Выпускник

Купцов Мэт

Валя хоть и молодая, но всё равно уже давно женщина, с закостеневшим мышлением, поэтому всё неправильно поняла!

Я всего лишь хотел выразить ей свою признательность за дружбу, не более того.

Спали мы порознь, в разных комнатах.

Наутро я уехал домой, чтобы поздравить своих с праздником, подарить подарки. Конец формы

Отдохнуть по–домашнему, спокойно от всей этой праздничной суеты.

Переговорить с дядей… Из разговора с ним я узнал много интересного.

Каникулы я провел в режиме «выключено» —

телевизор, сон, никаких учебников и старых друзей, хотя они одолевали меня.

За три дня до начала нового семестра я вернулся в столицу.

Приезжаю на вокзал, выхожу из поезда. Ветер пронизывает, мороз щиплет лицо, как будто вся Москва только и ждала меня, чтобы встретить вот так, сурово.

И тут его замечаю мужика в сером пальто. Он стоит у выхода на перрон, в тени — шляпа натянута почти на глаза, лица не видно.

Подхожу к нему, понимаю, что он тут про мою душу.

Ни «здрасьте», ни «до свидания». Стоит, как скала. Встречает меня.

— Вы ко мне? — спрашиваю.

— Машина ждёт, — отвечает он тихо. Иду за ним на выход в сторону чёрной «Волги», припаркованной рядом с вокзалом. Машина в тени, блестит фарами, как хищник в ночи. Дверь открывается, и я понимаю — меня действительно ждут.

Сажусь в машину. Двое внутри — не знакомые лица, но выглядят серьёзно. Один — водитель, руки на руле так, будто от них зависит судьба всего Советского Союза. Второй — спокоен, оглядывается на меня, осматривает сверху–вниз.

— Ну что, Макар Сомов, кататься поедем? — говорит второй, и ухмыляется, как волк на зайца. — В Москву, говоришь, вернулся? Соскучился по столичной жизни?

— Ты кто такой? — спрашиваю его в ответ, тоже без улыбки. Не нравится мне этот тип, хоть и пытаюсь оставаться спокойным.

— А ты догадайся, — отвечает он, окутывая меня дымом.

Водитель трогается с места, машина медленно выезжает на трассу. За окнами мелькают огни города.

Небо серое, давит на психику, и внутри «Волги» становится всё душнее. Я напрягаюсь, чувствую, что разговор предстоит непростой. А может, и не разговор вовсе. Сразу закопают.

— Ты вот что, Макар, — продолжает мужик с сигаретой. — Мы с тобой по–хорошему хотим поговорить. Не будем тут цирк устраивать, ты парень понятливый. Вот только как понятливый парень, ты же знаешь, что в Москве случайностей не бывает. Если мы на тебя вышли, значит, нам указали.

— Что тебе надо? — смотрю прямо ему в глаза. Он как будто бы радуется этой моей дерзости.

— Ты же в «Правде» работаешь. Мы с тобой, можно сказать, коллеги. Я — писатель. Пишу новую историю, новые биографии… таких как ты, — громко и по-идиотски смеется. — Вот только наши интересы немножко разошлись, и мы бы хотели, чтобы ты не лез куда не надо. Понял? Люди там наверху, — кивает на крышу автомобиля, — нервничают. А им нельзя.

Молчу, сцепив зубы.

В машине давящая тишина.

Я

не собираюсь показывать, что меня это хоть как–то волнует. Но внутри уже что–то шевелится — предчувствие, что всё это не закончится плохо.

Они упомянули мое место работы, зачем? Пытаются выведать на кого я работаю. Гниды. Неужели, я вышел на самого главного перед отъездом из столицы?

Неужели именно его разыскивает КГБ и ОБХСС?

— Ты, Макар, парень умный, — добавляет второй — совет на будущее — держись подальше от тех, кто пытается играть в игры взрослых, которых ты не знаешь. Столица —не прощает ошибок. Если ты на нашей стороне, то всё будет по–другому. Выбирай, на кого ты работаешь.

— Я уже выбрал, — цежу зло.

— Вот как? Неправильно выбрал, — мужчина дает мне фотографию. Молча смотрю на портрет Валентины.

Кстати, девушка твоя очень симпатичная.

— У меня нет девушки, — цыкаю я.

— А Валя кто?

— Просто сослуживец.

— Сослуживец, так теперь называют женщин-любовниц с работы? — смеется нехорошо второй.

— Да, — огрызаюсь я.

— Неправильный ответ!

В этот момент получаю удар в солнечное сплетение, и теряю сознание от болевого шока…

Глава 25

Кажется, я снова попал в водоворот времени, и меня куда-то несет.

Что происходит?

В ушах гудит. Тело ломит, ноги не держат. Лежу у дороги в кромешной темноте, не понимаю, где я. Ни света фар, ни света от уличного фонаря.

Понимаю, даже мне мужику не разобраться без опознавательных знаков, где нахожусь.

Роюсь в кармане, достаю спички, чиркаю, ничего. Отсырели. Мать их!

Вглядываюсь в циферблат на наручных часах. Время остановилось на отметке 17:33. Я бы подкрутил колесико, но точное время не знаю.

Обшариваю местность вокруг — сумки нет.

Уроды. Выбросили где-то за городом, без вещей.

Думали запугать? Не выйдет. Не такие меня пугали.

Застегиваю пуговицы у утепленной куртки, парочку последних не обнаруживаю.

Нахлобучиваю шапку на лоб, уши остаются открытыми, но я надеюсь, что не отморожу, пока дойду до попутки.

Тяжелым шагом направляюсь на поиски шоссе, где могу поживиться машиной.

По дороге вспоминаю непростой разговор с дядей Витей за праздничным столом.

' — Странные вещи со мной в столице происходят, — говорю я, глядя на дядьку исподлобья.

— Да? — смотрит безэмоционально.

— Да, — киваю усиленно.

— Выкладывай, — гундит он.

Дядя Витя человек слова и дела, и он не любит, когда его беспокоят по пустякам. Вот и в этот раз ведет себя так, будто я чего-то не догоняю, а только транжирю его время.

Выуживаю из портфеля пару листов бумаги, испещренных мужским мелким почерком, протягиваю. Он долго смотрит, читает. Вскидывается.