Я — авантюрист?
Шрифт:
«Круто! Вот это собака! Вот это друг человека! Мой друг!»
Торопливо погладив Гарду, парень подал руку невинно пострадавшему и помог встать:
— Ладно, не сердись. Хотя, мог бы сначала и поздороваться, а не орать в спину. Бухло, бухло! Оно мне нужно? Я вообще, непьющий! Понял?
От мужика разило перегаром, и весь он выглядел как-то криво, хотя возвышался над Лёшкой на полголовы. Правая рука висела неловко, ненормально, ладонью наружу — даже смотреть больно!
— Что с рукой?
— А не знаю! Я тогда прямо на неё упал… Болит, сил нет терпеть, только бухлом и спасаюсь. Слышь, достань вон ту, с красной наклейкой… Ага, она!
Мужик
— Фу, полегчало…
Его качнуло. Рука ударилась о край стойки. Жуткий крик вырвался из глотки мужика — Гарда встрепенулась и приготовилась прыгнуть. Лёшка успел остановить собаку и участливо спросил мужика, согнувшегося от боли:
— Ты что её не подвесишь на шею? Всё легче будет…
Сквозь стоны послышалось:
— Да отвали ты! Мочи нет терпеть… Где спасатели, мать иху? Я же сдохну, если и дальше так…
Попаданец хмыкнул:
— Понятно. И ты ничего не помнишь и не умеешь. Вот тупые люди! А ещё будущее…
Дождавшись, когда раненый немного пришёл в себя, Лёшка растолковал пьянющему мужику, что надлежит сделать. Тот покорно кивал, позволил усадить себя на высокий табурет, распороть рукав куртки и рубашки. Ниже локтевого сустава рука выглядела страшно — синяя, распухшая и неестественно повёрнутая.
Из курса само- и взимопомощи, давно прослушанного краем уха и прочно забытого, казалось бы, вдруг припомнилось очень много. Шиной послужила пластиковая окантовка всё той же перекошенной барной стойки. Жёсткая на излом, она отскочила по всей длине. Перочинный нож с трудом прорезал эту полутрубу, зато сгиб держался отменно.
Уложив согнутую руку в импровизированный лоток, привязав под плечом и у запястья, Лёшка задумался — как подвесить? Ничего путного не изобретя, отхватил кусок проводки, свисавшей под непонятными агрегатами бара, и перебросил пострадавшему через шею. А потом отступил и полюбовался своей работой:
— Сейчас легче? Кстати, тебя как зовут, алканавт?
Ответа не последовало. Покачнувшись, мужик завалился набок, но не упал, нет — мягко стёк на пол.
Дурной запах тления заполнял воздух. Лишь порывы ветерка с того берега давали облегчение, но условное. Резкая карболовая вонь мало чем уступала гнилостной. Похоже, где-то сверху в реку постоянно текли отходы или — хуже того — готовая продукция солидного химзавода. Скверно.
Ждать, пока пьяница проснётся, Лёшка не стал. Вместе с собакой он обследовал всё, куда рискнул войти. Поживиться ничем не удалось. То есть, надёргать из покорёженных теплоходов можно было много, но надо же знать — что. А попаданца интересовала только одна вещь — лодка. Как назло, все, кроме верхней — с пробитым днищем, были раскрошены, расплющены до полной непригодности.
Осторожно забравшись к той лодке, парень осмотрел дыру, в надежде как-то залатать. Наверное, специалист бы догадался, чем залепить или замазать пролом, но где его сыщешь? Даже спустить вниз, и то проблема. Лёшка сам чуть не свалился, когда попытался шевельнуть корпус — так прочно тот насадился на толстую балку, выпершую из середины перегнутого, как детская игрушка, теплохода.
В тёмное нутро сплющенного тоннеля метро удалось заглянуть,
Хотя трупов попаданец уже насмотрелся — сколько их за эти дни прошло перед глазами! — но привыкнуть так и не сумел. Мутило от вида и от запаха, а больше всего — от жалости. Как можно было допустить, чтобы столько человек погибло в один миг? Страшное разрушение «Близнецов» в США — потрясло весь мир своей бессмысленностью, но там был террористический акт.
— А здесь? Явно катастрофа, как та, что поразила Японию в 2011 году. Неужели за полтораста лет наука так и не научилась предвидеть? И почему так мало выжило? Два десятка из двухмиллионного города? А где остальное население страны, почему оно не помогает? Или это катастрофа мирового масштаба?
Вопросы копились, а ответов не было. Размышляя, почему спасенные так плохо соображают, хотя разговаривают и ведут себя вполне нормально, совершенно, как взрослые и вменяемые люди, Лёшка вернулся к бару, где оставил мертвецки пьяного мужика. Тот храпел во всю ивановскую и пускал слюнку из уголка рта. Гарда презрительно дёрнула верхней губой, отошла в угол и села. Попаданец снова полез вглубь бара, отыскивая целые бутылки. Таких оказалось всего шесть штук.
Одна улеглась в портфель, рядом с пустой металлической флягой от «Забористой», остальными парень пренебрёг. И принялся будить пьянчугу — пора было возвращаться на базу.
Федор — так звали полупьяного бедолагу — спустился только до кольцевого балкона, и то с огромным трудом. Там он и заснул. Лёшка хлестал его по щекам, тёр уши, пока не надоело. Отчаявшись, спустился сам, удивил отряд новостью и попытался направить на балкон Дона и Кира. Чтобы покараулили мужика, пока не проснётся, и помогли спуститься. Те отказались в дерзкой манере:
— Тебе надо, ты и лезь, — заявил Дон.
— Парни, я устал.
Лёшка не ожидал отказа. Покладистость Юры и неуверенное поведение всех членов отряда как-то незаметно настроили его на благодушный лад. За эти дни случилось много такого, что добавило уверенности и повысило самооценку попаданца. Конечно, внесла большой вклад Гарда, к сожалению, сейчас оставшаяся наверху. И в Лёшке вспыхнул гнев. Собственно, послать можно было Льва, Олега, даже девочек, но сейчас стоял вопрос принципа. Парень повысил голос:
— Фёдор сломал руку. Ему нужна помощь! Берите воду, еду и лезьте!
— Ты кто такой, чтобы нам указывать, — лениво процедил Кир, в гадкой манере, присущей задирам из уличных стай, уверенных в численном превосходстве, — да я тебя…
Попаданец понял — сейчас его будут бить, показательно и больно. Понятно, эти переростки сговорились и решили свергнуть власть. Они правы. Самое подходящее время для переворота. Как обычно, грубая сила победит и восторжествует. А почему он, Лёшка Хромов, хронический неудачник двадцать первого века, удивляется? Кто будет возражать этим самодовольным ублюдкам — сборный обряд, где каждый за себя и никто за него?