Высокое Искусство
Шрифт:
— Нет времени! — напомнил Раньян.
— Есть, — непреклонно вымолвил брат. — Хотя его и немного, это правда.
Елена молча переводила взгляд с Кадфаля на бретера и обратно, не в силах поверить, что нашелся человек, способный указывать Чуме. И более того, Раньян его слушает, хотя и с зубовным скрежетом.
«У меня появились какие-то покровители?»
— Хель, — Раньян сдержался и на этот раз. — Если не поможешь, ты для меня бесполезна. И оплаты не будет.
— Сейчас… — Елена вытерла руками лицо, размазывая подсыхающую кровь. — Подождите… Не понимаю, ничего не понимаю.
— Вымыться. Переодеться, — подытожил Кадфаль вместо закипающего Раньяна. — Уйти с этих улиц подальше.
— Одежда… — Елена оглянулась. — Кажется, они ее украли… надо посмотреть. Найти… И вода.
— Мы подождем, — с тем же спокойствием промолвил брат Кадфаль. — Не забудь лекарский сундучок.
Снаружи, в садике, их ждала небольшая и молчаливая группа. Сумрачный боец с «турнирным» мечом на две руки, очевидно слуга и оруженосец Раньяна. Еще двое бойцов, по виду явные наемники, только классом намного выше того цветастого, что вызывал Елену на бой, это проглядывало во всем, начиная с прекрасного вооружения, более соответствующего дворянам.
Женщина оглянулась на сумрачный, темный дом. Здесь она прожила больше года. Здесь чувствовала себя в безопасности, находя мир, кров, отдых. А теперь особнячок стал могилой, где за один, всего лишь один день упокоились восемь человек, и все умерли очень скверно, хотя по-разному.
— Их нельзя оставлять просто так. Нельзя.
— Тогда сожжем дом, — предложил Кадфаль с будничным практицизмом.
— Привлечет внимание, — отметил слуга бретера.
— Этой ночью в Мильвессе будет немало пожаров, — нетерпеливо подытожил Раньян. — Одним домом больше.
Бретер отдал короткое приказание и открыл небольшие ворота, ведущие наружу. Один из наемников молча кивнул и пошел к дому, нашаривая в поясной суме трут и огниво. За оградой ждало еще несколько столь же суровых и молчаливых людей, покойник, а также второй «искупитель». Если Кадфаль был приземист и широк, этот больше всего походил на японского дедушку из какого-нибудь самурайского фильма. Низкорослый, худощавый и очень-очень старый. Лицо как у глиняной статуэтки, в многочисленных и глубоких морщинах. Однако образу противоречило копье чуть выше человеческого роста, с коротким древком и несоразмерно большим наконечником в виде равнобедренного треугольника. И труп у ног «японского дедушки». Судя по жуткой ране и кровавому следу на копье, прикончил гопника как раз тщедушный копьеносец, причем в один удар.
— Подходила компания, пять или шесть рож, местные «покровители», — коротко доложился бретеру один из наемников. — Хотели вломиться в дом. Огорчились и ушли.
— Ясно, — кивнул Раньян.
— Меня зовут Насильник, — коротко отрекомендовался Елене «дедушка» с копьем. Голос у него оказался под стать виду, негромкий и ветхий.
— Чего?
— Я Насильник, — не изменившись в лице, повторил копьеносец. После короткой паузы счел необходимым разъяснить. — В былые времена я творил много несправедливостей, но главным было насилие над женщинами. Теперь искупаю этот грех. В том числе и людским презрением.
— Ты назвался «насильником», чтобы тебя презирали?
— Да.
Судя по лицам наемников, слушавших этот сюрреалистический диалог, испытывали они скорее недоумение с изрядной долей опаски.
— Понятно, — сказала Елена, которая ничего не поняла.
Из садика потянуло дымком. Оставшийся поджигать наемник вернулся, аккуратно притворил воротину. Елена поправила кожаные лямки «вьетнамского сундучка», огляделась, чувствуя множество колючих взглядов, скрытых в тенях, за ставнями, старыми досками заборов. Приложила руку к холодной стене ограды, сложенной из множества плоских камней на прочном растворе.
Она думала, что сейчас заплачет, что горе накроет волной,
— Выпей, — Раньян протянул ей маленькую бутылочку обычного вида, из мутного стекла с деревянной пробкой.
— Что это?
— Эликсир. До утра он вернет и преумножит силы.
— Не нужно.
— Нужно, — непреклонно сказал бретер. — Впереди бессонная ночь и серьезные заботы. А ты уже валишься с ног.
— Я еще ни на что не согласилась, — Елена посмотрела на просвет бутылочку. Солнце уже заходило, в умирающем свете жидкость едва заметно светилась и выглядела очень подозрительно.
— Согласишься, — предположил бретер. — Ты хочешь знать правду. Я могу открыть часть ее, ту, что знаю сам.
Запахло гарью.
— Идемте, — сказал Кадфаль, и Елена в усталом отупении позволила увлечь себя.
Они спускались к реке плотно сбитой группой, причем «братья» сразу встали по обе стороны, закрывая собой от любой возможной угрозы. Елена оглянулась последний раз, как раз в тот момент, когда первые языки пламени поднялись из-за ограды.
В доме хватает дерева, да еще и хороший запас горючего сланца. Женщина не знала, сколько нужно горючего материала, чтобы сжечь тела до пепла, однако надеялась, что имеющегося хватит. Сегодня утром она была почти счастлива. Минуло несколько часов — и вот Елену окружает смерть, боль и хаос. Рядом сумрачно шагает человек, который лишь чудом не убил ее год назад. Что же готовит ночь? И в каком мире она окажется к рассвету? Сколько еще людей умрет, сколько вещей необратимо изменится?
— Рассказывайте, — негромко потребовала она. — Все, с самого начала.
— Здесь нельзя задерживаться, — ответил бретер. — Переправимся на другой берег, там все расскажу.
Глава 27
Когда ударит набат
— По мосту не пройдем, — отметил один из наемников, указывая на кавалерийский пост.
Судя по всему, в преддверии ночных беспорядков, городская власть решила взять под контроль основные магистрали. Мост, на котором вчера бились цеховые с ремесленными, охраняла группа из двух-трех «копий», общим числом десятка полтора воинов. Пост был сугубо временным, из удобств — пара телег, шатер, раскинутый прямо на мостовой, да еще большая жаровня. Судя по всему, организовали «блок-пост» в спешке, но воины казались боевитыми, доспехи не снимали. Одиночек и небольшие безоружные группы пропускали более-менее свободно, а остальных заворачивали без объяснений и диспутов. Немногочисленные лодочники, рискнувшие выйти на промысел, радовались жизни и прибытку, народ стенал, микро-гарнизон стоял, как стена и кажется, даже не брал взяток. Хотя последнее как раз понятно, дворянам сшибать мелочь было совсем невместно. А платил Император за охранную неурочную [47] службу так, что даже высокородная спесь пряталась в кошель, изредка подтявкивая для порядка.
47
То есть выходящую за рамки «бесплатного» ежегодного срока военной службы, которым вассал обязан сюзерену (в земной истории около 40 дней). Собственно Император пытается ввести своего рода аналог «ордонансовых рот» тяжелой кавалерии с постоянной службой за фиксированную плату. Посмотрим, удастся ли…