Я — авантюрист?
Шрифт:
От таких мыслей уверенность, накопленная в этом мире, улетучилась из парня. Он отступил на шаг и наткнулся спиной на кого-то. Обернулся. Весь отряд стоял рядом, плотно сомкнув ряды. Даже Ганс и Тильда, крепко держась за бабушкины руки. Юра, сжимая в руке трубу с ромбовидным наконечником, самое первое Лёшкино оружие, негромко ответил Киру:
— Кто? Командир, если тебе это непонятно.
Вряд ли слова подействовали на возмутителей спокойствия. Скорее, молчаливая поддержка, так неожиданно и так вовремя оказанная попаданцу. Торжествующий Лёшка демонстративно следил, как Дон и Кир наполняли фляжку водой,
«Да, вот что значит коллектив», — подумалось ему, когда псевдогераклы полезли караулить Федора.
Взгляды, которые усмирённые «отказники» метали в командира, благожелательными назвать было трудно.
Весь следующий день отряд провёл на базе, как стали называть коридор, который понемногу приобретал обжитой вид. Дымный костер горел постоянно, благо запас топлива, тех самых ящиков, навезли целую кучу.
Оказывается, до катастрофы Дон работал тут, на нижних этажах, экспедитором самого большого ресторана. Подъёмником он владел виртуозно, так что Лёшка доверил ему и Флоре переписать запасы продовольствия по всем складам. Начать решили снизу, куда ещё не добирались ни разу.
Для переписи складов командиру пришлось самостоятельно придумать и начертить таблицу, поскольку никто из отряда не понимал, как это сделать. Удивление попаданца возросло ещё больше, когда он пояснял, как наводить порядок в складах.
Аборигены прекрасно схватывали пояснения, но также быстро и забывали, в отличие от детей. Пришлось Ганса и Тильду включить в команды, чтобы они координировали раскладку продовольствия по сортам и видам. Все занялись посильным делом. Протрезвевший Фёдор, как однорукий, помогал бабушке Эмме готовить пищу.
Сам Лёшка сначала позаботился о Гарде. Пренебрегая косыми взглядами Дона и Кира, пояснил, что собака голодать не должна и поднял наверх суточный запас еды и воды для неё. Пока та насыщалась, парень постарался объяснить ей, что сегодня будет занят внизу. Поняла та, не поняла — сказать трудно, но выбора не было ни у него, ни у него. Отрядом надо руководить, раз уж отвертеться не удалось.
Распрощавшись с псиной, попаданец спустился и занялся инвентаризацией механических штуковин, ремонтных наборов к каким-то кухонным аппаратам и прочей машинерией. В помощники взял Олега, как самого слабого. Распаковывая коробки, Лёшка вынимал незнакомые причиндалы, читал названия и просил пояснить, что это, куда и зачем. И постоянно удивлялся напарнику. В некоторых вопросах тот соображал просто великолепно, а в других — хуже ребенка. Почему? Попаданец спросил в лоб:
— Олег, ты кто по специальности?
— Инженер-дифференциатор неравновесных состояний сложных и сверхсложных иерархически сформированных компьютерных систем.
— Кто?
Из нагромождения слов, легко и связно вылетевших изо рта инженера, Лёшка понял только первое. Олег принялся объяснять, что в сети, объединяющей множество вапамов, завязанных на разные серверы…
— Множество чего?
— Вапамов. Вэ-пэ-эм. Ну, внешняя память! Ты что, не знаешь? А, у вас их ещё не было… Она даётся каждому при рождении, а терминал имплантируется в слуховые проходы. Уже сто лет как.
Обалдеть! Такой фантастики парень не ожидал. Он слушал, разинув рот, как круглосуточно
— … и можно не забивать голову лишними сведениями. Вапам фиксирует ключевые моменты, хранит их в себе. Например, мне надо вспомнить, где, что и как поправить, если тысяча второй евразийский сервер диссонирует с двадцатым австралийским. Я только обозначаю в уме эти цифры, и вапам шлёт мне информационную запись, и не только мою, если надо… Я устраняю неисправность, а он забирает пополненную инфу к себе. И всё. Мне остаётся только память об эпизоде.
— То есть, ты не помнишь, что именно сделал тогда, но точно знаешь, что ситуацию расшил?
— Ну, конечно! Сам посуди, зачем мне детали? Серверы вапама, они надежнее, — Олег внезапно осёкся, а голос его потускнел, — были надёжнее. А теперь сеть исчезла. И вапам недоступен.
— Почему?
— Не знаю. Может, автоколебания сети. Сервера сдохли. Или повреждены необратимо. Или… Да туча причин! Если бы запустить хоть один, я бы сообразил, где и что вылетело.
Лёшка стал что-то понимать.
— Ты хочешь сказать, что вы сидели на подпитке? Хранили все воспоминания в интернете! Обалдеть! И сами теперь ничего вспомнить не можете? Так вот почему я такой умный…
Его пробило на смех:
«Конечно, когда ты имеешь круглосуточный доступ к интернету и, шевельнув мыслью, можешь запросить любые сведения прямиком в голову! Так это… это… это же полный разврат! Думать не надо, запоминать не надо — лежи себе баран бараном, и всем кажись умницей!»
— Офигеть, дайте две!
После ужина зашла речь об удобствах. Спать на бетонном полу — радости мало. Флора предложила назавтра подняться наверх, целенаправленно искать подстилки, одеяла, подушки. Договорились, что Юра останется с девушками внизу, а командир поведёт только мужчин. Потом разговоры стали затихать, утомление сказывалась. Олег негромко рассказывал, каким чудом семье удалось уцелеть, когда город разрушился до основания:
— …мы залезли внутрь танка и обнялись. Памятник памятником, но сделан настолько прочно, что даже не особенно и ушиблись. Оглохли, конечно, пыли надышались… Вылезли и ничего не узнали… На второй день вас увидели…
Костёр погас. Изольда окликнула мужа. Лёшка остался одни. Отряд давно угомонился, кто похрапывал, кто сопел. Попаданец вздохнул, поворочался в поисках удобной позы. Тело болело, как избитое. Немудрено — с такой интенсивностью физически работать парню давно не приходилось. Кто-то осторожно подошёл к нему, положил ладонь на лоб, шепнул:
— Не спится? Пойдём к машине, на сиденье.
— Флора?
Когда они слились, сдерживая дыхание, Лёшка почти примирился с судьбой. Девушка села ему на колени, он обхватил её руками, стараясь ласково поглаживать грудь, не сдавливая — так учила Люся! — и одновременно крепко прижимать горячее тело к себе. А губы его не могли оторваться от перецеловывания шеи девушки… Флора сама предложила такой необычный и совершенно незнакомый способ. Она задала неспешный темп, но наслаждение оказалось слишком велико.