Xамза
Шрифт:
С противоположной стороны холма мчались по склону дозорные - парень и девушка.
Замешательство было всеобщим и неожиданным.
– Как быть, Степан-ака?..
– Мы же собрались на день рождения! В чем наша вина?!
– Наша вина в том, что здесь собрались вместе узбеки, киргизы, таджики и русские!
– сжав кулаки, выбежал в центр площадки Соколов.
– Только за это из нас рубленую капусту могут сделать!
– Не имеют права!
– возвысил голос Хамза.
– Они ничего нам не сделают! Зря боимся!..
–
– Так и девятого января говорили!
– яростно сверкнул глазами Степан. Если окружат - дело плохо кончится!.. Уходить надо!.. К реке!.. Все на тот берег!.. Полиция плавать не любит!..
Народ хлынул к реке.
– Может, обойдется?
– тяжело дыша, ковылял сзади Степана русский сапожник из пригорода.
– Они ведь тоже в бога веруют, а?
– Веруют!
– огрызнулся на ходу Соколов.
– Сейчас они нас рубить будут и верующих, и неверующих...
– Не имеют права!
– упрямо повторял Хамза.
– Не имеют права!..
– А ты объясни им, которые с саблями, насчет их прав или насчет просвещения!
– крикнул Степан.
– Эх, хоть какое-никакое ружьишко бы сейчас!!
...С криками, с визгом ворвались в ущелье с двух сторон конные полицейские и казаки. Вид убегающих людей прибавил злости преследователям. Казаки настегивали нагайками лошадей. Блеснули на солнце шашки.
– Отрезай... от воды!
– закричал, встав в стременах, Пересветов, - Не давай в реку уйти!
...Растерянно остановился Хамза, подбежав к берегу.
– Я же плавать не умею!
– испуганно отступил он назад, оглядываясь.
– Куда смотришь?!
– заорал Степан, толкая Хамзу в спину.
– Давай в воду!.. Аксинья, держи его за рубаху!.. Втроем выплывем!
– Утонем!
– упирался Хамза.
– Плывите без меня!
– Я тебе дам - плывите без меня!
– выругался Степан.
– Аксинья, кому говорят - хватай его за рубаху!
Степан и Аксинья вошли в воду, увлекая Хамзу за собой. Вся река пестрела тюбетейками и халатами плывущих на другой берег людей.
...Миршабы на конях скакали по дастарханам, опрокидывали казаны с пловом, топтали овощи, хлеб, фрукты.
Китаев, разгоряченный погоней, догнал унтера, закричал, показывая на Хамзу:
– Вон того видишь? Срежь его из винта! Это и есть самый вредный!
– А второй мой! Не трогайте его!
– исступленно орал, пришпоривая коня и выхватывая саблю из ножен, ротмистр Пересветов.
– Ну, молись богу, господин Соколов!
С побелевшими от жажды убийства глазами он влетел в воду, взмахнул клинком, но Степан, отпустив Хамзу, нырнул под брюхо лошади, схватил снизу за подпругу. Ротмистр ткнул саблей под лошадь, чтобы достать Соколова, сильно наклонился... И тут-то Степан, схватив Пересветова за кисть руки, сжимавшую эфес сабли, рывком выдернул офицера из седла.
Ротмистр рухнул в воду.
Подхватив его саблю, Соколов замахнулся на подскакавших к берегу
– Стрелять, олухи!
– кричал на казаков Китаев.
– Не дайте им уплыть!
– Далеко не уплывут!
– осадил на берегу взмыленного коня казачий унтер.
– Заледенеют и утонут.
Мокрый ротмистр Пересветов выкарабкался на берег.
– Коня!
– заорал Пересветов.
– И на перехват! У моста их на мель вынесет!.. Там всех перестреляем, а то уйдут в горы к киргизам! За мной!..
...Вот и мост. Пустая горная река с шумом катила под мостом свои пустые воды.
Казаки и миршабы, спешившись, взяли винтовки на изготовку. Китаев и Пересветов, оставаясь на лошадях, пристально вглядывались в сверкающие на солнце волны.
Но река, огибая скалу, по-прежнему была пустынна.
– Плывет кто-то!
– крикнул Пересветов.
– Вон и голова!
Залп. Второй. Третий.
Но это плыл всего лишь дутар Хамзы - полукруглый струнный музыкальный инструмент, похожий на мандолину. Пули пробили его в нескольких местах, он набрал воды, но все-таки продолжал плыть.
Проплыл под мостом венок Аксиньи. И новенькая щегольская фуражка Степана Соколова с блестящим лакированным козырьком, в котором отражался солнечный луч.
– Кончено, ваше благородие, утопли все, - перекрестился
казачий унтер, - тут не выплывешь, потому как горная вода, коченеет все...
– Ну, слава богу, - устало вздохнул капитан Китаев.
Собакам собачья смерть... Инструмент и фуражку достать Как вещественное доказательство.
– Аллах велик!
– сказал подъехавший к мосту старший
туземный полицейский - миршаб.
– Да сбудется воля его всегда, везде и во всем...
Вечером того же дня в Коканде шейх Исмаил сказал Мияну Кудрату:
– Мой хазрат, аллах покарал нечестивца. Сегодня в ущелье Ширин-сай полиция рассеяла и загнала в реку сборище мастеровых и фабричных. Говорят, что Хамза утонул...
– Кто-нибудь видел это? Нашли тело?
– нахмурился Миян Кудрат.
– От кого сведения?
– От русской полиции, хазрат.
– Тогда пусть об этом узнают все правоверные. Вели объявить в мечетях... О-омин!
– О-омин!
– повторил набожно Исмаил.
Ночью к дому Медынского подъехали капитан Китаев и ротмистр Пересветов. Полицмейстер сразу же принял их.
– Первоначально намеченный план был сразу нарушен, - без предисловий начал Китаев, - фабричные, увидев нас, со страху полезли в реку. Многие утонули...
– А Хамза? Соколов?
– отрывисто спросил полицмейстер, нервно вскинув правую бровь.
– Соколова я, по-видимому, ранил саблей, - вступил в разговор Пересветов, - так что он пошел на дно первым... А Хамза, как мы успели заметить, плавать не умел. Его тащила за собой в реку какая-то блондинка...