Я люблю Капри
Шрифт:
— Ты хочешь с ней встретиться? — Он внимательно заглядывает мне в глаза.
Я побаиваюсь его ответа, но все же спрашиваю:
— Думаешь, это плохая идея?
— Плохая? Нет. Ведь ты бы не стала делать ничего плохого, правда?
— Правда. — Он меня спрашивает или предупреждает?
— Ты просто прислушиваешься к тому, что подсказывает тебе сердце.
— А вот этого никогда не стоит делать!
— Только так и можно жить, — настаивает Люка.
— Только так? — переспрашиваю я.
Люка смотрит на меня. Долго. Мы все еще говорим о Розе?
Я закидываю сумку на плечо.
— Да, я прислушиваюсь к голосу моего сердца, но не уверена, что верно понимаю, что оно мне говорит! — шучу я. — Сейчас я. кажется, совсем
— У сердца много голосов. Иногда они звучат одновременно. Ты сама выбираешь, к какому из них прислушиваться.
— Что ты имеешь в виду? — Я хмурюсь, но мне любопытно.
— Мы говорим, что у человека большое сердце, или горячее, или холодное…
— Или смелое — как у Мела Гибсона? Или простодушное, как у Форреста Гампа? — Я от смущения начинаю нести что попало.
Он пожимает плечами, мол, что-то в этом роде, и продолжает:
— Звучит так, будто каждому достается какая-то определенная модель. Но невозможно вот так взять и налепить на сердце ярлык. Сердце способно на самые разные эмоции. Оно огромно. Люди говорят «иди, куда зовет тебя сердце», но оно может вести тебя сразу в нескольких направлениях.
Так вот почему я едва не разрываюсь на части от противоречивых чувств каждый раз, как оказываюсь рядом с Люка.
— Бывает, что сердце жаждет чего-нибудь и одновременно страшится этого. — Люка как будто читает мои мысли.
— Страшится, что это принесет боль? — уточняю я.
— Да.
— И какая часть твоего сердца испытывает боль? — спрашиваю я. обуреваемая нездоровым любопытством.
— Все целиком. Поэтому боль так невыносима.
Я смотрю на Люка и пытаюсь угадать, что он скрывает. Возможно, он таит в себе какую-то печаль, возможно, в его жизни есть какой-то конфликт, но у меня создается впечатление, что он с ним справился. Кажется, он живет в согласии со своим сердцем. Мое же сердце неумолимо влечет меня к погибели, и я никак не могу его образумить.
— Не забудь посетить Вилла Чимброне. раз уж ты туда едешь, — говорит Люка, садясь на свой мотороллер. — Она недалеко от дома Розы. — Люка заводит мотор. — Знаешь Грету Гарбо?
— Не слишком близко, но… — Ну почему я не могу удержаться от подобных шуточек?
— У нее там было тайное любовное гнездышко. Думаю, тебе понравится.
Услышать слова «тайное любовное гнездышко» из уст Люка — для меня это уже слишком. Мне вдруг совершенно расхотелось садиться на паром. Мне хочется весь день сидеть в магазине и грезить, не спуская с него глаз. Нельзя позволить ему уехать. Я протягиваю руку и нечаянно задеваю зеркальце заднего вида. Люка смотрит на меня выжидательно, но чувство самосохранения просыпается во мне как раз вовремя. Я жизнерадостно говорю:
— Пока, увидимся! — машу рукой и устремляюсь в самую гущу толпы школьниц, которые отталкивают друг друга локтями, стараясь подобраться поближе к разложенным на лотке блестящим клипсам.
На пароходике я пересчитываю шапки, чтобы как-то отвлечься от мыслей о Люка: одиннадцать бейсболок, три козырька, два матерчатых «колокольчика», одно невероятное создание из соломки и одна ковбойская шляпа с синей лентой, расшитой бирюзовыми бусинами. Ну, по крайней мере, пару минут я на это убила.
