Я сын батрака. Книга 1

Чухлебов Семен Кондратьевич

Но все обошлось, как нельзя лучше, пока. Идём дальше. Прошли нашу казарму, затем магазин, где я часового спасал, вышли к офицерским домикам. Подошли к одному из них, старшина поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Через некоторое время дверь открылась, и кто-то пропустил нашего старшину внутрь домика. Буквально через две минуты старшина вышел, дал нам команду «За мной», и мы пошагали в обратном направлении. Подошли к складам, старшина открыл замок на одной двери, мы зашли в помещение, загорелся свет и я увидел горы алюминиевой посуды, разложенной на полках горками, да вся такая чистенькая, даже блестит. «Так, сказал старшина, сколько нам надо взять комплектов?» Я принялся вслух считать: «Так, в роте сто курсантов, три взвода, в каждом взводе». Старшина послушал мои подсчёты и говорит: «Подождите, Чухлебов, не мучайтесь, перебил он меня, берём сто пятьдесят комплектов, вот и весь подсчёт. Так берите мешки, и складывайте в них по сто пятьдесят мисок, тарелок и ложек. Видите, они стоят горками по тридцать штук, а ложки лежат в бумажных упаковках тоже по тридцать штук. Так что считать очень легко. Когда мы навьюченные с Захаровым прибыли в столовую, там уже полным ходом работали повара, они готовили завтрак. Новую посуду мы слегка ополоснули, так сказать от заводской грязи, и расставили на столы, всё успели сделать вовремя и завтрак роты не сорвали, и всё это благодаря нашему толковому старшине. А после завтрака нас сменила другая рота. Позже я об этом случае долго думал, ведь мы тогда совершили преступление батальонного масштаба, не возьми ответственность старшина на себя,

батальон был бы, по меньшей мере, без завтрака, но он взял ответственность на себя, а нам даже по выговору не объявил. Что это было, благородство или хладнокровный рассудок. Тогда я ответа не знал. Спустя много времени, когда я уже был младшим сержантом, я по надобности зашёл к нашему старшине. Он сидел в своей комнате в подвале и пил чай, я по уставу представился, а он как-то просто сказал: «Да ладно докладывать, можно подумать, что я вас не знаю?» И тут же предложил мне попить с ним чаю. Я не отказался, в компании с нашим старшиной мне всегда было приятно находиться, и когда приходил к нему отрабатывать наряды вне очереди и сейчас, когда стал командовать отделением курсантов. Так вот, сижу я у него, молча размешиваю сахар в стакане, и, глядя на ложку, я вдруг вспомнил тот случай почти годовой давности, и меня как будто кто в затылок толкал и настаивал, что бы я спросил его, почему он тогда так поступил. Я поднял глаза и посмотрел на старшину в упор, он на меня тоже смотрит и спрашивает: «Младший сержант, Чухлебов, Вы у меня, что-то хотите спросить?» Я ему ответил: «Да, товарищ старшина, хочу Вам задать, один вопрос, потому что я над этим вопросом уже год голову ломаю и не могу найти ответа, думаю, только Вы разрешите этот вопрос» — «Ну, так спрашивайте, если я смогу, то разрешу Ваш вопрос» — «Товарищ старшина, Вы помните тот случай, когда я со своими друзьями сварил алюминиевую посуду в столовой?» — «Да помню, и даже очень хорошо, а что собственно Вас это интересует? Кажется мы с того положения вышли хорошо» — «Да Вы правы, всё кончилось для нас, курсантов, хорошо, но ведь если на это дело смотреть серьёзно, то оно было батальонного масштаба, и не возьми Вы на себя ответственность всё могло бы кончится совсем по-другому» — «Да нет, Вы всё преувеличиваете, ничего там сложного не было, а что я на себя взял ответственность, так для того я и командир, чтобы в нужный момент брать на себя ответственность» — «И всё-таки мне не понятно, как Вы легко это сделали, без шума и гама», — сказал я. «А Вам пока и понимать не надо, вот будете старшиной роты, как я, тогда и поймёте, как всё это делается». В общем ушёл я от старшины в расстроенных чувствах, а затем подумал, а что расстраиваться, правильно старшина сказал, каждый должен быть на своём месте, вот и всё. Ну вот, пока я Вам рассказывал о моём несении службы в карауле и дежурстве по кухне, за это время из нас, танкистов, сделали пехотинцев.

НОЧНАЯ ТАНКОВАЯ АТАКА

Уже к концу подходила наша учёба в танковом учебном батальоне, и тут нашему командованию вздумалось из нас танкистов сделать пехотинцев. Лично я от нашего командования ожидал всякого, но такого не ожидал. Но здесь армия, и нравится кому-то или не нравится, а выполнять надо. Замысел командования был таков, вся наша рота, должна выполнять, роль пехоты, сидеть в окопах, а на нас будут идти танки, но прежде мы должны подготовить себе окопы.

