Я стираю свою тень 9
Шрифт:
Оборудование ступы дымилось и источало довольно неприятный запах. Я бы даже сказал, горелой органики. Трой подошёл близко, как я в прошлый раз, но не получил никакого разряда. Он профессиональным взглядом оценил устройство внутренностей летательного аппарата.
— Своя инженерия? — поинтересовался я, смело подойдя ближе.
— Да, они во всём решили пойти своим путём. Смотри, даже здесь использовали биологические компоненты.
Разводка элементов держалась на мышечной ткани, сухожилиях и костях.
— Мы должны сохранить их технологии втайне, — произнёс я ироничным тоном, — пока нашим инженерам
— Зато представь всегда тёплые сиденья из настоящей натуральной кожи. Или живая музыка в машине вместо магнитолы. Поёт ртом, как и положено. И ты не покривишь душой, если скажешь: «Кажется, в моей машине есть душа».
— И гадить она будет на пол в гараже и сбегать в марте, чтобы забацать какой-нибудь заезжей таксишке маленький автомобильчик, — развил я дальше идею Троя.
— Согласись, любой мужик был бы рад вырастить себе автомобиль? — засмеялся Трой.
Плазмоид, словно почувствовав нас, принялся биться из стороны в сторону. Он касался прозрачных стенок аппарата и отскакивал от них. Я смотрел на его попытки сбежать, и вдруг мне пришла идея.
— Трой, а если нам взять его в заложники и каким-то образом пригрозить остальным, что убьём его, если они не выполнят наших требований?
Друг задумался.
— Как можно его убить? — Он задумчиво почесал подбородок. — Размагнитить?
— Только убивать не надо, мы же не террористы. Нам главное показать серьёзные намерения.
— А как ты будешь изъясняться с ними?
— Они же как-то разговаривают с нами. Думаю, нам нужен безмозглый биоробот, но для начала мы должны напугать пришельца, — решил я.
— Давай, пока второй не прилетел, сообщим Апанасию о ситуации и предупредим, чтобы был осторожнее.
— Звони, у меня всё равно рация сдохла. А я пока подумаю, как припугнуть плазмоида.
Трой отошёл в сторону, чтобы не выдавать местоположение источника сигнала, совпадающее с местом крушения аппарата пришельцев. Я несколько раз обошёл вокруг дерева, наблюдая за шаром, мечущимся внутри небольшого пространства. Наверное, он испытывал настоящие человеческие чувства — страх, злобу, желание поквитаться, если с его мышлением можно было понять, что он стал жертвой нападения. Высокомерие плазмоидов вполне могло исказить их картину восприятия реальности до такой степени, что они придумали бы собственную причину аварии, вызванной, к примеру, неисправностью техники или стаей птиц, попавшей куда не следует. Признать, что они стали жертвой нападения каких-то запчастей, значило бы в корне поменять представление об окружающем мире.
Предварительные выводы говорили о том, что диалога может не получиться. Я взял в руки магнитную винтовку и прицелился в шар. Стрелять я не собирался. Знал, что это бесполезная затея, но всё же хотел напугать существо, чтобы оно ощутило каким-то своим чутьём исходящую от меня опасность.
— Гордей, — неожиданно громко окликнул меня Трой.
Рефлекс сработал до того, как мой мозг понял, что делать. Палец нажал на спуск. К счастью, ствол винтовки уже смотрел не в шар, а правее. Синяя молния прошила толстый ствол дерева. Я резко дёрнул оружием в сторону и заметил, как от плазмоида в её направлении потянулся светящийся след, будто он притягивался к оружию. Удивлённый Трой заметил эффект.
—
Шар, словно испугавшись, отскочил к противоположной стороне ступы, теряя при этом часть своего вещества.
— Ты понял? — спросил Трой.
— Нет, — честно признался я.
— После выстрела вокруг винтовки остаётся сильное магнитное поле и, кажется, оно притягивает намагниченную плазму пришельца к себе, — пояснил Трой.
— Нам нужен переводчик. Мы должны объяснить ему, чего хотим. — Мой мозг лихорадочно соображал, как доставить сюда любую безмозглую скотину. — Нам надо устроить шум, чтобы сюда сбежались все твари.
— Да столько шума, сколько мы уже устроили, тут не бывало с момента сотворения здешнего мира, — решил Трой. — Давай просто подождём. — Он поднял глаза вверх. — Сидя на дереве.
— Они попытаются сбить нас с толку тыквоголовыми или кем-то посильнее. — Моя мысль пошла дальше. — Нам бы посадить пришельца в какую-нибудь ёмкость, чтобы носить с собой. Не водить же хороводы под деревом.
— Зачем? Сами приведут сюда людей. — Трой ещё не знал, как далеко завели меня планы.
— Он нам нужен, чтобы мы могли взять его с собой на борт их корабля, на котором полетим домой, — объяснил я.
— Точно, — расцвёл Трой. — План, конечно, хреновый по моральным соображениям, но отличный по техническим.
— И по моральным нормальный. Учитывая, сколько людей они разобрали на части, жизнь одного плазмоида — дешёвая плата. При этом мы не собираемся высасывать из него жизнь окончательно.
— Гордей, ты каждый раз доказываешь, что в тебе живёт скромный гений. Я уже начал присматривать себе делянку, на которой собирался дожить до старости. Слушай, ну ты прям вдохнул в меня надежду, — от души рассмеялся Трой. — Ёмкость, говоришь, диэлектрик. Надо у Галима спросить, я видел у них в общине плетёные корзинки из местного материала. Наверняка он умеет делать такие же.
— Ты уверен, что плетёная корзинка сможет удержать плазмоида внутри? Он не прожжёт её насквозь? — Я представлял себе ёмкость из металла и изолирующих материалов, генерирующую внутри себя магнитное поле, поддерживающее стабильное состояние плазмоида.
— Не уверен, но подстрахуемся магнитной винтовкой. Как только он начнёт бузить, мы выстрелим прямо у него, так сказать, над головой. Если уж исход вещества происходит через стенки летательного аппарата, то через корзинку он может усилиться вдесятеро. — Оптимизм Троя пошёл ему на пользу.
Я остался караулить плазмоида, а друг пошёл узнать, сможет ли наш следопыт сплести корзину для экзотического пленника. Оставшись в одиночестве, почувствовал лёгкий страх и неопределённость. Боялся не столько за себя, сколько за крушение планов, зыбко державшихся на наших смелых допущениях. Слабых мест в нём насчитывалось немало.
Любой мозголом мог заставить нас выпустить плазмоида на волю. Могли просто перестрелять издалека, не причинив никакого вреда собрату, или облучить чем-нибудь, превратив нас в пепел. Корзинка могла оказаться не той конструкции, не выдерживающей температуры экзотического существа. Но жизнь лучше всего учит на ошибках. Надо было пробовать, если мы не собирались прожить здесь двести лет. Я живо представил себе эту перспективу и испытал такой шок, что моё сердце дало сбой.