На протяжении большей части блаженно неторопливого путешествия земли не видно, и я с удовольствием ощущаю себя отрезанной от мира. Однако когда вдали показывается материк, я тут же начинаю нервничать. Амальфи под завязку набит туристами. Пока я пробираюсь по пристани, меня чуть не уносит вместе с толпой желающих посетить Гротто Смеральда — Изумрудный Грот. Я вспоминаю волшебство Лазурного Грота и на мгновение едва не поддаюсь искушению, но — нет, я не за этим сюда приехала.
Я перехожу дорогу к открытой автобусной станции. Вот бы и дома у нас можно было ждать автобусы в прекрасной гостиной с видом на море, коротая время за мороженым. Я поднимаю взгляд вверх и рассматриваю зеленые горы, спирально
Я чувствую прилив отваги и оглядываюсь в поисках подходящего автобуса. Марио сказал — синий. Но ведь не этот же синий автобус, правда? На нем написано SITA, но… И тут на табло за лобовым стеклом загораются два оранжевых слова — Равелло и Скала. Это он. Черт побери! Я не ожидала, конечно, что поеду рядом с женщиной, которая будет держать на голове корзину лимонов, но и к этому щеголеватому салону с кондиционером (да еще с занавесками и с шикарными ковровыми сиденьями) я тоже не была готова. Автобус соглашается везти меня почти вертикально вверх в течение двадцати минут всего за шестьдесят пенсов!
Я захожу внутрь, чувствуя, что заключила самую удачную сделку в этом году. Но юная светловолосая девушка, которая сидит впереди меня, уверена, что семикилометровое путешествие будет стоить ей жизни. Она не может вынести даже вида пышной Драконовой долины, которая так и манит нырнуть с отвесной скалы в ее смертельные объятия, и начинает внимательно разглядывать нежные желтые цветы, примостившиеся на отвесной каменной стене с другой стороны дороги. После десяти минут равномерного подъема девушка почти успокаивается, но потом замечает, что водитель, отчаянно зевая, крутит руль только одной рукой, и снова впадает в истерику. Учитывая, что дорога вьется петлями и зигзагами, как шоколадный соус на подтаявшем мороженом, ее озабоченность вполне можно понять. Разумеется, ей не становится легче, когда, пролетая над особенно ужасающей пропастью, водитель отвечает на звонок своего мобильного телефона:
— Pronto! [72]
Здесь бедная девушка окончательно теряет надежду, заворачивает голову в занавеску и сидит так уже до конца поездки.
Что касается меня, я не жалею о проделанном пути. Отсюда, с горы, открывается удивительный вид на виноградники, которые тянутся до самых пляжей Майори и пролива Салерно — именно для тиражирования таких видов и придумали открытки.
Ялюбуюсь, открыв рот и восхищаясь от всего сердца матерью-природой, но потом вспоминаю о своей миссии и достаю карту, которую нацарапал мне на барной салфетке Марио. В данный момент я стою на главной piazza [73] . справа от меня церковь — я сворачиваю налево, на Виадеи Руфоло. Вот как! На мгновение я задумываюсь, почему я борюсь с демонами, преследовавшими мою бабушку, когда у меня полно своих?
72
Быстро! (ит.) — в итальянском языке заменяет слово «алло».
73
Площадь (um.).
Не успеваю я сделать и пары шагов по направлению к Розе, как уже сворачиваю в посудную лавку. Может быть, я бессознательно откладываю момент встречи, а возможно, мне действительно очень хочется купить в подарок Клео эти две раскрашенные вручную бутылочки для масла и уксуса, но в любом случае я еще минут десять мучаюсь сомнениями по поводу блюда для пармизана. Потом я замечаю фотографию Рея Лиотта, на которой он приобнимает хозяина лавки. Это становится решающим аргументом, и я покупаю все три вещи, хотя немедленно жалею о том, что настолько утяжелила свою сумку. Когда я начинаю подниматься вверх по пологим, но утомительным ступеням, моя ошибка становится особенно очевидна. Я продвигаюсь довольно успешно (если не считать, что у меня ужасно болят колени и вспотела верхняя губа), но тут слышу впереди мужское кряхтение. Молодое кряхтение, кряхтение среднего возраста и тяжелую одышку старого курильщика.