Я никогда не была спокойна
Шрифт:
В то время она уже не была революционным оратором, о котором так много говорили в начале XX века. Это была коренастая, неопрятная дама, говорившая на плохом итальянском языке и называвшая всех «товарищами». О ней много злословили. Ее увлечение поэзией Леопарди вызывало едкие замечания. Остальное я опускаю из соображений приличия. Однако среди своих она пользовалась уважением, возможно, потому что там были люди без прошлого. Все относились к ней с должным уважением, подобающим ее возрасту. Я сомневаюсь, однако, что хоть кто-нибудь имел радужные иллюзии относительно ее способностей»[251].
Пока Анжелика вела изнурительную борьбу с Ненни, она пыталась опубликовать свои «Воспоминания», написанные в 1920 году на итальянском языке, и заработать немного денег. Она обратилась к единственным итальянцам,
Среди них был инженер-«антифашист» Альфредо Квальино, который донес, что русская революционерка попросила его подыскать английского или американского журналиста из крупной ежедневной газеты, которому она могла бы дать большое интервью, «чтобы рассказать нелицеприятные вещи о Пьере»[252], то есть о Муссолини.
«Она сказала мне, что она самый подходящий человек для того, чтобы дать такое интервью, но она не хочет, чтобы стало известно, где она скрывается, а тем более она не доверит свое выступление французским газетам или журналам»[253]. Анжелика рассчитывала хорошо заработать на этом интервью и на эти деньги наконец опубликовать свои воспоминания.
Она снова стала уговаривать меня стать ее редактором, объясняя, что это будет действительно достойный труд в деле антифашистской пропаганды, и что в виде исключения она также готова продать мне итальянскую рукопись при условии, что я опубликую ее в определенный срок. Я ответил, что у меня нет больших денег, и предложил ей назвать цену, за которую она готова продать мне эти мемуары… которые, естественно, никогда не увидят свет. Дело для нас достаточно интересное и не имеет слабых сторон, так как у меня нашлись бы оправдания, что я ничего не публикую, не исключая того, что рукопись могут у меня украсть[254].
В августе 1931 года книга была наконец опубликована издательством Avanti!. Весьма любопытны последствия этой публикации, они описаны римским «шакалом». Деньги на издание дали «богатые итальянцы из Парижа, с неким Консальви во главе»[255]. Говоря о Муссолини, он просит «прощения у товарищей и граждан», а также у себя, у бумаги и чернил, которыми пользуется, упоминая этого человека. Затем он уточняет, что редактор издательства – Джорджо Сальви, владелец магазина Libreria Italia, шпионского логова (в 1939 году этот книжный магазин работал по поручению Минкульта и занимался фашистской пропагандой)[256]. Но вишенкой на торте в этом отчете стало сообщение, что корректором книги был некий Эмилио, еще один лазутчик, который вскоре будет уволен за предоставление ложной информации. Например, что Балабанова ездила в Соединенные Штаты, чтобы собрать средства, необходимые для организации убийства Муссолини. Начальник Эмилио, генеральный инспектор общественной безопасности миланского полицейского управления Франческо Нуди, не поверил этому сообщению, поскольку считал невозможной политическую связь между русскими диверсионными силами и анархистскими кругами. Тот же шеф полпола Микеланджело Ди Стефано писал Нуди, что Анжелика была приглашена в США социалистической партией – следовательно, Эмилио ненадежен, его нужно уволить и репатриировать: так можно «сэкономить время и деньги»[257].
Впрочем, «Мемуары» особого успеха не имели. Еще одно фиаско потерпела книга Wesen und Werdegang des italianischer Faschismus («Функция и жизнь итальянского фашизма»), опубликованная издательством Hesse e C. в Вене и Лейпциге. Журналист Джованни Бацци, швейцарский доноситель номер 290, сообщает, что книга написана «этим цветочком по имени… Анжелика Балабанова», и «невозможно описать, насколько она неприятна на вид» и выставлена в витринах некоторых книжных магазинов в Лугано. «Думаю, что единственный проданный экземпляр купил Луиджи Фонти!» – сообщает Бацци, известный конфиденциальным службам под псевдонимом Ардженти.
Эти стервятники не испытывают жалости к боли, страданиям и отчаянию своих жертв. Они бесконечно презирают своих «товарищей», а если речь идет о женщинах, даже в высших эшелонах Министерства внутренних дел не скупятся на вульгарные комментарии.