После ужина роту построили, выдали сапёрные лопаты, а как же, мы же теперь пехота, погрузились в машины и поехали. Когда приехали на место, то оказалось что там прокопана длинная траншея, но она уже старая и местами осыпалась, и глубина её оказалась не больше, чем по колено. Я подумал, чтобы укрыться в траншее от танков, такой глубины не достаточно, но нас командиры успокаивали, чтобы мы не боялись танков: «Хотя их видно не будет, потому что фары их погашены, но танки оборудованы приборами ночного видения, так что намеченные проходы они будут видеть хорошо и они по ним не проедут. Так что, танков не бойтесь, они пройдут мимо вас».

Как только нас распределили по траншее, я сразу принялся углублять свой участок траншеи, сам копаю и думаю, говорите танки пойдут по проходам? А если они в проход не попадут? Или у них прибор ночного видения сломается, тогда они попрут прямо по нам, нет, уж лучше я поработаю и этим смогу обезопасить свою жизнь. Хотя лопатка и маленькая, но благодаря тому, что грунт глинисто-песчаный, копалось довольно легко.

Вскоре я выкопал в траншее окоп, себе по плечи. Примерил, думаю, будет нормально, сяду на дно окопа, и меня никакой танк не достанет. Но ещё светло, а танковая атака, будет ночью, значит ждать, придётся долго. Поэтому я решил сделать типа сиденья и услать его мелкими хвойными ветками, благо пару молодых сосенок росли рядом. Пошёл к сосенкам, лопаткой нарубил веток иду назад. В это время из своей траншеи высунулся Зенцов и спрашивает меня: «Сеня, а ты зачем наломал ветки, костер хочешь развести?» Я подошёл к нему, смотрю, а он вообще не вкапывался просто сидит в траншее и ждёт танки. Я ему говорю: «И ты думаешь, в этой канавке ты спасёшься от гусениц танка?» Зенцов выпучил на меня глаза и говорит: «А что, все так сидят, вот и я сижу, если их не раздавит, то и меня не раздавит. Вон, смотри, Захаров тоже сидит в траншее и нечего не делает. Да что ты, Сеня, пугаешь, никто не подкапывается, как была траншея так все в ней и сидят». Я посмотрел на него, покачал головой и говорю ему: «Пойдём со мной, там и посмотришь, все подкапываются или не все». Подошли к моему окопу, я спрыгнул сначала в траншею затем в углубление, которое я выкопал, и получилось, что я по плечи оказался в земле. Затем свой «стульчик» я устлал хвоей мелких веток, и получилось шикарное сиденье. А Зенцову я сказал: «Вот так, Лёша, я буду ждать танковую атаку, а когда она начнётся, я присяду на дно своего окопа, и меня никакая гусеница танка не достанет. А ты, Леша, оставь мне адрес своих близких, чтобы я мог им написать, что ты погиб под гусеницами танка за своей глупости и лени. Ты что не слышал, что командир роты сказал, чтобы мы сами подготовили себе укрытие?» Зенцов мне ничего не сказал, повернулся и ушёл к себе, через минуту я увидел, как из его траншеи полетели комки грунта. «Испугался», — подумал я.

Я уселся на свой стульчик, опёрся спиной о стенку окопа и углубился в размышления. Думаю, как хорошо было дома, когда я с работы приезжаю на велосипеде, а мама уже варит мне вареники с вишнями, а сверху их посыпает сахаром, вкуснятина, я вам скажу. От удовольствия я даже причмокнул губами, так вкусно было. Под воспоминания я незаметно уснул. Проснулся от того, что кто-то толкает меня в плечо, открываю глаза, а это старший сержант Гусев, говорит мне: «Курсант Чухлебов, скоро танковая атака, а Вы спите, неужели не страшно Вам?» Я поднялся на ноги и отвечаю: «А чего бояться, товарищ старший сержант? Я подготовил окоп основательно, так что меня никакая танковая гусеница не достанет». Гусев осмотрел моё укрытие и говорит: «Да, действительно, окопались Вы основательно, и всё же, будьте бдительны, мало ли что».

