Я написала детектив
Шрифт:
Вдруг я остановилась от мелькнувшей догадки. А что, если они правила соблюдали? Только правила эти особые — показать такой, как я, что не стоит лезть в дела, которые их не касаются. И в чем-то они правы. Только такая идиотка ввяжется в историю с пропажей картин.
У каждой игры свои законы, а я, не зная их или проигнорировав, стала играть. Ясно же — дело кончится плохо.
Я осмотрелась по сторонам. Движущихся машин не наблюдалось. Можно идти. Если только какая-нибудь не подкарауливает на повороте. Или… Я представила
Что же это было? Всего лишь какой-то чайник, не умеющий водить машину, или действительно мне хотят показать, что я зашла слишком далеко? Стала я такой мнительной, что кругом мне мерещится злой умысел, или, несмотря на жару, верно сумела оценить события?
Во всяком случае, сочетание фактов — телефонное молчание, кража паспорта, слежка, приход неизвестной, попытка наезда — дает пишу для размышлений. По отдельности эти события ничего не значат, вместе складываются в некую неприятную закономерность.
Паспорт вполне могли выкрасть, чтобы узнать, кто я. А выяснив, что никакие картины я покупать не собираюсь по причине неплатежеспособности, решили припугнуть. Вряд ли это было покушение на жизнь.
Веселенький у меня выдался отпуск! Насыщенный событиями.
Не исключаю случайности появления этой машины, но и вероятность продуманности происходящего велика. Скажем, пятьдесят на пятьдесят. Или лучше тридцать на семьдесят.
Вот что, Александр, не знаю, кто вы такой, только мне это совершенно не нравится. Если вы устроили кражу моего паспорта, подослали домой девицу, следовательно, и пытались сбить на машине вы, не сами лично, разумеется, кто-то из вашего окружения. Самое меньшее, что я могу сделать в данной ситуации — все выяснить о вас.
А что, если это Стас? Зачем? По все тем же причинам. Я его недооценила и он не такой, как показался вначале. Я его совсем не знаю. Возможно, он жесткий человек и сфера его интересов распространяется не только на пластиковые окна и безобидное собирание картин, он и сам может оказаться замешанным в краже. Для чего он пригласил меня в Париж? Не для того же, чтобы утопить в Сене. Обиделся, что я отказалась, и решил отомстить? Глупость какая.
А к примеру, Федор Иванович. Кто он? Ему вроде это совсем ни к чему. Или к чему? О нем мне вообще ничего не известно.
Скоро я окончательно запутаюсь в перипетиях навязанной мне истории.
Гадать не имеет смысла. Для начала надо попытаться выяснить что-нибудь об Александре. Что у меня есть? Как всегда, ничего. Номер телефона квартиры, в которой он не только не живет, но, возможно, даже не появляется.
Как по номеру выяснить личность человека? Это какой-нибудь офис, где, как любезно объяснил мне законспирированный искусствовед, кто-то типа секретаря на телефоне принимает сообщения, не особо задумываясь об их содержании,
Отстояв положенную очередь в Сбербанке, я оплатила квитанции на замену паспорта и без происшествий вернулась домой, аккуратно и внимательно переходя дорогу.
Снова позвонила Анфиладе Львовне. Никого. Набрала номер еще раз. Ждала минут пять. Глухо. У Говоруна заработал автоответчик, «обрадовав», что я могу оставить сообщение. Что я и сделала. Затем выяснила, к какому телефонному узлу относится номер моего брачного торговца крадеными картинами. Дозвониться туда было невозможно, пришлось ехать самой.
Из-за жары народу в транспорте было немного. Все разъехались на дачи. Все, кроме меня. Мне гораздо веселее терять паспорта, выслушивать телефонное молчание, уворачиваться от пытавшихся наехать на меня машин. И еще играть в опасные игры. Другие люди как люди. А я что?
Подойдя к заветному окошку в телефонном узле, я сообщила, что мне то и дело звонит какая-то истеричка и требует, чтобы я позвала Александра. Как выяснилось, ей нужен другой номер телефона. Но она то и дело попадает ко мне.
Поведав историю с красочными подробностями, я выжидательно посмотрела на работницу телефонной компании.
— И что вы от меня хотите? — непонимающе спросила женщина, обмахиваясь газетой: духота стояла страшная.
— Хочу узнать, почему она постоянно попадает ко мне.
— Номер надо набирать правильно, — огрызнулись в ответ.
— Почему же она, набирая номер, как вы говорите, всегда набирает именно мой? Такое, по-вашему, бывает?
— Я знаю? Линия так работает. Оборудование устарело. Что я сделаю?
— А мне что делать? Звонит день и ночь. Она надоела со своими угрозами. Думает, я скрываю от нее какого-то Александра, которого я в глаза не видела. Даже покончить с собой угрожала. Вдруг она серьезно. У человека личная драма. Я не хочу отвечать за ее жизнь. Меня потом совесть будет мучить. Объяснений она не принимает. Ну пожалуйста, — умоляюще произнесла я, — дайте мне адрес этого абонента.
Совесть тебя точно не замучит, Наташа. Так бесстыдно врать. Быстроты приспособилась. Врешь без запинки, а какой еще недавно честной была! Что же поделать, дорогая? Обстоятельства заставляют, я разве хочу?
— Взяли бы ему да сами позвонили. Телефон-то знаете.
Разумное предложение. Не для меня. Тут особый случай.
— Пыталась. Он и говорить не хочет. Может, если я к нему схожу, то улажу это. Помогите, прошу вас.
— Девушка, мы такую информацию посторонним лицам давать не имеем право. Откуда я знаю, как вы ею воспользуетесь.
— Я понимаю. Ну пожалуйста, — жалобно попросила я.
— Вы мешаете мне работать, неужели не понимаете? У меня таких, как вы, знаете сколько в день приходит?