Взбираясь на Олимп
Шрифт:
Глава 6
Во втором туре творческого конкурса проверяли гибкость, пластичность и чувство ритма. Все, как должно быть в любом театральном вузе. Неожиданным было то, что Огорельцева и Добровольский проводили второй тур в один день, в одно время. Мне потом объяснили, что Огорельцева сделала так специально, чтобы отбракованные ею на втором туре абитуриенты не успели попробоваться к Добровольскому.
Среди нас были ребята, которые прошли первый тур и у Добровольского и у Огорельцевой. Это своего рода подстраховка. Шансы поступить в таком случае куда выше, чем
Нас толпой завели в здание института и развели по раздевалкам. Те, кто пробовались к Огорельцевой, толпились у раздевалки в одном конце здания, те, кто шли к Добровольскому, ютились у другой раздевалки в другом конце здания. Мы с Наташкой успели пожелать друг другу ни пуха и присоединились каждая к своей группе.
Потоком поступающих меня занесло в маленькую коморку, заполненную полуголыми телами. К моему ужасу раздевалка оказалась одна на девочек и на мальчиков. А мне нужно было переодеться в раздельный купальник так же, как и другим девчонкам и предстать в таком виде перед комиссией, прям как на конкурсе красоты. Я прижала к груди свою авоську с вещами и стала пробираться в самый угол, в надежде, что там меня никто не заметит.
Ребята переодевались, не закрывая дверей, не прикрываясь. Бросали вещи прямо на пол, так как свободного места просто не было. Узенькие скамеечки и дощечки с крючками, прибитые вдоль стен, были завешаны пакетами и сумками более шустрых абитуриентов. Одна девушка стояла в окружении парней, с обнаженными скульптурными торсами, полностью раздетая и натягивала на себя плавки от купальника. Другие девчонки тоже не стеснялись, в помещении то и дело мелькала чья-то грудь. Некоторые парни не упустили шанса сделать комплимент выдающимся формам одной из поступающих. Девушка продолжала переодеваться, не обращая ни на кого внимания.
— Вот это раскрепощенность. Я так не могу, — подумала я.
Крутившись на месте, я искала способ переодеться. Искала и не находила. Раздеться как все, не прикрываясь, я не могла, мне было стыдно. Я сильнее прижала к груди авоську с вещами и почувствовала, как лицо заливает краской от лицезрения в окружении такой откровенной наготы.
— Стесняешься? — спросил меня крепкий парень низким голосом.
Я кивнула в ответ, посчитав, что не зачем скрывать очевидное.
— Иди за мной, — позвал он и повел в другую сторону раздевалки.
Парень завел меня за дверь, затем достал из своего рюкзака большое полосатое полотенце и, растянув его в руках, прикрыл меня.
— Переодевайся, я подержу, а потом ты подержишь, — предложил он.
— Хорошо, — такой поворот событий меня обрадовал. Я не подумала о том, где и как буду переодеваться и как другие, более смышленые девчонки, не надела заранее на себя купальник.
— Я Денис, Лебедев, — представился парень, отвернув голову от меня.
— Я Надя.
— Знаю.
— Откуда?
— Мне рассказали,
— Да? — удивилась и смутилась я. — Еще не поступила, а уже слухи ходят.
— Привыкай. Поступишь, хуже будет.
— Если поступлю, — занервничала я.
— Ой, да куда ты денешься, — подбодрил меня Денис и по-доброму улыбнулся.
Переодевшись в раздельный черный купальник, я вместе с моим новым знакомым отправилась в потоке общей массы полуголых ребят к аудитории. Я шла, прикрывая руками грудь. Заметила, что Денису тоже было некомфортно. Хотя с его телосложением ему нечего было стесняться. Он был невысокий, крепкий, рельефный парень, к тому же довольно симпатичный, светловолосый, с голубыми глазами, крупными мужественными чертами лица.
На дверях аудитории висела табличка с надписью «хореографический класс». Перед этим классом нас разделили на две группы — на девочек и мальчиков. Маленькая, худая и очень нервная женщина завела первую партию девочек в кабинет и меня в том числе. Я случайно подвернулась ей под руку.
В хореографическом классе вытянутой прямоугольной формы вдоль стены были приделаны высокие зеркала, от пола и почти до самого потолка. Перед зеркалами стояли стулья и на них сидели члены приемной комиссии. На противоположной стороне были хореографические станки. Нервная женщина выстроила нас шеренгой перед станками на небольшом расстоянии друг от друга. Меня стало потрясывать.
В этот раз в комиссии было пять человек вместе с нервной, студентов не было. Еще бы, в такой давке только студентов не хватало. В комиссии я сразу заметила творческого, он сидел в белой рубашке, а его клетчатый пиджак висел на спинке стула. Рядом сидели две женщины и один мужчина. Добровольского не было.
Нервная, с коротким пергидрольным каре, по виду ей было лет тридцать, может чуть больше, чем-то очень недовольная сначала осмотрела нас, потом начала высоким писклявым голосом:
— Сейчас проверим вашу гибкость. Шпагат.
— Какой? — спросила одна из девушек.
— Какой можете, — равнодушно ответила нервная.
Я села в продольный. За два года до поступления я тренировалась каждый день, разрабатывала в себе гибкость и приобрела хоть какую-то растяжку. Другие девчонки тоже сели в шпагат, некоторые продемонстрировали еще и поперечный.
— Встали в мостик, — провизжала нервная женщина.
Я кое-как раскорячилась, но все же встала в нужную позу, а нервная, не торопясь, прохаживалась мимо нас и осматривала каждую девушку. Затем эта маленькая женщина приказала нам встать к станку и под аккомпанемент другой женщины из комиссии, усевшейся за фортепиано, стала показывать нам странные движения. Наша задача была — повторить.
Я увидела себя в зеркале, и мне захотелось смеяться. Поднимание и опускание рук одновременно с приседанием давалось мне легко, но выглядело это неуклюже. С танцами у меня всегда было плохо. Подсмотрев в зеркале за другими девчонками, я стала повторять иначе. Выпрямила спину, руки сделала мягче, перестала махать ими, как граблями, вообразила себя балериной, опытной, успешной, безумно красивой и востребованной. Сила самовнушения творит чудеса. По окончании упражнений я заслужила одобрительный кивок от преподавательницы.