Старший сержант ушёл, а я сел на ступеньку и думаю, уж что-что, а копать ямы я умею, меня научили ещё в школе механизации, когда мы для города копали ямы под телефонные столбы. Я там было, сначала помучился, пока не наловчился, а потом за рабочий день, по две ямы выкапывал. Парни удивлялись и спрашивали: «Как это у тебя получается, мы, мол, по одной не можем выкопать, а ты две ямы в смену выкапываешь». А я им ничего и не говорил, а что говорить, они ведь по сравнению со мной, дохляки. Если бы они, как я, потаскали почти два месяца раствор на второй этаж, то не были бы дохляками. Что это я разговорился, скоро танковая атака, а я ударился в воспоминания. Скажу я вам определённо, здесь над траншеей, наступила какая-то жуткая тишина. Да, думаю, наверное, сейчас начнётся. Поверьте мне, перед атакой танков, страха у меня никакого не было, волнение, было, не скрываю, а страха нет. Думаю, ну что это они так долго не едут, решил выглянуть из своего укрытия, а что мне не выглянуть, никого

рядом нет, все как суслики попрятались в норах. Только я выбрался на бруствер укрытия, как сразу услышал голос нашего командира взвода: «Чухлебов, Вы куда полезли? Немедленно назад!» Снова спускаюсь в своё укрытие и думаю, странно получилось, вроде никого не было и вдруг голос нашего командира, выходит, он тоже с нами сидит в траншее. Я снова уселся на свой «стульчик», и в этот момент услышал рев моторов, сначала он был слышан слабо, но затем он нарастал и нарастал. Меня очень интересовал этот грохот, интересно, думаю, посмотреть, как танки идут и сколько их. Я поднялся в окопе, посмотрел по сторонам, вроде никого нет, снова полез на земляной вал. Смотрю в ту сторону, откуда слышится грохот, а там самих танков не видно, а видно только вдалеке зарево, наверное, от прожекторов и клубы пыли, которая это зарево перекрывает наполовину. Ничего интересного я не увидел и снова спустился в своё укрытие. Я решил переждать танковую атаку на дне окопа, поэтому, хвойные ветки положил вниз и сам на них уселся.

«Всё, — подумал я, — я готов к танковой атаке, даже если танки пойдут через мой окоп, то самое большое, чем они мне навредят, то слегка присыплют грунтом, вот и всё». Сижу на дне окопа в ожидании, гул моторов слышен, но ещё где-то далеко, ладно, думаю, торопиться мне некуда, подожду. Только я так подумал, как на меня посыпались мелкие комочки земли. У меня промелькнуло в голове, надо же, как тихо ко мне подобрался танк, и тут же услышал голос Зенцова: «Сеня, можно я тобой пережду танковую атаку? А то мне одному страшно, да и окоп у меня неглубокий, а у тебя вон он какой большой на двоих хватит». Его просьба возмутила меня до глубины души. Как он мне надоел, всегда он у меня на прицепе, и в спортивном городке, и если кросс бежать, то у него нет сил, и поэтому мне приходится тащить его автомат и вещмешок, и здесь я ему должен уступить окоп, когда же этому будет конец? И я ему в сердцах сказал: «Окоп я копал на одного человека, то есть для себя, а причём ты здесь? Катись в свой окоп, там и жди танковую атаку. А мне здесь и без тебя хорошо». Зенцов нехотя поплёлся в свой окоп. Ну вот, пока я жду, когда подойдут танки, у меня есть время рассказать вам как мы бежали кросс на три километра.

