Выкупи меня
Шрифт:
Драгин, меж тем, уносит свою беловласку, бурча, что в следующий раз привяжет её к постели.
Ника, стоявшая на коленях у распластанной на полу Хлои, резко вскакивает и её ведёт.
Успеваю подскочить, подхватить и усадить на кровать.
Отвожу в сторону прядку, заглядываю в глаза и грожу:
— Всё, Сахарок, буду тебя тоже привязывать. А то слишком шустрая!
Моя девочка краснеет, вызывая у меня воспоминания о том, как красиво зелёная атласная лента обвивает тонкие запястья, какой беззащитной и
В сладкую патоку моих мыслей вклинивается сука Драгин, который, зачем-то протягивает нам связку ключей.
Что за на хер?
Вскидываю брови, киваю на презент:
— Что это?
— Свадебный подарок, — выдаёт Драгин. — Я же не был у вас на свадьбе. Теперь, хоть с опозданием, но дарю.
Ага, тебя только на нашей свадьбе и не хватало! Для полного комплекта!
На брелоке, что раскачивается перед моим носом, — силуэт дома.
Совсем охренел? За нищеброда меня держит, что ли?
— Я сам способен купить дом для своей семьи, — осаживаю его.
Меня просто вспенивает сейчас! Ну и долбоёб ты, Арис! Женой обзавестись сообразил, а семейное гнёздышко свить — не додумался. Привёл девочку в чужое.
Ну а чё — сам-то, по-холостяцки, привык. В отеле жить удобно. Особенно, если ты — один из его совладельцев. Для одинокого — самое то. А вот семейному — надо было озаботиться собственным жильём.
Блядь, Арис, ну ты и тормоз!
Бешусь на себя и на Драгина с его грёбанными щедротами. Ведь дом в лесу — то, о чём мечтает Ника.
— Это дом моего деда, — начинает Сева, — и он был бы рад, если бы им владела Вероника Дрейнг. Я уже говорил Нике, — смотрит на меня и на Глеба, — и вам скажу — когда-то Дрейнги и Драгины были одним кланом. Так что, мы почти родственники.
Ну, ни хуя ж себе родственничка приобрёл! Однако Севу лучше держать в ближнем кругу. Враг он тонкий, продуманный и опасный. Наверное, в какой-то момент сами оружейники становятся как оружие и представляют угрозу. Недаром же в глазах Севы — взблески вынутой из ножен катаны. Взгляд такой же острый, рассекающий, сулящий смерть каждому, кто станет на пути.
Сева кладёт ключи рядом с Никой. Малышка вздыхает, но не решает взять. Сгребаю в охапку, прижимаю к груди: моё! Сам разберусь с домом и прочим. Нам подачки не нужны. Даже от родственников.
Но высказаться не успеваю — в палату вплывает та самая медсестра, которая сопровождала старика в коляске, а с нею — ещё пара сестричек помоложе.
Умно. Кто же заподозрит медперсонал в том, что они собираются расставить кругом шпионское оборудование.
Лишь Темников, всё это время стоявший у двери со сложенными на груди руками, бросает в нашу сторону многозначительный взгляд и серии: ну я же говорил!
Говорил.
Нас выгоняют в зону для родственников — моя палата как бы поделена на две части. И здесь — небольшая комфортабельная почти квартирка.
Рассаживаемся по диванам. Сахарную устраиваю у себя на коленях.
Что такое? Кто это у нас тут дует прелестные губки и недовольно ёрзает?
Моё!
Хочу — лапаю!
Смирись, сладенькая. Вот такой я у тебя гад. И вообще — я больной, и мне положена сахарная диета.
О чём и заявляю, ловя грозный взгляд.
И не ёрзай…
Потому что, блядь, я до одури хочу тебя. А сейчас — нельзя.
Но не могу отказать себе в удовольствии и кусаю мочку маленького ушка…
Ммм…
Ника дрожит и судорожно сжимает бёдра.
Когда всё это, на хер, кончится? Я свихнусь скоро от спермотоксикоза. Мне срочно нужна приличная доза эндорфинов! И Сахарка!
Туго понимаю, о чём идёт речь… Что о Хлое… Неинтересно. Потом о Никином детдоме. Это я уже знаю, но сделаю вид, что нет, подыграю малышке.
Ну вот, опять начинает ёрзать! Маленькая проказница.
Ты хоть представляешь, что делаешь со мной?
Шиплю, прижимаю её ладошку к раненному плачу и требую у Глеба:
— Ну, не томи.
Он рассказывает то, что я уже слышал про Зайцевых. А я слежу за спектром эмоций, который меняется на прелестном живом личике Ники.
И тут у Темникова звонит телефон.
Замираю.
Вижу, как напрягается Драгин.
Мы оба знаем — это сигнал. Значит, наши добрались.
Глеб ведёт конспирологический разговор, понятный нам, но непонятный Нике. Она, как и нужно, принимает всё за чистую монету.
В общем, мы подрываемся идти на дело.
Вскакивает и Ника. Кулачки сжаты, в глазах решимость, взъерошенная. Ни дать ни взять боевой котёнок в действии.
— Я с вами, — заявляет.
Зажмуриваюсь — огромен соблазн взять её с собой, беречь, заслонять. Но… я должен подманить уродов на Сахарок. Твари любят сладкое.
Поэтому ломаю дальше грозного мужа и осаживаю её:
— Нет! Ты останешься здесь! Кто-то должен приглядывать за Хлоей. А на тебя, Сахарок, похоже её «чары» не действуют.
И скорее на выход, потому что видеть, как она сникает, — выше моих сил.
Глеб выводит нас на крышу, вроде как на вертолётную площадку, но, на самом деле, тот самый лифт выходит и сюда. Нас уже ждут. И мы ухаем вниз в большой грузовой кабине, набитой здоровенными мужиками.
В лаборатории пусто. Её предварительно зачистили. Мы успеваем переодеться и занять позиции. Здесь удобно прятать оружие. Будем бить врага прямо в его логове.
Секунды — грёбанная тянучка, еле-еле идут. И уже кажется — всё, пиздец, нас раскрыли, всё пропало.