Взгляд из угла
Шрифт:
Однако не разводить же истерику. Общественность, будьте уверены, все поймет правильно. Это просто на минуту нервы раздражены — очень уж впечатляющий применен способ казни. Позволительно всхлипнуть разок-другой. Просморкаемся — и опять в патриотизм. Ведь Россия, как всем известно, — страна березовых рощ и силовых структур. А силовые наши структуры — это такое пространство, где человек человеку — не человек. Где каждый с нашивкой каждому без нашивки может рявкнуть: ложись! — и тот должен лечь, хоть в грязь лицом, не то положат. И каждый в камуфляже — каждому в пальто: стоять! И каждый,
И когда все и всё время ждут окрика и того, что за ним последует (или вдруг не последует), — то это у нас называется порядок. А порядок мы обожаем больше всего на свете. А он, естественно, требует жертв. В данном конкретном случае — потребовал рядового Сычева. Вот увидите, общественность поймет.
А общество — тем более. У нас ведь и общество теперь есть. Гражданское. 126 мягких мест, 126 голосующих мускулов, еще 252 дополнительные конечности — вставать и аплодировать. Называется — Общественная палата. Попросту — Общепал. Во главе, само собой, академик Евгений Велихов — тот, который знает, когда возвышать свой голос.
По примеру государства, не покладая укрепляющего государственность, Общепал обещает работать с общественностью. Отслеживать ситуации, все такое.
А чего тут отслеживать? Ситуация такова: порядочных людей в стране ужасно мало. Главным образом старики, отчасти молодежь. Но молодых у входа в жизнь радостно встречают силовые структуры. А старики уходят один за другим. Причем почти никто и рукой не помашет вслед.
Ни одна газета не написала, что умер Лев Самсонович Разумовский — скульптор, живописец, прозаик. Настоящий мастер, благородный человек. Это его "Пилот" стоит в Московском парке Победы. Это им придуманные прелестные игрушки — Карлсона, Айболита, Тянитолкая, Клоуна — мы дарили детям в советское время.
Всю жизнь он думал и писал про войну и про Холокост. И я никогда не забуду одну его страницу. Как он — девятнадцатилетний инвалид (рука осталась на фронте) — пошел в 45-м посмотреть на военный парад, и какая-то тетка в толпе прошипела ему: "Понаехали тут!"
6/2/2006
Дефицит // По-настоящему порадовал молодой человек Роман Доброхотов. Из какой-то группы "Мы". Наверное, студент.
Предложил организовать повсеместный сбор камней, валяющихся на улицах городов, на обочинах дорог, в садах и скверах. Не проходить мимо. Бороться и искать. Найти и не сдаваться. Каждый булыжник, заактировав, передавать под роспись в органы для просвечивания рентгеновским лучом и прочих процедур. Камень на камень, кирпич на кирпич.
Замечательная мысль. Тактика Швейка, бравого солдата. Вам комфортней, чтобы я строил из себя кретина, — так я же буду кретин непритворный и других подговорю, — замучаетесь взвешивать каменюки.
Боюсь, почин не будет подхвачен. Однако же отраден сам факт: остроумие не погибло.
А то все бы ничего, да только скучновато. Наблюдается, так сказать, недород идей. Вот уже много лет никто не говорит ничего неожиданного.
Всё какие-то предсказуемые реакции. Как у лягушки под током: дрыг одним зеленым мускулом, дрыг
В казармах — ад? Это оттого, что в газетах пишут черт знает что (раз!) — пожалуй, придется учредить военную полицию (два!) — вообще же казарма — зеркало общества (три!).
При этом долго рассказывают, что общество идет от успеха к успеху. (Впрочем, "наша главная задача — уменьшение количества бедного населения в стране".) А также никого не колышет, что военную полицию навряд ли разместят в шалашах, — понадобятся тоже казармы, и в каждой, значит, будет, как в зеркале общества, свой собственный ад. Контрмера и на этот случай заложена в спинном начальственном мозгу: заведем в недрах военпола еще спецслужбу, настроим еще казарм, и так далее про белого бычка.
Гомеопатический такой прием мышления: подобное лечится подобным. Порох не выдумывают, а просто держат сухим. Идей не создают, их только вдалбливают либо замалчивают. Либо извращают. Либо запрещают.
Ни на что другое никто не способен.
— Изъять учебники биологии: там лженаука дарвинизм!
— Истребить "Протоколы сионских мудрецов" — исключительно толерантности ради!
Масса желающих что-нибудь вычеркнуть. А сочинять — разучились, кто и умел.
Я не про изящную словесность. Та вообще ни в чем не участвует. Забралась в койку и укрылась с головой, только складки на одеяле шевелятся.
Я — вообще, про бездарность времени.
А впрочем, давайте про изящную словесность. Есть повод. Есть дата. Правда, опять не из веселых. Десять лет назад умерла Лидия Корнеевна Чуковская. Она была великий человек.
Хотя сама о себе ничего подобного, конечно, не думала.
Но так получилось, что вся правда и правота русской литературы на какое-то время сосредоточилась в этой женщине.
Она ничего не боялась. Не произнесла и не написала ни одного неискреннего слова. Не провела в праздности ни дня за всю жизнь.
Работала, ни на что не надеясь. Просто исполняя свой долг: противодействовать злу. Наличие которого в атмосфере стесняло ей дыхание.
Незадолго до смерти она говорила мне: больше не могу. Все ужасно, и будет еще хуже, и я не хочу этого видеть.
Повести печальней, чем ее "Софья Петровна", нет на свете. А по значению можно поставить с нею рядом только гоголевскую "Шинель".
Ее "Записки об Анне Ахматовой" — такая же необходимая книга, как "Былое и думы".
То есть Л.К. была последний классик. Боюсь, она дописала русскую литературу до конца.
Один вопрос остался без ответа:
"Что же привело нас к этой небывалой беде? К этой совершенной беззащитности людей перед набросившейся на них машиной? К этому невиданному в истории слиянию, сплаву, сращению органов государственной безопасности (ежеминутно, денно и нощно нарушавших закон) с органами прокуратуры, существующей, чтобы блюсти закон (и угодливо ослепшей на целые годы), — и, наконец, с газетами, призванными защищать справедливость, но вместо этого планомерно, механизированно, однообразно извергавшими клевету на гонимых — миллионы миллионов лживых слов…"