Я не свидетель
Шрифт:
Во второй половине дня Остапчуку позвонил начальник паспортного стола:
– Максим Федорович, зайти можешь?
– А в чем дело?
– Тут один товарищ пришел. Дежурный его ко мне направил. Но, по-моему, это и тебе будет интересно.
– Ладно, сейчас поднимусь...
В кабинете у начальника паспортного стола сидел поджарый мужчина лет сорока в белой тенниске, красных спортивных брюках с белыми лампасами и в роскошных кроссовках.
– Расскажите капитану поподробней, - обратился к нему начальник паспортного стола.
Остапчук выжидательно
– Я из радиошколы ДОСААФ, - начал тот.
– Позавчера я как начальник дистанции намечал на местности трассу. У нас должны быть республиканские соревнования "охота на лис". Сперва мы намечаем на карте, а позавчера, как говорится, вышел на местность, в рощу. Работа уже шла к концу, когда смотрю, а под кустом что-то желтое лежит. Беру - а это паспорт, видно давно пролежал, какой-то замызганный, в желтой пластиковой обложке. Знаете, специальные такие продаются, с гербом и надписью "паспорт". Дома вечером жене показал, она развернула, посмотрела на фотографию и говорит: "А я видела этого человека".
– "Где?" - спрашиваю.
– "Ты когда ездил на соревнования в Донецк, по телевизору несколько раз показывали его. Просили всех, кто видел его, сообщить в милицию. Ты, говорит, снеси паспорт им, может это жулик какой. Их сейчас полно". Вот я и принес.
Взяв паспорт, Остапчук открыл первую страницу и прочитал: "Тюнен Георг Францевич". Затем перелистал несколько страниц, увидел фотографию пожилого человека и его личную подпись под ней, штамп с пропиской: Энбекталдынский РОВД, ул.Жолдасбая Иманова, дом N_26.
Судя по состоянию паспорта, провалялся он долго, под дождем мок или под талой водой, и на ветерке сох и на солнышке, хорошо еще, что в пластиковую "корочку" вставлен, она влаги не боится...
– Где вы его нашли, в какой роще?
– спросил Остапчук.
– Что вдоль шоссе, где старая водонапорная башня. Недалеко от нее.
– Точное место сможете вспомнить?
– А как же! И кустик тот покажу. Я всю трассу напамять знаю.
– Хорошо. Спасибо. И как с вами связаться в случае чего?
– Запишите мой адресок и телефон.
– Оформи, - кивнул Остапчук начальнику паспортного стола.
– Паспорт положи куда-нибудь отдельно. Может вскоре понадобиться, - и попрощавшись, Остапчук вышел.
Спускаясь по ступенькам к себе, он уже выудил первую, лежавшую на поверхности и знакомую для таких случаев мысль: "Ограбили, убили, а паспорт выбросили... Так что, Остапчук, дохлебывать придется тебе. Вершочки сняли Михальченко и Левин, а ты будешь доскребывать котелок, пока донышко не покажется"...
Из аэропорта Левин поехал домой, позвонил жене в аптеку сообщить, что прибыл благополучно, принял душ, позавтракал и, убирая со стола посуду в мойку, решал: лечь отдохнуть, просмотреть газеты или ехать в бюро? А ехать не хотелось. Помыв посуду, он позвонил Михальченко.
– Как съездили?
– спросил тот.
– Удачно?
– Удачно. Я полдня побуду дома, если ничего срочного... Чего молчишь?
– Оно вроде и не срочно, но...
– Что "но"?
– Нашелся
– Из Москвы?
– удивился Левин.
– Да.
– Прочитай-ка обратный адрес.
– Москва, гостиница "Националь". А фамилии не разберу.
– Ладно, сейчас приеду...
Повертев паспорт, полистав его когда-то размокшие, а затем высохшие, в разводах страницы и выслушав подробный рассказ Михальченко, изложенный со слов Остапчука, Левин сказал:
– Паспорт долго провалялся. Если с момента исчезновения Тюнена, с середины апреля, то можешь подсчитать.
– Не убийство ли? Ограбили старика - и...
– произнес Михальченко.
– А вот где обратный билет до Алма-Аты?.. Вы много летали?
– Полетал.
– При регистрации откуда пассажиры вынимают билеты? Не обратили внимания?
– Обычно держат в паспортах. Так удобней, чтоб не рыться по карманам.
– А те, у кого паспорта вложены в такие обложечки?
– Закладывают в них на первой странице, куда вставлена и обложка паспорта.
– И я так думаю. Тем более Тюнен - аккуратный, педантичный. Не стал бы он держать паспорт в одном кармане пиджака, а билет - в другом. Если так - куда подевался билет, а, Ефим Захарович?
– Человек, выбросивший паспорт, сдал билет в кассу возврата? Это имеешь в виду?
– спросил Левин.
– Не исключено. Не смотаться ли мне в агентство? У них должна храниться копия справки, которую кассирша вручает тому, кто сдает билет. В ней фамилия, имя-отчество, номер удостоверения личности или паспорта и адрес.
– Ну что ж, смотайся, чтоб совесть была спокойна. А где эта бандероль из Москвы?
– У вас на письменном столе.
– Хорошо, - Левин пошел к себе...
– Стасик!
– крикнул Михальченко в раскрытое окно, выходившее во двор.
– Заводи!..
Конверт был большого формата, гладкобелый, из хорошей бумаги. Вскрыв его, Левин извлек сколотые красивой голубой пластмассовой скрепкой отпечатанное на компьютере письмо от Анерта и страницы ксерокопий.
Анерт писал:
"Уважаемый господин Левин!
Господин Шоор привез мне Ваше послание. Благодарю Вас за то, что Вы так вникаете в мою просьбу. Поскольку почта в Советский Союз от нас идет очень долго, я передаю это письмо и нужные Вам документы опять с оказией: в Москву по делам своей фирмы улетает мой добрый знакомый. Он перешлет Вам уже из Москвы.
Отвечаю на Ваши вопросы. О пребывании дяди в России, в частности в Старорецке в 1918 году, я ничего не знаю. Он никогда мне об этом эпизоде в его жизни не рассказывал. Я родился в 1925 году, и, естественно, когда он ездил в Россию, меня еще не было на свете. Последний раз дядю я видел в 1939 перед польским походом, в ту пору мне было четырнадцать лет и наши разговоры с ним касались совершенно иных тем.
Ксерокопии нужных Вам дневниковых записей посылаю. В них действительно упоминаются некие Иегупов и советник доктор Клеффер.