Я не свидетель
Шрифт:
24
Та же убогая квартира на Комсомольской, дом пять, тот же мрачный неприветливый хозяин, в глазах которого мелькнул испуг, едва он увидел Левина в дверном проеме.
– А я опять к вам, Антон Сергеевич, - Левин не стал дожидаться приглашения, а направился в глубину комнаты.
– Что еще?
– спросил Иегупов.
– Я сказал тогда все, что знал.
– Да нет, Антон Сергеевич. Ведь Тюнен был у вас.
– С чего вы взяли?
– тяжелые сильные руки старика начали суетливо перекладывать
– На станции скорой помощи документально зафиксирован вызов, сделанный пятнадцатого апреля по вашему адресу. Сделан он, как записано там, Иегуповым к больному Тюнену.
– Да, и Георг был у меня, и скорую я вызывал. Худо ему стало, сознание потерял.
– Почему же вы скрыли от меня?
– Испугался.
– Чего?
– Вы сказали, что он пропал. А в таких делах в свидетели лучше не попадать. Кроме меня в Старорецке у него нет никого. Вот по-вашему и выйдет, что кругом я виноват. Да еще если его убили, не дай Бог.
– Я ищу не виновника чего-то, а Георга Тюнена.
– Как же я докажу свою невиновность?
– Давайте попробуем вместе.
– Пробуйте, - пожал плечами Иегупов, как бы не веря в искренность намерения Левина.
– Когда и в котором часу Тюнен ушел от вас совсем?
– В день отъезда, семнадцатого. Мы вместе из дому вышли.
– Вы хорошо помните число?
– Да. В этот день я ходил в амбулаторию закрывать бюллетень.
– Давайте вспомним этот день подробней. Итак, самолет Тюнена в девятнадцать пятьдесят. Вещей у него много было?
– Нет, легкий чемоданишко.
– Он поехал в центр к агентству, чтоб оттуда рейсовым отправиться в аэропорт. Так?
– Нет. Мы вышли вместе, я поднес ему чемодан до рощи, растолковал, как идти дальше. От меня так ближе в аэропорт. За рощей шоссе, там часто ходит автобус. Дальше я его провожать не мог, у меня на пять был талон к врачу.
– В котором часу вы вышли из дому?
– В десять или пятнадцать минут пятого.
– К врачу не опоздали?
– Нет. Мне от рощи до амбулатории двадцать минут хода.
– Тюнен был одет в плащ?
– Натянул только шляпу. Было тепло. Плащ он нес в руке.
– Вы не знаете, денег с собой у него много было?
– Не спрашивал. К чему мне знать про чужие деньги.
– А какая у вас пенсия, Антон Сергеевич?
– Восемьдесят семь рублей.
– Значит у входа в рощу вы попрощались и больше не виделись?
– Больше не виделись.
– Он не оставлял вам для передачи кому-нибудь письма, записки, просто устной просьбы. Может быть, забыл какую-нибудь вещицу у вас?
– Ничего такого не было... Разве что бутерброд. Приготовил в дорогу, я еще покупал ему диабетический хлеб. Сказал, что всегда в кармане носит кусочек такого хлеба. В тот день завернул
– Когда "скорая" прибыла, что делал врач?
– Два укола. Потом сидели долго ждали, пока Георг придет в себя.
– Госпитализировать не предлагали?
– Предлагали. Отказался Георг.
– Антон Сергеевич, а вы бы смогли узнать плащ Тюнена?
– Наверное.
– Если мы найдем этот плащ, обратимся к вам. Не возражаете?
– Лучше вы найдите Георга.
– Этим мы и занимаемся.
– Антон Сергеевич, а почему вы так испугались моего прихода, нашего разговора?
– Пуганный я. Жизнь эту вдоль и поперек знаю.
– С сыном Тюнена, Александром, вы не знакомы?
– Нет.
– Антон Сергеевич, а вы где работаете?
– Садовником на конном заводе... Что у вас еще? Я спешу.
– Пожалуй, все.
– Куда мне зайти, чтоб узнать, как у вас дальше с Георгом пойдет, отыскали или нет?
– спросил Иегупов.
– Я вам сообщу, обещаю. К тому же письмо его к вам, которое вы не получили, у меня. Хотите прочитать?
– Да что мне теперь? Он мне его пересказал. И поболе того.
– Про наследство?
– Да. Брать он его не хотел, наследство это. А зря.
– Почему?
– "Ни к чему оно мне, - сказал.
– И дом этот, и деньги. Помирать скоро. И не хочу, чтоб Сашку сманило оно". Так и сказал, - Иегупов взял свою тяжелую палку с отполированной ручкой...
Вышли вместе, у подъезда попрощались и разошлись в разные стороны.
– Некогда мне, Иван, еще и в ваши дела встревать. Ты посмотри, Остапчук показал на письменный стол, заваленный бумагами.
– Без продыху сижу. Возьми вон сводку за сутки, прочитай: два угона за минувшую ночь, в дискотеке подрезали какую-то девку, три квартирные кражи залепили. А ты мне еще своего немца подвешиваешь.
– Как бы он не стал твоим, - подмигнул Михальченко.
– Не каркай, не цыганка. Да и транспорта у меня нет сейчас, забрали, погнали куда-то склад опечатывать, там недостача миллионов на двадцать.
– Я на колесах, это у нас час займет, не больше, обещаю. Спортсмен уже в машине сидит.
– Ну зачем я тебе там?
– взмолился Остапчук.
– Как-никак, это уже следственное действие. А при тебе мы вроде ничего не нарушаем, все в рамках закона, мы как бы не сами по себе, а при власти, при тебе, значит. Так Левин научил.
– Этот еврей тебя законам обучит.
– А ты как хотел?
– засмеялся Михальченко.
– Он прокурорский.
– Смотри, какой ты законник стал, как ушел от нас, - Остапчук сгреб бумаги, запер в сейф.
– Пошли, что ли? Зараза ты, Иван, липучая.