Я обещала, и я уйду
Шрифт:
– - Увидеть Лондон и умереть?
– - спросилаИрина.
– - Что?
– - не понял Тамаз.
– - Детективю Детектив так называется, -- и Иринадосталаиз-под креслапотрепанную книжицу. 03.12.90 Машинабылатяжелая, дорогая, шикарная. Вел шофер в форменной фуражке. Иринаотодвинулась от мужа, забилась в угол заднего дивана, не гляделапо сторонам.
– - Чего киснешь?
– - спросил Тамаз.
– - Франция!
Иринапожалаплечиками.
– - Хчешь заруль?
– - Я?
– - удивилась-загорелась Ирина.
– - Неужто позволит?
Тамаз
– - Спрашивает, имелали ты дело с автоматической коробкой? Надо просто перевести вперед этот рычаг.
– - Не хочую -- сноваскислаИрина.
– - Не надо. Мне не интересною 04.12.90 юВ сущности, это был бесконечный монолог о лошадях: о тонкостях разведения, о породах, о ценах, о чем-то там ещею А произносил его дядя то ранним серым зимним утром, нанормандском берегу, любуясь и впрямь безумно красивым табунком, скачущим по кромке прибоя; то наконной же прогулке -- втроем -- и странно даже было, как Ирине, впервые катающейся верхом, удается так ловко держаться в седле, ловко, но равнодушно; то во дворе конного заводика, навыездке; то заужином при свечах (мужчины в смокингах, Иринав декольте), внутри огромного дома, стилизованного под старинный нормандскийю
Ирина, слушавшая с подчеркнутой вежливостью, все ж, наконец, не выдержала, перебила:
– - ШалваГеоргиевич, извините. Все это безумно интересно. Ною Тамаз рассказывал, зачем мы сюдаприехали?
ШалваГеоргиевич посмотрел нановую родственницу странным, холодноватым взглядом:
– - Я дал ему денег. Мой доктор -- не специалист. Не вызывать же из Парижа. Отдохнете и поезжайте.
– - Дане устали мы вовсе!
– - выкрикнулаИрина.
– - От другого устали!
Дядя посмотрел еще холоднее:
– - Поезжайте завтрас утра.
– - Я сейчас хочу, сейчас же, сейчас!
– - выкрикнулаИрина.
– - Сейчас?
– - повторил дядя и уставился наокно, закоторым бился ночной ветер, потом настаринные настенные часы.
– - Сейчас мой водитель ужею Но если вы готовы ехать сами, берите ЫЯгуары ию -- и встал из-застола, вышел из комнаты.
– - Как ты себя ведешь?!
– - напустился нажену Тамаз.
– - Как ты себя ведешь?
– - Как он себя ведет?!
– - возразилаИрина.
– - И где твоя независимость?!.
Ветер бесновался почище хакаса. Они проезжали курортный городок. Одно здание сияло огнями.
– - Что здесь?
– - спросилаИрина.
– - Казино, -- буркнул Тамаз.
Иринарезко затормозила, сдаланазад, вышла, приказывающе-приглашающе кивнуламужую
– - Назеро выпадает раз в тысячу лет!
– - ужаснулся Тамаз, глядя, как выгребает Иринаиз бумажникапоследние деньги и сует их в кассовое окошечко.
– - Это твои деньги? Твои? А обратные билеты у нас, кажется, есть.
– - Дапожалуйста, ставь начто хочешью Только ведью операцияю
– - Вот пускай Бог
Крупье произнес положенные словаи пустил шарик. Он поскакал, попрыгал и, по законам жанра, остановился, естественно, назеро. Крупье погреб лопаточкою груды фишек в сторону Ирины.
– - А теперь?
– - спросил оторопевший Тамаз.
– - Начто ставим теперь?
– - А теперь -- хватит, -- отрезалаИрина, сгребая фишки в сумочку, -поехали!
– - Так везет же!
– - изумился Тамаз.
– - Это-то и печальною 05.12.90 НаМонмартре было холодно, дул ветер, что не мешало доброму полутору десятку художников со всего, казалось, светасидеть вокруг Ирины и рисовать ее.
Один из них, рыжий, отложив карандаш, сказал:
– - Может, хоть улыбнешься?
– - и, видя, что Иринане понимает языка, продемонстрировал.
Иринапослушно растянуларот.
– - Нет, -- объяснил рыжий.
– - Глазами, -- и, бросив в раздражении карандаш, обеими руками ткнул себя в глаза.
Глазами у Ирины не получилось, и рыжий свой рисунок разорвал.
Тамаз тем временем расплачивался с остальными, собирал портреты.
– - Развесишь по мастерской, когдая?..
– - спросилаИрина, не договорив: умрую
Они стояли во дворике приемного покоя L'Hotel Dieu, растерянные, не зная ли, не решаясь, кудаткнуться.
Вкатиласкорая. Санитары понесли носилки, накоторых, прикрытая простынею, лежаламертвенно-серая красавицамулатка. Из кабины выбралась женщина-врач, бросилапару слов дежурному и тут обратилавнимание нанашу парочку, улыбнулась и, подталкивая узнавание, ударилав ладоши раз-другой в характерном ритме того, пицундского, танца, притопнуланожкою.
– - Какие встречи!
– - сказала, когдаи Тамаз, и Ирина, наконец, улыбнулись.
– - Меня звать Анни!.
Санитар катил по бесконечной древней галерее каталку с мулаткою, которую сопровождаладокторица, аТамаз и Иринасопровождали в свою очередь ее.
– - Дура!
– - кивнуланакаталку Анни.
– - Не ценит жизни! Вогналав вену тройную дозу омнопона.
– - Омнопон?
– - вылущилаИринаиз невнятной ей французской речи знакомое словцо.
– - Mais oui, oui, -- улыбнулась врачиха.
– - Самоубийца, -- пояснил Тамаз.
– - Грешница. А откудаты знаешь этотю ну как его?
– - Омнопон?
– - напомнилаИрина.
– - Сильное обезболивающее. Я папу целый месяц колола. Перед смертью.
– - Сама?
– - удивился Тамаз мужеству жены.
– - А у нас покамедсестру дождешью
– - Онаговорит, -- перевел Тамаз для Анни, выказавшей налице заинтересованность, -- что кололаотца, когдаон умирал.
– - Mais oui, oui!
– - согласилась та.
– - Как и во всем насвете, тут главное -- доза.
– - Онаговорит, -- сказал Тамаз, -- что главное -- доза.
– - И все-таки удивительно, -- кивнулафранцуженкав сторону мулатки.
– - С одной стороны, самообладание: надо ж в такой момент в вену попасть! С другой -- непонятная в самоубийце страсть к комфорту.