Я сын батрака. Книга 1
Шрифт:
Дорога районного значения была довольно широкая, отсыпана гравием, так что по ней можно было ездить и в дождь, и в грязь. Ждали не долго, вскоре подъехала бортовая машина, ГАЗ-51, она ехала как раз к нашему месту назначения. Иван, как старший из нас сел в кабину, а мы с Михаилом в кузов. Сначала дорога была гравийная, затем плавно началась просёлочная, и по ней ехали до самого совхоза. Вся окрестность, по которой мы ехали, для моих глаз была привычной, куда взгляд не кинь, везде была степь, в основном покрытая полынью, и только кое-где виднелись шарообразные растения, под народным названием, перекати поле, или курай, ни тебе, ни деревца, ни кустика. В общем, если честно, то картина была мне знакомая но, унылая, постоянный степной ветер, который нёс клубы пыли и ею, окутывал нас, чему тут радоваться? Хотя расстояние, которое мы проехали от свёртка с главной дороги, меня впечатлило. Понимаете, восемьдесят километров степи, вот это просторы, не то что в нашем хуторе. И что меня ещё поразило, на всём этом пути я не видел ни одного посёлка, ни даже отдельной хаты, степь и степь, и даже нет ни одного животного. Казалось бы, для овец это раздолье, но и их я не видел, как будто это пространство не обжитое. Позже я узнал, что оно так и было, как я и предполагал. Шофер нас привёз прямо к правлению совхоза, там мы выгрузились, Иван пошёл к директору, а мы с Михаилом остались на крыльце. Я стоял на крыльце правления, или вернее сказать на крыльце дирекции совхоза, и рассматривал строения. Все домики на улице были типовые, с виду небольшие, но как потом оказалось вместительные. Недалеко от нас стояла высокая кирпичная башня, я спросил у Михаила,
О том, сколько я заработаю, Иван мне не говорил и я у него не спрашивал, думал, раз он сказал, что всё заработанное поделим на троих то так оно и будет, а Лёвины бесплатно работать не будут. В мои обязанности входило замешивать раствор и подавать в ведре к мастерам штукатурам. Обязанности не сложные, но в связи с тем, что для меня это было новое дело, то целую неделю со мной работал Михаил, учил меня, сколько в корыто надо класть цемента, а сколько песка и сколько воды. Ну и ещё некоторым премудростям обучал. Михаил мне сказал: «Носи раствор, не более чем по полведра, чтобы не надорвался». Учёба прошла успешно, через неделю я уже сам и замешивал, и носил раствор. Носить раствор двоим мастерам сразу дело не лёгкое. Бывало, я принесу, полведра, вывалю в специальное корыто, из которого мастера берут его для работы, приношу другое, а Михаил и Иван сидят и ждут меня, это уже простой по моей вине. Поэтому приходилось не только быстро ходить с ведром туда-сюда, а временами и бегать. Должен сказать, что таскать ведро с раствором, которое весит килограмм пятнадцать, дело нелёгкое, но благодаря закалке, которую я получил на разборке ж/д полотна, я особой нагрузки на мышцы не почувствовал. Как-то бегаю, бегаю с ведром туда-сюда, надоело, думаю, принесу я полное ведро раствора, так сказать сделаю задел. Пока они будут вырабатывать раствор, я принесу следующие полведра, а в корыте ещё тот раствор останется, затем принесу следующие полведра, и так постоянно, и раствор у мастеров всегда будет, и мне тогда не надо будет бегать. А бегать-то приходилось по лесам вверх-вниз, так что это не просто. Наложил полное ведро, поднял, тяжёлое спасу нет, но потащил, еле, еле донёс, поставил возле Ивана и стою тяжело дышу. Иван, как увидел, сколько в ведре раствора, отругал меня и сказал: «Больше по полному ведру не смей носить, а то заработаешь грыжу и будешь всю жизнь мучиться». Что такое грыжа я тогда не знал, да и сейчас, слава Богу, не знаю, но раз Иван сказал, что буду с ней мучиться, значит, она эта грыжа нехорошая. В работе у меня были не только тяжёлые дни, но и лёгкие, правда, нечасто, но были.
Это когда мастера, алебастром «забивали» потолок, или верхнею часть стен, тогда братья сами готовили себе раствор. Дело это тонкое, а главное быстротечное, чуть промедлил, и раствор застыл или, как говорят строители, «схватился». Поэтому, раствор алебастра надо быстро замешивать, а также быстро вырабатывать, при этом, замешивать его надо малыми порциями. Раствор должен быть нужной консистенции, в противном случае, он будет или к потолку не прилипать, или прилипать, но затем стекать струйками на пол. Такое случается, в лучшем случае раствор падет на пол, а в худшем он падает мастеру за шиворот, такое тоже бывает, особенно у новичков. Первое время я стоял и смотрел, как это делают братья Лёвины, но затем мало-помалу я начал сам учиться ремеслу штукатура. Забивать и затирать стены я научился быстро, и позже мы с Михаилом менялись ролями в работе, а вот забивать потолок мне пришлось помучиться и довольно долго. Чтобы научиться потолок забивать алебастром я даже оставался после работы и набивал руку. В конце концов, мне удалось добиться своего, наконец-то у меня стало получаться, правда не сразу, но со временем я вышел на профессиональный уровень. Но это было потом, а пока, раствор алебастра на потолок у меня сразу и не ложился, но и последствия были мирные, раствор просто летел с потолка на пол, и было хуже, если раствор попадал ни на пол, а мне за шиворот. Все мои попытки прилепить раствор к потолку заканчивались неудачно. Дело это сложное, надо из специального ковшика, плеснуть раствор на потолок так, чтобы он большой алебастровой кляксой, прилепился к потолку. Без навыка как бы вы не старались этого не сделаете. Вот и у меня первый опыт закончился неудачно.