Ди Стефано возмущен активностью Балабановой, которая ездит по всей Европе, нелицеприятно высказываясь о Муссолини: «Эта старая
Муссолини прочно стоит у власти и постепенно добивается уважения во всем мире, им восхищаются. Всеми любимая Германия распахивает двери нацизму. Во Франции постепенно отказываются от идей антифашизма. Европа дает крен вправо, а русский медведь с лицом Сталина уничтожает одного за другим старых большевиков. ИСП Анжелики теряет силы, казна газеты иссякает, ее личные финансовые дела хуже некуда. В Париже она задыхается, ей хочется уехать в Америку. Она несколько раз пытается, но ее отъезд постоянно откладывается.
На том, чтобы Балабанова покинула Европу, настаивает Гольдман, ей кажется, что ее русская подруга могла бы читать в Америке платные лекции и заниматься поэзией. В письме из Сен-Тропе канадская анархистка предлагает Анжелике связаться с Генри Альсбергом, ее нью-йоркским другом, который наверняка организует ей турне по городам Соединенных Штатов. Альсберг восторженно пишет о Балабановой в нескольких газетах: «Она – соль земли, поистине великая и прекрасная душа»[259].
А между тем Анжелика – отчаявшаяся женщина, раздавленная последними событиями, одинокая, без близких друзей и детей. Но в то же время это человек, которого совершенно не интересуют власть, успех, деньги. «Твоя проблема в том, что у тебя совершенно нет практической сноровки, ты отдаешь все, что имеешь, другим», – пишет ей Эмма, называя подругу человеком, которому не место в этом мире. Поэтому советует: «Тебе бы надо найти менеджера в Америке. Я пытаюсь создать фонды в Америке, где ты, несомненно, будешь иметь успех. Но пока у меня нет этих денег»[260]. В ответ Балабанова прежде всего извиняется за свой ужасный и непонятный почерк, на который жалуется Гольдман. Она пишет из Вены, что ездит с конференциями по Австрии и Германии. «Мне стыдно за тот успех, который имею: он обусловлен страданиями и голодом немецких рабочих. Мне было бы стыдно есть в присутствии тех, кому не на что жить»[261]. Она говорит, что ненавидит Париж, не столько сам город, сколько то, чем он стал для нее в политическом и человеческом плане: тюрьмой, удушающей средой. Ей хочется отстраниться от бесконечных бессмысленных дискуссий, которые ведут язвительные товарищи. А пока она полагается на людей, которые на самом деле просто чудовища.
Алессандро Консани – самый утонченный и коварный двойной агент. В 1927 году он попал в тюрьму за подрывную деятельность и выторговал себе освобождение в обмен на сотрудничество. Он внедрился в антифашистские группы на севере Италии. После этой стажировки в 1929 году он эмигрировал во Францию с очень конкретной задачей: предотвратить объединение политэмигрантов и вызвать раскол внутри ИСП. У Алессандро быстрая речь, он приятный рассказчик, умелый организатор, специалист по сеянию раздора. Вместе с Джорджо Сальви он спорит с Ненни, борющимся за объединение социалистов. Консани хорошо платят за его миссию – возмущать спокойствие, натравливать одних на других, подрывать моральный дух и терпение товарищей.
Когда он приезжает в Париж, Балабанова берет его под свое крыло, открывает перед ним двери редакции Avanti! прокладывает ему дорогу в руководство партии, назначает его ответственным за молодежное движение. Он разу же вызывает антипатию коммунистов, так как становится их непримиримым обвинителем. Большинство товарищей голодает, зато он живет на широкую ногу. Покупает ресторан Studio Bar в Латинском квартале, а затем переезжает в Марсель торговать продуктами питания. На вопросы о финансовом благополучии он отвечает, что зарабатывает на продаже мехов. Анжелика защищает его с открытым забралом и настолько доверяет ему, что посылает тайно в Италию, чтобы он рассказал товарищам, что происходит во Франции среди социалистов-политэмигрантов. Он отправляется защищать интересы максималистов, злобно нападает на Ненни, выступает против коммунистов, перевозит корреспонденцию, обменивается книгами, документами и информацией о партийной сети, которая еще сохранилась. Консани совершает несколько поездок в Рим, Турин, Милан, Флоренцию и Падую. Вернувшись во Францию, он готовит два отчета: один для партийного руководства, другой для главы Политической полиции Артуро Боккини.