Выстрел на Большой Морской
Шрифт:
Тут из-за плеча «чемпиёна» осторожно высунулась борода Марка Афанасьева. Лыков рассердился.
— Вон тут у вас какие порядки? Ну, сами напросились. Я со всем уважением, а вы…
Он быстро снял с себя и сложил на стуле чамарку [93] и новую рубаху, оставшись только в нательной сетке. Публика вокруг одобрительно загудела и быстро выстроила круг: драку на Руси любят.
— Становись!
Тоська-Шарап озадаченно разглядывал сыщика. Огромные бицепсы, как биллиардные
93
Чамарка — длинный однополый сюртук.
— Чего вылупился? Начинай!
Толпа заревела, послышались раззадоривающие крики. Боец сдвинул брови, глубоко вздохнул, примерился — и стремительно ударил. Алексей чуть подвернул корпус навстречу, уклонился и выбросил вперёд правый кулак. Голова Шарапа дёрнулась, ноги стали выписывать на полу восьмёрки, из носа двумя струйками хлынула кровь.
Алексей не бросился добивать а, напротив, остановился. Противник вытер кровь рукавом, вымучено улыбнулся:
— Ништо!
Снова глубоко вздохнул и опять ринулся в атаку. От одного удара сыщик с трудом увернулся, два принял на защиту, потом изловчился и нырнул сопернику под руку. Его кулак с размаха влетел Шарапу прямо в печень. Тот застыл на долю секунды, хватая ртом воздух, а потом сложился на полу в огромный ком.
Кабацкая голь заорала, заулюлюкала — скоротечность боя пришлась ей не по нраву.
— Чё, уж всё? Мало больно! Отлейте его водой да пущай еще помордуются! Ён привычный, Шарап-то!
Однако Лыков, не обращая на крики никакого внимания, поднял с пола поверженного соперника и оттащил в угол. Усадил за стол, опёр спиной о стенку, чтобы не упал, и сбегал к стойке за водкой. Быстро оделся. Тоська-Шарап, не открывая глаз, хрипел и всё сползал вниз. Алексей поднёс к его губам косушку:
— Пей.
Тот жадно опростал посуду и сразу же открыл глаза. Увидел Лыкова и снова деланно улыбнулся:
— Вона как вышло…
— Ничего, брат, сейчас пройдёт. Хлебни ещё.
Через десять минут бывшие противники выпивали и закусывали в своём углу, дружески переговариваясь.
— Они тебя за сыщика приняли, — пояснил кулачный боец, кивая в сторону прилавка.
— Дурной народ! Нешто я похож на «водяного»?
— Не-е. Ежели бы в сыскном такие были — нас бы уже никого не осталось. А ловко же ты меня! Не хочешь на Ключиках подраться? Денег заработаешь.
— Я, Антон, по-другому соргу добываю. Скажи лучше: ты Мишку Самотейкина знаешь?
— Это который из Поима? Душитель?
— Да.
— Пошто он тебе? Мелкий злец.
— Он при офицере одном состоит. До этого офицера у меня дело.
— Был там офицер, — согласился Шарап. — В прошлом годе Мишка появился на Ключиках и всех там побил. Даже и меня! Но только до твоей милости, Алексей Николаич, ему далеко. Мы с ним
— Ты мне про офицера расскажи.
— Да! Высокий такой, рыжий. Глаз злой. Нехорошая наружность.
— Мне с ним детей не крестить. Как его найти?
— Точно не скажу. Мишка на той неделе сюда заходил. Мы с ним водки выпили, да и разошлись. А офицера я с прошлого года не видал.
— О чём говорили?
— Да о бабах, об вине; ни об чём, вобчем.
— Позови сюда Афанасьева.
Шарап послушно встал и отправился за хозяином трактира. Тот подошёл смущённый, сел на край стула.
— Вы меня извините, Алексей Николаевич! Уж очень вы непонятный показались, вот я и решил поостеречься.
Титулярный советник отмахнулся, вынул «рапорты» Пашки-Канонира и Большого Сохатого, протянул притонодержателю:
— Вот мои верительные грамоты.
Афанасьев внимательно их прочитал и вернул обратно.
— Ещё раз извините!
— Моё дело до Рупейты касается «красноярок». Большего не скажу.
— Понимаю.
— Где мне их искать?
— Мишка Саратовский на той неделе заходил. Они с Тоськой выпили по бутылке.
— Это я уж баял… — пробурчал Шарап.
— К сожалению, ничего более прибавить не имею. Я не видел Рупейто-Дубяго с января месяца. Где он сейчас — Бог знает. И разговоров о нём давно нет; как провалился.
— Эх-ма, — вздохнул Лыков. — Москва большая. А Верлиоку где мне добыть? В Поляковом трактире?
— Да, ежедневно с трёх до одиннадцати. Он из «мазов» повышен в «иваны». Анчутка Беспятый отдал Верлиоке в управление всю левую часть, что внутри Садового кольца: от Остоженки до Цветного бульвара. Большой кусок! К парню теперь на козе не подъедешь…
Тоська-Шарап вызвался проводить Лыкова на Солянку — от «Каторги» до Полякова трактира всего пять минут ходу. Учитывая популярность кулачного бойца в определённых кругах, Алексей согласился.
Простившись с Афанасьевым, сыщик направился к выходу. В самых дверях ему попались двое громил из числа тех, кого он разложил на полу «шестой квартиры». Увидев обидчика, дергачи торопливо расступились и вполголоса матюгнулись вслед, но на большее не решились.
Глава 20
Грачёвка
Лыков с Тоськой вошли в Поляков трактир, когда уже стемнело. Трое угрюмых парней у двери подозрительно уставились на Алексея. Тот небрежно оттёр их плечом и проследовал к стойке. Шарап поотстал — кто-то из знакомых перехватил его, заведя разговор о кулачных боях.
Маленький буфетчик с жёлтым безволосым лицом скопца воззрился на новенького:
— Чего изволите?
— Изволю Верлиоку. Имею к нему «рапорт» от Большого Сохатого из Питера.
— Сей минут! — физиономия буфетчика приняла почтительное выражение, и он шмыгнул в заднюю дверь.