Высокое Искусство
Шрифт:
— Попробую договориться, — решил бретер.
Вооруженную группу, да еще столь необычного состава, постовые заметили издалека и ощутимо напряглись, старший жандарм [48] даже кольчужный капюшон накинул. Раньян поднял руку, тормозя компанию. С полминуты два отряда мрачно и недружелюбно взирали друг на друга. Драться никому не хотелось, да и было понятно, что для открытого боя, прямо скажем, рановато. Раньян поглядел на бледное солнце, что виднелось через промежутки меж крышами. Стиснул челюсти до каменных желваков. Его слуга встал под левую руку в готовности подать меч.
48
Технически
— Не пропустят. Лучше рекой, — кратко и очевидно посоветовал Кадфаль.
— Нет времени.
И в самом деле, паром окончательно ушел на противоположный берег, а лодок, считай, не осталось вовсе. Очевидно, мало кто рисковал зарабатывать и странствовать на ночь глядя, да еще в такой обстановке. За один прием, скорее всего, не переправиться.
— Время не стоит драки с рыцарями Императора, — кажется, брат Кадфаль окончательно взял на себя задачи гласа рассудка. И это удивило Елену, ведь именно Раньян Чума считался на Пустошах образцом хладнокровного профессионала. А теперь всегда мрачный и всегда выдержанный мастер больше напоминал персонажа из присказки про уголек в седалище. Что-то здесь было не так.
Похоже, колебания бретера не остались незамеченными. Несколько оруженосцев-стрелков начали демонстративно проверять арбалеты, крутить вороты и в целом демонстрировать готовность к накалу страстей. Дестрие, гревшиеся под стегаными попонами, глядели на все это и размеренно хлебали подогретый отвар для укрепления суставов.
— Стойте, — предупреждающе поднял руку один из наемных бойцов. — Слушайте!
Сначала был Звук, и он подействовал на притихший район как ударная волна из кинофильма — глуша и расталкивая перед собой все прочие шумы. Звенящая, могильная тишина расходилась кругами, предваряя Звук, будто само естество Города испуганно затихло, прислушиваясь. Лишь заржали, как один, боевые кони, тревожно вытягивая шеи, нервно переступая копытами, словно этим животным Звук был хорошо знаком. Весь отряд на посту в одно мгновение позабыл о группе наемников и развернулся к противоположному концу моста.
— Надо же, — заметил Насильник. — Думал, не про столицы топоток.
Больше всего это походило на шорох лапок тысяченогой гусеницы, только огромной и подкованной металлом. Или на скорый прибой свинцовых волн, раз за разом долбящих гранит. Глухо, слаженно, с лязгом вразнобой, которого было столь много, что он сам по себе складывался в отдельный ритм и ложился поверх шороха тысяченожки.
Толпа, поняла Елена. Большая толпа, по меньшей мере, несколько десятков человек, а может и сотня-другая, идут быстро, в ногу, приближаясь с другого берега реки. И судя по тому, как переглядывались наемники Раньяна, как засуетились постовые, им это о чем-то говорило. А пока женщина думала, в гремящий шорох вплелась дробь, похожая на барабаны, только резче и более сухо, пронзительно. Слышались голоса, выкрикивающие что-то односложное, не на всеобщем языке. Звучало все это командно и организованно.
— Вот они, — указал Кадфаль, но все уже и так видели.
Елена ждала, что из-за угла дома начнут выходить те самые паломники, что встретились ей накануне. Ошиблась, то были не монахи. На площадь перед мостом выдвигалась колонна — действительно похожая на гусеницу — горской пехоты. По четыре человека в ряд, все как один в типичном горском стиле, то есть с косичками на половину лица и огромными узлами поясов на животах.
Надо сказать, что каждый отдельно взятый горец казался очень забавным, так что в Городе смех над неумытыми дикарями стал давней привычкой. Из-за косичек их сравнивали с женщинами, а традиция носить чулки вкупе с хитро завязанными кушаками создавала характерный
И удивительное дело… в данный момент «цыплята» совершенно не забавляли, даже на полмизинца. Тем более, что большинство из них натянули по крайней мере длиннополые стеганые куртки с кольчужными вставками, а первые ряды носили пластинчатые доспехи разной степени комплектности, это меняло силуэты. Но в то же время горцы не пугали, пока, во всяком случае. Скорее производили впечатление, сходное с монашеским крестным ходом. Все было неправильно, неестественно и вообще, откуда строевая пехота на улицах столицы? Не представительский отряд, не частная охрана какого-нибудь бонома или богатого купца, а полноценный отряд, хоть сейчас в поле под град стрел и кавалерийскую атаку. Даже сквозь тупое оцепенение, захватившее Елену, пробилась искра любопытства — что все это значит и чего следует ждать?
— Выпей, — снова посоветовал Раньян. — Не то сейчас упадешь.
Елена машинально вытянула пробку и глотнула фосфоресцирующий эликсир. Жидкость оказалась совершенно безвкусной, как вода и вместо утоления жажды сушила рот. Прилива сил не наблюдалось.
Колонна, тем временем, продвигалась вперед, не сбавляя скорость. Впечатление огромной гусеницы усиливалось из-за «щетины» — древкового оружия, которое нес чуть ли не каждый боец. В основном алебарды, еще какие-то зловещие крючья, косы на древке. А вот обычных длинных копий почти не было, наверное, в городе их сочли не практичными. Длинномеры тащили не вертикально к небу, а на плечах, под углом, от того многоножка смахивала еще и на очень длинного дикобраза с приопущенными иглами. Прояснился вопрос с барабанами — вместо них долбили большими молотками, похожими на массажные, по трубчатым костям, взятым, судя по размерам, от динозавров. Кости сухо и пронзительно трещали, будто раскалывались в огне.
— Штандартов не вижу, — удивился Кадфаль. — Идут «голые», как отъявленный сброд какой-то. А должно быть, по меньшей мере, два, «Кровавая Луна» и знамя князя или тухума.
— На «плохую», бесчестную потасовку идут, — один из наемников проявил знание вопроса.
— А так можно? — Елена поначалу спросила, а потом уже поняла, что эликсир начинает действовать. Бодрости не добавилось, но в голове чуть прояснилось.
— Можно. Полк опускает знамена и тем показывает, что сражается без всяких правил. Пленных не берут, выкуп не берут, слова не держат, младенцев в огонь, беременных на кол. Из чужих раненых делают «свиней».
Ноги ступали в ритм, костяные барабаны звучали в ритм, даже стальной еж над головами колебался ритмично, прокатываясь волнами от головы к последним рядам. Без видимой команды отряд «зазвучал», бойцы начали в такт шагам выдыхать что-то похожее на «Вху!». Напряжение выросло, уплотнилось. Оглянувшись, Елена обратила внимание, что у реки больше никого не осталось. Пехота, группа Раньяна поодаль и жандармы со своими «копьями» на посту. Все. Даже пара оставшихся лодок отплыла ближе к середине, остальные ушли ниже по течению.
— Кто же так в бой пойдет… — пробормотала Елена скорее себе, однако ее услышали и ответили:
— Кровная месть, семья семье, клан клану. Или деньги, но такие, что и представить нельзя.
Жандармы, наконец, поняли, что пехота вроде как и не собирается останавливаться. Пока оруженосцы торопливо готовили коней, рыцари быстро совещались. В голове у Елены прояснялось, усталость вымывало из тела, только жажда мучила. Женщина завороженно наблюдала за происходящим, а на мосту, кажется, назревал самый настоящий бой, второй в ее жизни.