Это было ещё в самом начале нашей службы в учебном батальоне. Кросс бежали всей ротой. Три километра для солдата, это не расстояние, на котором надо заострять внимание. Но если учесть, что эти три километра приходятся практически на начало службы, да ещё их надо бежать с полной выкладкой, то эти три километра покажутся вам на все десять. Что такое полная выкладка, тому, кто не знает, я расскажу, а кто знает, то может это не читать. Так вот, полная выкладка — это, когда ты бежишь кросс в полном солдатском обмундировании, а ещё на тебе скатка шинели, вещмешок с поклажей, противогаз и карабин. Всё это весит порядка двадцати килограмм. Но лично я себя чувствовал с этим снаряжением комфортно, конечно тяжесть есть, но не такая, что нельзя пробежать три километра. Одним словом, бежим всей ротой, а это больше ста человек, так что компания приличная. Я бегу в первой группе, так сказать, в числе лидеров, Зенцов, рядом со мной, в трудные минуты он всегда рядом со мной. Наши ротные офицеры рассредоточились по всей растянувшейся колонне, чтобы помогать отстающим курсантам. Ещё не пробежали и пол-пути, а Зенцов уже просит меня: «Сеня, возьми мой карабин, а то он меня скоро задушит». Я беру его карабин, вешаю себе на шею, так как плечи у меня заняты, одно плечо занято скаткой шинели и ремнём противогаза, а другое своим карабином, так что свободная была только шея. Бежим дальше, через некоторое время Зенцов снова скулит: «Сеня, возьми у меня скатку, а то она меня скоро задушит». Ну что делать, друга надо выручать, беру у него скатку и так как у меня плечи и шея уже заняты, то вешаю её себе на локоть правой руки, так как левой рукой, я придерживаю приклад карабина и противогаз, так как при беге, они больно бьют по тазовой кости. Как только я взял у него скатку, то сразу почувствовал предельный вес для себя. Скорость моего бега сразу упала, и я откатился с первой группы, где-то за середину колонны. Представьте себе тащить на себе порядка двадцати пяти килограмм веса, да ещё и бегом, такой вес нести не просто, а бежать с ним, совсем трудно. Бежим дальше, чувствую, силы тают, думаю, хотя бы до финиша дотянуть, не важно, какое место займу. Пробежали ещё немного, а Зенцов снова просит меня помочь ему, а то говорит, еще немного и я умру. Я сам под такой тяжестью ели ноги передвигаю, а он ещё и скулит. И тут я не выдержал и уже со злостью, говорю ему: «Если ты ещё раз заскулишь, то я тебя сам задушу». Он на какое-то время замолчал, но затем опять заговорил: «Сеня, пожалей меня, ещё три шага и я упаду». Ну что с ним делать, конечно, лучше было бы его задушить, но он всё-таки хоть и никудышный, но друг, и предлагаю ему взяться за мою гимнастёрку, а я буду его тащить, как на прицепе. Как только он вцепился за мою гимнастёрку, то меня так потянуло назад, что я по этому поводу подумал, такое впечатление, что ко мне прицепился не худосочный Зенцов, а, по меньшей мере, ж/д вагон. Когда забежали в наш военный городок, то мы с Зенцовым бежали в хвосте колонны, помню, я ещё подумал, ну ладно, хорошо, что ещё бежим, а то могло быть и хуже. Когда до финиша оставалось метров сто, я говорю Зенцову: «Лёша, бери свою скатку и карабин, а то тебе не будет зачёта». А он мне в ответ: «Сеня одень мне на плечо скатку, и дай руки карабин». Такую его просьбу я выполнил с охотой, и в тот момент, когда Зенцов от меня отцепился, я чуть вперёд не упал, представляете, как он меня тормозил. Освободившись от такого груза, я быстро наверстал упущенное время, и прибежал в первой десятке. А Зенцов на финиш прибыл последним, и только через пять минут, после того как финишировали все курсанты, да ещё и шагом. Лёша Зенцов привязался ко мне ещё тогда, когда мы проходили курс молодого бойца, я его тогда защитил от нападок питерского парня, который хотел у него отобрать пачку печенья. Ну, помните я писал, что дал питерскому салаге пинка под зад. Вот с тех пор Лёша рядом со мной. Сам он за себя постоять не может, мало того что он невысокий ростом, так он ещё худой и физически очень слабый. Видно до армии он физического труда и не видел, не то, что я.

Ну, вот пока я вам рассказывал, танки уже рядом, теперь слышно не только рёв моторов, но лязг гусениц. Но на это раз я выглядывать не стал, мало ли что, решил сидеть в своём окопе. Буквально через несколько минут мимо меня пронеслись танки, сколько их было я не знаю, но они уже далеко. Вскоре наступила тишина, и тогда последовала команда «ОТБОИ!», а потом команда «Рота, построиться!» Затем погрузка на машины и в казармы. Вот так, пока я вам обо всём рассказывал, пришёл конец учёбы в батальоне, нам всем присвоили звание младших сержантов и воинскую профессию командир танка.

Я КОМАНДИР ОТДЕЛЕНИЯ

После присвоения звания младшего сержанта и профессии командир танка, началось распределение по частям. Мои товарищи, Лёша Зенцов и Володя Захаров, отправлялись в танковый полк, командирами танков, а мне предложили остаться в полку и обучать курсантов нового призыва. Если честно, то я был на распутье. С одной стороны хотелось уехать в полк и служить там командиром танка, иначе, зачем я год учился этой военной профессии. С другой стороны, здесь в батальоне оставляли лучших из лучших выпускников, и хотелось остаться в этой когорте. Одним словом, я долго мучился в своих сомнениях и, всё-таки, выбрал второй вариант. Остался я служить командиром третьего отделения, в третьем взводе учебной роты. Кстати эта цифра три меня преследовала всю службу за исключением небольшого периода времени. Хотя позже, эта не очень-то приятная цифра не помешала быть лучшим командиром танка в нашем танковом полку.

Описывать о том, как мне служилось в звании младшего сержанта и в должности командира отделения долго не буду, все было примерно то же, что и в первый год службы, только на ступеньку выше. Да и весь учебный год я там не дослужил по одной очень неприятной для меня причине, подвёл меня мой вспыльчивый характер. Но об этом потом, а пока я вам расскажу, как складывалась моя служба в новой должности. Опишу только несколько более ярких, на мой взгляд, эпизодов из моей службы в должности командира отделения.