Я слышу тишину
Шрифт:
Тем не менее, стоило мне представить, как Джонатан нависает надо мной и, раздвинув коленом мои ноги, засовывает язык мне в рот, у меня возникло желание пойти в ванную и почистить зубы особенно тщательно.
Именно так я и поступила.
9
Когда я спустилась вниз, было уже почти одиннадцать. Приводить себя в порядок еще дольше было бы просто невежливо, так что мой внешний вид был далек от идеала.
Из одежды я выбрала светлые, слегка укороченные брюки (узкие, но не чрезмерно), блузку цвета какао и шоколадные оттенка
Еще с лестницы я услышала, что внизу играют на рояле и пошла на звук. Сердце мое радостно билось: всего несколько метров отделяли меня от Джонатана.
Однако путь мне неожиданно преградил Ярдли. Его ухмылка не предвещала ничего хорошего.
– Ну и ну, кого я вижу!
– сказал он, демонстрируя неприятно-острые зубы.
– А вы не ранняя пташка!
– И вам доброе утро, - я старалась не демонстрировать неприязни. Не мое право - судить работников Джонатана.
– Здесь чудесно спится! Джонатан занят?
Ярдли смерил меня недружелюбным взглядом.
– Не слишком, но не советую к нему сейчас идти. Он сегодня не в духе.
– Спасибо, я разберусь, - ответила я со всей доступной вежливостью и сделала попытку обойти Ярдли, но тот сделал шаг в сторону, чтобы помешать мне пройти.
– Не стоит разговаривать со мной как с прислугой, - заявил он неприветливо.
– И если я говорю, что не нужно беспокоить Джонатана, делайте, что сказано. Идите в столовую. Я распоряжусь, чтобы вам что-нибудь приготовили.
Хотя обычно я стараюсь относиться к людям ровно, должна признаться: антипатия Ярдли была взаимна. Этот человек был неприятен мне на физическом уровне, и я недоумевала, как он вообще мог быть ближайшем помощником Джонатана?! На мой взгляд, они были слишком уж разными.
– Позвольте мне пройти, - сказала я как можно спокойней, совершенно игнорируя его грубость.
– Вы загораживаете мне путь.
– Вы неважно слышите?
– поинтересовался Ярдли, грубо ухватывая меня за руку повыше локтя.
– Или плохо понимаете по-английски?
Наверное, он так думал меня остановить. Но вряд ли этот неучтивый лорд предполагал, что я дам ему отпор. И уж тем более не ожидал, что я именно таким образом. Неторопливо опустив свободную руку к его ширинке, я резко сжала пальцы.
Глаза Ярдли стали огромными, как у филина, а кожа на щеках пошла пятнами. Он тотчас же отпустил мой локоть и попытался разомкнуть мои пальцы, сжимавшие его фамильные ценности. Однако это не помогло: я лишь стиснула пальцы крепче.
– В следующий раз оставлю вас вообще без наследства, - предупредила я.
– Понимаете мой славянский акцент?
Не посмев в ответ крикнуть или ударить меня, он запыхтел, заливаясь краской гнева, и я еще немного усилила нажим.
– Говорите громче, пожалуйста!
На его шее прямо перед моим лицом был багровый
– Да, понимаю. Отпустите же меня, вы...
– тут он прибавил выражение, которое я не решусь здесь воспроизвести. Должно быть, я просто ослышалась.
Подержав Ярдли еще пару секунд, я отпустила его, и он сразу же торопливо пошел прочь, неловко согнувшись и бормоча в мой адрес что-то неясное, но определенно угрожающее.
– На завтрак я буду черный кофе и омлет, - сказала я ему вслед.
– Распорядитесь, пожалуйста.
Ответа не последовало, и я отправилась к Джонатану, по пути ожесточенно стирая с ладоней следы прикосновения к Ярдли. Руки, даже защищенные перчатками, казались мне теперь грязным, а локоть, который он так грубо сжимал, на каждое мое движение отзывался болью.
Должно быть, будет синяк.
10
Звуки музыки привели меня в библиотеку. Джонатан сидел за роялем и играл какую-то необычную пьесу со странным рваным ритмом. Как я уже говорила, я мало что понимаю в классике (признаться, никакая музыка вообще не вызывает у меня эмоционального отклика), но эта мелодия звучала тревожно и странно, словно речь взволнованного, умственно нездорового человека. Должно быть, у того, кто написал ее, в голове был хаос, а на душе - тяжесть.
Внезапно музыка прервалась. Джонатан обернулся и взглянул на меня: возможно, увидел отражение в гладкой поверхности рояля, а может, просто ощутил мое присутствие. Я замерла на месте. Ярдли говорил, что Джонатан не в духе, и возможно, я зря ему помешала.
Впрочем, на мой взгляд, он вовсе не выглядел расстроенным и раздраженным. Разве что немного усталым - я не могла не отметить его бледность, как и темные тени, что залегли у него под глазами. Должно быть, ночью он плохо спал, - от этой мысли меня кольнуло сочувствие.
Но тут Джонатан улыбнулся своей чудесной открытой улыбкой, и все мудрые мысли тотчас же улетучились у меня из головы. Просто поразительно, какое влияние на меня имел этот человек!
– Добрый день, - сказал он приветливо, поднимаясь в места, чтобы встретить меня.
– Выспались?
Отвечая на приветствие и вопрос, я с удовольствием отметила, что происхождение Джонатана не отразилось на его вкусе: несмотря на ранний час и домашнюю обстановку, он был гладко выбрит и безупречно одет. Никаких идиотских джинсов или растянутых футболок, столь любимых его соотечественниками. На Джонатане были легкие серые брюки и белая рубашка, выгодно подчеркивающие его загорелую кожу и темно-карие глаза. Но прежде, чем я успела рассмотреть его обувь, Джонатан слегка наклонился и быстро коснулся губами моей щеки. Пахло от него восхитительно - чем-то чистым и свежим, словно колкий морозный воздух, смешанный с перцем.
– Вы потрясающе выглядите, - добавил он с легкой улыбкой.