Я - Русский офицер!
Шрифт:
— Я, товарищ капитан, закаляю свою волю и дух! Ведь сегодня у нас с вами «дуэлка», — сказал Краснов, намекая на свою победу.
Капитан, пыхтя папиросой, скомкал снежок и бросил его в лейтенанта. Снежок рассыпался, попав в голую спину Краснова. Тот резко обернулся, и увидел ехидно улыбающееся лицо командира звена.
— Вот так, — сказал многозначительно Храмов. — С первого выстрела в десятку!
Валерка слегка ухмыльнулся и, подхватив охапку снега, стал с силой сжимать его в холодный снаряд. После того, как ком снега превратился в плотный и твердый снежок, Валерка,
— Один к десяти, что промахнешься.
Валерка с улыбкой взглянул и с ухмылкой в голосе сказал:
— Я по дирижаблям не стреляю! Вот моя цель, — сказал он, и показал рукой на сидящего на изоляторе электрического столба серого воробья.
— Нет, не попадешь! Даже не старайся!
Ни слова не говоря, Валерка размахнулся и со скоростью пули метнул в птаху свой снежный ком. Воробей, видя приближающийся к себе огромный предмет, сорвался с места. Это и была его ошибка. Снежок, что было сил, ударил всей своей массой птице в зад, переломав ему всё хвостовое оперение. От такого удара воробей, потеряв устойчивость полета, свалился в штопор и головой ударился в стоящую рядом машину связистов. Даже не трепыхнувшись от такого физического воздействия и потрясения, тут же сдох.
— Ни хрена себе! — сказал капитан, почесывая затылок от удивления, видя, как точно Валерка поразил летящую цель.
Естественно это была случайность, но эта случайность уже придавала ему уважения.
— Вот так вот, товарищ капитан! На догонном курсе и с первого выстрела! — гордо расправив грудь и хвастаясь, сказал Валерка, удивляясь самому себе.
Этот, казалось бы, ничего незначащий случай надолго стал легендой полка.
Выплюнув окурок, капитан, с глазами полными удивления и восторга вскочил в хату и уже с порога заорал:
— Мужики, наш-то новый «желторотик», воробья влет прямо на догонном курсе, словно «Мессера» завалил!!! Все перья ему в задницу снежком загнал!!! Тот в штопор и труп. Даже парашют не успел открыть!
Тут на пороге появился Краснов, держа за лапку уже бездыханное тело убитого им воробья.
— Как жаль! Погиб, словно герой! — сказал он, показывая офицерам свой трофей.
— Это, мужики, был настоящий триумф стрельбы! Я видел своими глазами! Если он так из пушек палит, то нам всем звеном пора на дембель. Завтра, он уже бубновым и трефовым будет хвосты шинковать, словно капусту! — сказал капитан, почти задыхаясь от волнения.
Летчики, бережно взяв погибшего воробья за лапку, стали с удивлением всей эскадрильей рассматривать голую, лишенную перьев задницу птицы.
— С первой победой тебя, летёха! Эта цель, поменьше любого самолета. Если ты и в полете так кучно кладешь снаряды, то уже скоро самого Покрышкина перещеголяешь!
— Да это так, случайно, — стал отмазываться Валерка, делая скромную мину на своем лице. — Я бывало таких с рогатки, десятка два за день добывал.
Слух о точном поражении летящей «цели» в виде птицы в одно мгновение облетел весь полк. Уставшим от войны офицерам хотелось
Когда Краснов вошел в столовую, все офицеры, начиная от лейтенанта и кончая майором, словно по команде дружно встали и молча взглядом, проводили молодого «снайпера» за свой стол, словно командующего ВВС.
Валерка, удивленный таким приемом, прошел к столику своего звена.
— Товарищи офицеры! Сесть! — прозвучала команда одного из старших по званию летчиков.
Все сели. В столовой наступила гробовая тишина. Все чего-то ожидали и в этом ожидании, в этой самой тишине, появилась официантка тетя Нюра. Она несла тарелку с гороховым супом к столу Краснова, плотно зажав свой рот и фыркая от распирающего её смеха.
В тарелке плавала, обжаренная в масле, тушка безвременно погибшего воробья с двумя торчащими черными проволочками ног.
Тетя Нюра, продолжая давиться от смеха, поставила перед Красновым суповую тарелку. В это самое время вся эскадрилья замерла, ожидая реакции лейтенанта.
Краснов, взяв дичь за торчащие лапки, демонстративно сунул её себе в рот и, похрустывая косточками, съел с нескрываемым удовольствием.
— Уууууу! — разнеслось по офицерской столовой, и все летчики дружно захлопали в ладоши.
— Поздравляем, поздравляем, поздравляем! — кричали офицеры, умирая от истерического смеха.
Только сейчас, по прошествии стольких лет после войны, осознаешь, что эти простые мелочи, эти шутки прочно скрепляли офицерский коллектив. Они заставляли хоть на какое-то время уйти от навалившихся проблем и на минуту забыть о предстоящих драках с немецкими асами Люфтваффе.
— Воробушек, воробушек! — стали выкрикивать офицеры, и эта прилипшая с первого дня кличка, на всю жизнь станет не просто кличкой, но и бессменным позывным лейтенанта Краснова.
«Sperling» — так прозовут его немцы за этот позывной, и он уже через месяц, подобно Покрышкину, будет наводить настоящий ужас на бравых соколов пресловутого Геринга.
Несмотря на двадцатиградусный мороз, за «дуэлью» капитана с молодым лейтенантом, выскочила посмотреть вся третья эскадрилья.
«ЯКи», завывая своими моторами, поднимали клубы снега, перемалывая его в сплошную снежную пыль, которая крутилась за самолетами молочным вихрем.
Краснов вырулил на старт и довольно спокойно перевел газ в положение форсажа.
Ракета, прочертив по небу дымный след, в какой-то миг вспыхнула зеленой звездочкой, обозначив команду на взлет.
От предвкушения свободы полета, сердце лейтенанта забилось в ускоренном ритме и он, глубоко выдохнув, отпустил тормоз. Мотор взвыл на полных оборотах и самолет, мгновенно сорвавшись с места, помчался по заснеженному полю, превращаясь в огромный снежный шар, летящий навстречу голубому небу.
Вновь волна адреналина прилила к сердцу лейтенанта, заставляя его работать в унисон с двигателем. Заснеженные сосны, деревенские дома, люди, машины, самолеты на стоянке стали быстро уменьшаться, пока не слились с общим черно-белым фоном, остающимся далеко на земле.