Я не свидетель
Шрифт:
– Вообще-то полагалось сделать и другое.
– Что?
– Мы исходим из того, что паспорт Тюнена был выброшен в роще потому, что и попал он в руки кому-то тоже в роще. Так?
– Похоже, что так.
– Значит, по той же логике Тюнена надо искать в роще.
– Вы думаете...
– И ты так думаешь, Иван. Тюнена уже нет в живых. Исчез он в апреле.
– Я уже гадал на эту тему.
– Тюнена надо искать в роще, - повторил Левин.
– Но как? У нас нет таких возможностей! Это сколько гектаров обшарить! Тут рота нужна!
– Рота, не рота, а людей потребуется много. И по силам это только милиции. Но это
– Что же делать? Искать Тюнена самим?
– Да. Но другим путем.
– Для этого мне нужна Ольга Лынник, а, возможно, понадобится и ее хахаль Локоток...
Александр Тюнен пришел в точно оговоренное время. По лицам Левина и Михальченко уловил, что предстоит нечто значительное и необычное.
Левин опустил глаза. Он понимал, чего потребует предстоявшая затея от всех троих, особенно от Александра Тюнена. Не дурак же, сразу смекнет, чем тут пахнет. Плащ нашли, а отца нет. И прошло уже столько месяцев.
– Александр Георгиевич, - начал спокойно Левин.
– Мы нашли один плащ. По вашему описанию он похож на тот, который был у Георга Францевича. Мы бы хотели, чтоб вы взглянули на него: он это, или нет, или просто такой же. Понимаем, процедура не из приятных. Но что поделать...
– Где он?
– оборвав Левина, сухо спросил Тюнен.
– Вон в том углу. Там три плаща, посмотрите, какой из них...
Тюнен подошел к вешалке и сразу снял темно-синий импортный с погончиками, отвернул полы, мельком глянул на изнанку и резко бросил:
– Это плащ отца. Где вы его нашли?
– Почему вы так уверены? Таких плащей много, наверное.
– Вот, видите, - Тюнен еще раз отвернул левую полу.
– Тут фирмачи пришивают две запасные пуговицы - большую и которая поменьше - на рукав. Большая есть. А маленькая потерялась, остался только кусочек нитки. Я это обнаружил еще дома, когда пришел из магазина. Где вы его нашли?
– Принес один человек.
– Он видел отца?
– Нет. Он купил плащ в комиссионном.
– По-онятно, - протянул Тюнен.
– Где же все-таки отец? Не иголка в сене - живой человек пропал. Сколько вы уже возитесь?
– Вы можете отказаться от наших услуг и официально обратиться в милицию, - сказал Михальченко.
– Эти тоже будут тянуть резину, - отмахнулся Тюнен.
– Куда мне теперь от вас деваться? Хоть мертвого, но найдите.
– Поверьте, ищем, Александр Георгиевич. Понимаем ваше состояние. Вы знаете, какое количество людей исчезает по разным причинам? Тысячи по всей стране. Случается, ищут их годами, - мягко сказал Левин.
– А мне-то что? Мне не другие нужны, я за своим делом к вам пришел... Ладно, звоните если что, - он опять махнул рукой.
– Я больше не нужен?
– Нет, - отпустил его Михальченко.
– Ну что, хватит на сегодня впечатлений?
– спросил Левин, когда Тюнен ушел.
– Жизнь!
– философски изрек Михальченко.
– Пошли по домам, философ?
– Левин подошел к вешалке, снял свой плащ.
– Мне еще плащ Кукину вернуть надо, обещал...
29
"Молодая красивая баба, работает в гриль-баре. Сам понимаешь, что за работа и что за народ там бывает. Я-то
– А прислать к тебе ее смогу, вчера она вернулась из отпуска. Девка спокойная, покладистая. Скажу, что по какому-то общественному вопросу. Только ты не жми ее здорово, поласковей, чтоб не обиделась на меня. Мне с людьми дружить надо"...
Все это Михальченко вспомнил, когда на стук в дверь крикнул: "Входите!" и увидел в дверном проеме действительно очень красивую молодую женщину в "варенках", в белой блузке, в синих модных туфлях на маленьком каблучке. Темнокаштановые волосы были схвачены вокруг головы широкой голубой лентой-резинкой из махровой ткани, лицо, в особенности выпуклый лоб и высоко открытые руки темнели свежим загаром.
– Я, наверное, к вам?
– спросила она.
– Мне нужен товарищ Михальченко. Моя фамилия Лынник.
– Я и есть Михальченко, - он приветливо улыбнулся.
– Меня участковый попросил зайти к вам по какому-то делу.
– Садитесь, Ольга Викторовна, - он встал и придвинул ей поудобней кресло, поймав себя на мысли, что почти не актерствует, что с такой женщиной приятно быть обходительным и услужливым.
– Что же это за такое бюро у вас? И название странное - "След"? спросила она.
– Просто частное сыскное агентство. Кооператив своего рода. Только мы ничего не производим, - засмеялся он.
– Оказываем разные услуги: разыскиваем пропавших детей, взрослых, собачек, охраняем кооперативы. В общем, много всякого, - она сидела чуть повернувшись боком, и в широкой пройме ее блузки в глубине он видел нежную складку, шедшую в обозначившейся выпуклости груди.
– Ольга Викторовна, разговор у нас будет секретный, абсолютно между нами, - он заговорщически подмигнул.
– Но и серьезный. Никто - ни знакомые, ни приятели, ни Леня Локоток, ни даже муж не должны о нем знать.
– Михальченко специально сразу же упомянул Локотка, давая понять собеседнице, что ее связь с Локотком для него не секрет. И мужа вспомнил намеренно, мол, не бойся, я тебя не заложу, семейные дела ваши меня не касаются, не знает этот лопух о твоем хахале, так ему и надо, дуракам на красивых жениться противопоказано.
Он увидел, что глаза Лынник испуганно забегали по его лицу, загар на щеках загустел от прилива крови.
– Пожалуйста, чтоб муж не знал, - тихо попросила она.
– Он добрый человек. Работает, работает, чтоб мне хорошо жилось. Все уговаривает, чтоб я ушла из бара... А Леню я люблю. Мы давно с ним... Еще до замужества... А что случилось?
– Так и договоримся. Ни вы никому ни слова, ни я. А случилось вот что: восемнадцатого апреля вы или кто-то по вашему паспорту сдал в ломбард плащ. Импортный, темно-синий. Было такое?
– Было, - она посмотрела на него, будто удивилась: вот это и все? Это же пустяк, обычное дело.
– Расскажите мне подробно, как вы провели день накануне, семнадцатого.
– Накануне?
– она задумалась, вспоминая.
– В тот день у меня, кажется, был отгул. Мы поехали с Леней в наш гриль-бар, пообедали.
– Выпили?
– Нет, Леня не пьет... Потом вернулись в город, гуляли в роще. Мне надо было торопиться к портнихе, я отдала ей ушить джинсы. Мы попрощались, и я ушла. Он тоже спешил. На съемки.