Я (не) ваша мама
Шрифт:
Но ответа не было. Ни в этот миг, ни спустя четверть часа, в течение которых мы курсировали по знакомым тропинкам. Альти ржал уже беспокойно, и я тоже начала ощущать тревогу.
— Где же ты, Эйнари?
Спустя еще полчаса блужданий по лесу, я, наконец, услышала слабое ржание. Услышал его и Альти — он ринулся вперед, не разбирая дороги, и нервно взбрыкнул, оцарапав бок о ветку какого-то дерева.
Белая лошадь стояла в зарослях колючего кустарника, называемого в народе цепляй-кустом. Скрюченные ветви растения накрепко впились в ее золотистые
О коварстве этого куста слагались легенды — аромат его цветов можно было почувствовать издалека — наверно, именно он и привлек Эйнари. Она потянулась за сочным лакомством и запуталась в его колючках.
Каждое движение причиняло ей боль, и всё, что она могла, это — слабо ржать. Наверняка, она испытывала жажду — вода была совсем неподалеку, в ручье, в нескольких десятках шагов от нее, но она не могла до нее дотянуться.
Альти порывался подойти к ней поближе, но я, хоть и с трудом, но сдержала его и, спрыгнув на землю, привязала его к дереву. Его могла постигнуть та же участь, что и Эйнари.
Я сделала шаг в направлении лошади, ожидая ее привычного возмущения или испуга. Но, должно быть, она стояла у куста уже очень долго, потому что не сделала ни малейшей попытки запротестовать — только смотрела на меня грустными темными глазами.
— Все хорошо, Эйнари! — негромко начала я. — Это всего лишь куст, и если ты позволишь мне, то я распутаю твою гриву. Вот, хочешь морковки?
Но она была не в состоянии есть, а напоить ее мне было не из чего. Я подошла совсем близко. Лошадь беспокойно дрожала, но словно понимала, что я хотела ей помочь, и не пыталась помешать этому.
Сначала я думала, что мне удастся выпутать ее из капкана цепляй-куста, но после нескольких минут активных действий с моей стороны результат был один — я порвала перчатки и поцарапала руки, а Эйнари по-прежнему была в плену.
— Прости, девочка, но по-другому не получится, — вздохнула я и потянулась к висевшим на поясе ножнам.
Я всегда брала нож с собой в лес — здесь встречались дикие звери, и, хотя я понимала, что вряд ли смогу справиться с волком или рысью, наличие оружия придавало мне сил.
Лишать Эйнари значительной части ее роскошной гривы было безумно жаль, но я не видела другого выхода. И лошадь, кажется, уже тоже смирилась с этим, и мои неровные движения воспринимала стоически.
Мне удалось обрезать ту часть волоса, что обмоталась вокруг колючих ветвей, и Эйнари, наконец, смогла тряхнуть головой.
Хвост тоже стал короче почти на две трети, и когда Эйнари полностью освободилась, то она принялась трясти им с явным недоумением, не понимая, почему он не хлещет ее по бокам.
А потом она долго и жадно пила воду из ручья и, только напившись, потянулась мордой к хлебу. Она впервые взяла его из моих рук.
Мне хотелось ее погладить, но я понимала, что она и так уже намучилась за этот день, и не решилась
Альти нетерпеливо переминался с ноги на ногу и всем своим видом выказывал мне свое неодобрение за то, что я подходила к Эйнари сама, но не позволила ему сделать того же.
— Прости, дорогой, — я потрепала его по холке. — Ей нужно сейчас прийти в себя, успокоиться. Если получится, мы приедем сюда завтра.
Но он дулся до меня до самой конюшни, и только когда я отдала ему остатки яблок и моркови, что не решилась скормить Эйнари, он положил мне морду на плечо.
29. Поездка в Карис
Его высочество нанес нам визит по дороге в Карис.
— Я подумал, ваша светлость, что будет замечательно, если мы отправимся на скачки вместе. Этот портовый город не очень спокоен, и молодой женщине с детьми путешествовать небезопасно.
Я не стала напоминать ему о том, что вместе с нами едут и мистер Грант, и Теодор Керр, и Джон Марлоу — более чем достойное сопровождение. Я лишь улыбнулась и поблагодарила его за такую заботу. Мне действительно было приятно, что он подумал о нас, хотя я понимала, что совместная поездка приведет к дополнительным расходам.
Если бы мы путешествовали одни, то остановились бы в какой-нибудь скромной гостинице, сейчас же нам наверняка придется заселиться в лучшую из тех, что есть в Карисе — ведь именно там остановится сам герцог и не позволит нам удовольствоваться чем-то меньшим.
Он не знает о наших финансовых затруднения, и мне придется делать вид, что подобная роскошь нам вполне по карману.
Но я всё равно радовалась как ребенок. Мы с детьми ехали в карете, а мужчины сопровождали нас верхом. Одежда его высочества была как всегда элегантной, но без претензий на шик — я уже заметила, что в нарядах он предпочитал простоту и удобство, что тоже мне импонировало.
Герцог Анзорский ехал с той стороны от кареты, где сидели мы с Нэйтаном, и это давало нам возможность вести беседу. Я еще раз убедилась в его остром уме и эрудиции, и я не сомневалась, что даже такое короткое общение с ним пойдет Нэю на пользу.
По другую сторону ехал мистер Керр — он забавлял разговором Шарлотту. С некоторых пор моя падчерица в его отношении наконец-то сменила гнев на милость, и я замечала, что ей стало нравится его внимание. Как ни странно, но это не радовало меня — Лотта была в том возрасте, когда барышни легко и безрассудно влюбляются, а зная ее отношение к титулам, можно было не сомневаться, что увлечение человеком, который столь ниже ее по происхождению, не принесет ей ничего, кроме страданий.
Хотя я сама испытывала к Теодору искреннюю симпатию — он был умен, образован и хорошо воспитан. Из него мог получиться отличный муж и отец — его спокойствие и рассудительность уравновесили бы любые не самые хорошие черты его избранницы.