь и, задержав дыхание, вышла наружу.
До банка было недалеко, но путь всё равно виделся бесконечным. Хотелось бежать, но я старалась идти спокойно, чтобы не выдавать свою нервозность, и всё равно то и дело вздрагивала, когда ловила на себе заинтересованные взгляды. Казалось, или на меня обращали внимание чаще, чем обычно? Или это я обращала на людей больше внимания, ожидая подвоха.
Несмотря на всю настороженность, ничего страшного не происходило. Смотрели на меня без осуждения, скорее с симпатией, иногда здоровались, желали всего хорошего, а один раз с чем-то поздравили. От внезапно прозвучавших слов, я шарахнулась в сторону, ударилась о стену дома и только в этот момент осознала, насколько глупо себя веду.
Так, хватит!
Плечи сами собой расправились, шаг стал увереннее, и в здание банка я вошла, уже вполне овладев собой.
— Добрый день. Мне нужен доступ к ячейке на имя Таты Мадини.
— Конечно, госпожа Ковальд, — улыбнулся мне клерк, — пройдёмте.
Мы зашли в одну из дверей, прошли по коридору и оказались в небольшом помещении, где служащий оставил меня одну, перед уходом тоже с чем-то поздравив.
Может, сегодня какой-то городской праздник? Я довольно плохо знала традиции Рейвенхилла, но в Фаренли соседи часто поздравляли друг друга с днём основания города, с наступлением середины зимы, со сбором урожая и другими значимыми датами. Но в большом городе было слишком много людей, чтобы поздравлять всех и каждого. Да и в утреннем «Вестнике» про праздник ничего не было.
Ладно, не ругают и хорошо. Сейчас надо забрать письмо и идти домой. Потом попросить курьера найти Хантли и передать просьбу зайти ко мне. Он же не откажет?
Сомнения снова охватили меня. Убедительных аргументов как не было, так и не появилось, и просьба к Эрнету уничтожить труды многих месяцев просто потому, что я так сказала, выглядела безумно наивной.
Так, всё! Подумаю об этом, когда он придёт, а сейчас просто заберу письмо, чтобы было под рукой на всякий случай.
Но это оказалось не так-то просто — по паролю ячейка не открылась.
— Да что ж такое! — Я хлопнула рукой по холодному металлу, когда на пятый раз выставления нужных цифр, замок так и не щёлкнул. — Что тебе не нравится?
Я точно помнила, что код доступа — мой день рождения. Но двадцать пятое апреля дирхов железный ящик упорно не принимал. И если Тата просто ошиблась, выставляя код, то я могу подбирать его до конца года, но так и не угадать.
Попробовав ещё два раза, я разочарованно вздохнула и пошла на выход. Придётся перечитать дома послание. Правда, я никогда не страдала забывчивостью, так что была уверена в своей правоте.
— Добрый день, госпожа Ковальд!
Я вскинула взгляд и не поверила в то, что вижу. В холле меня ждал улыбающийся до ушей, крайне довольный жизнью Джейк, в руках у которого была газета.
— Держите, только отпечатали.
Он стоял и улыбался. После того как стащил мои тетради! С газетой, в которой напечатали информацию из них! Злость вспыхнула так резко, что даже в глазах потемнело. Ноги сами понесли меня к пацану, а пальцы схватили рыжего поганца за ухо.
— Ах ты маленький паршивец! Уши тебе надрать надо! — заорала я, но тут же спохватилась, что, вообще-то, мы в банке, а вокруг довольно много людей. Пришлось отпустить жертву, и сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Я тебя убью, но не тут. А ну иди на выход, — прошипела я не хуже Саюши.