Я и до этого дня пробовал потолок забивать, но не получалось, и старшие товарищи у меня отбирали ковшик, а когда Иван ушёл по делам в контору и ковшик оказался свободен, ну думаю, уж сегодня я точно научусь, не брошу работать пока не научусь, разумного упорства у меня хватало. И началось моё ученье-мученье. Сначала я раствор брал из тазика Михаила, но затем он увидел, как его раствор перевожу в отходы и ни стал мне его давать, говорит, сам заводи раствор, и сам же его переводи. Ладно, думаю, начал раствор заводить в тазике сам. Завёл, посмотрел густоту раствора алебастра и остался доволен его консистенцией. Набираю раствор в ковшик, согнувшись, прицеливаюсь, что бы раствор лег на потолок, как можно лучше, затем замахиваюсь и бросаю. Из всех моих попыток лучшими были те, которые долетали до потолка, но и они, тут же отрывались и падали, в лучшем случае на помост настила, а в худшем на меня, а ещё в худшем мне за шиворот. Правда бывали случаи, когда я успевал отскакивать, и комок белой грязи шлепался у моих ног, но это случалось очень редко, потолок «стрелял» этой белой грязью очень метко и практически попадал точно в цель, то есть в меня. После моей упорной практики, я был с головы до ног облеплен жидким алебастром, который к этому времени на мне уже схватился. На моём чёрном комбинезоне его натуральный цвет было не найти, в пору было меня ставить на постамент, и готов памятник молодому строителю. Но мне на пьедестале стоять было некогда, поэтому, закончив мучиться, подошёл к Михаилу и говорю: «Всё, пошёл мыться и стираться». Михаил посмотрел на меня, замахал руками, и говорит: «Мыться мойся, но комбинезон не стирай, иначе ты потом его на себя не оденешь, он весь пропитается алебастром и будет стоять колом. Лучше сними его положи на солнце, а как он окончательно высохнет, помни его и весь алебастр осыплется с комбинезона. Потом его стряхнёшь, и носи, пожалуйста. Я так и сделал, правда, позже я комбинезон всё-таки постирал, после этого он у меня стал пятнистый. Но как бы то ни было, со временем я научился не только мастерски штукатурить стены, но и забивать потолок. Позже уже стало нормой, утром идём на рабочие места, мы с Иваном идём готовить место для штукатурки, а Михаил шёл замешивать раствор. Мне это конечно льстило, меня в коллективе считали мастером, но я понимал, до настоящего мастерства отделочника, мне было ещё далеко. Кстати говоря, мастерство штукатура-отделочника, которому я здесь научился, мне очень помогало по жизни, и я сделал вывод, что, чему бы ты хорошему не научился, в жизни тебе это может пригодиться. О работе больше писать не буду, в ней много всяких нюансов, но вам это будет не
НАШИ ЖИЗНЕННЫЕ УСЛОВИЯ В СОВХОЗЕ
Как я уже писал, жили мы в комнате, в которой до нас жили каменщики, от них в наследство нам достались матрасы, одеяла и фуфайки, которые нам заменяли подушки, позже мне подарила настоящею подушку Таня Классидии, мы с ней дружили. Вы, наверное, подумали, опять он знакомится с девушками, и снова у него будут неприятности. Нет, ничего такого не было. Питание у нас было самое простое, в основном, лапша, макароны, каши, всё, приготовленное на воде и заправленное луком, поджаренным на растительном масле. Мясо было очень редко. Такое скромное питание, довольно быстро сказалось на нашем здоровье. Если раньше я утром вставал бодрым и снова принимался за работу, то через две недели, я с постели поднимался с трудом, да ещё и добавились головные боли. С братьями творилось тоже самое. Надо было, что-то делать, так больше нельзя, ещё пару недель, и мы вообще превратимся в дистрофиков. Утром, поднявшись с трудом, говорю Ивану: «Иван, я сегодня работать не могу, просто больше нет сил. Если так будет дальше продолжаться то я, наверное, уеду». Михаил меня подержал, и пошёл ещё дальше, посоветовал сделать два выходных, купить мяса и питаться нормально. Иван не возражал, он и сам был не лучше нас. Сделали выходной, легли досыпать, не знаю, сколько спали братья, но я проспал до обеда, поднялся и как-то почувствовал себя свежее. Вышел на крыльцо, смотрю, Михаил чистит картошку, и рядом с ним стоит горка консервных банок. Я взял одну посмотрел на ней написано: рыба хек. Думаю, как же так, договаривались питаться мясом, а они опять купили какую-то ерунду. Осторожно спрашиваю у Ивана: «Иван, а что с мясом?» — «Нет, Сеня, мяса ни в магазине, ни в столовой, пришлось купить рыбные консервы. Сегодня будем питаться ухой, а завтра пойдём на охоту на сайгаков».
Знакомый мне дал ружьё и пять патронов. Патронов, правда, мало, но хотя бы одного сайгака взять» — «Как мало? — возражаю я Ивану, — пять патронов это, считай, пять сайгаков можно взять, это будет куда больше. Братья рассмеялись над моей горячностью и Михаил говорит: «Ну, раз ты такой лихой снайпер тогда мы тебе отдаём ружьё, и если ты не добудешь пять трофеев, то мы тебя слегка поколотим. Согласен?» Такое предложение мне, почему-то не понравилось, особенно слово «поколотим», но само предложение идти на охоту мне было по душе. Я начал помогать готовить обед, хотя мы ещё и не завтракали. В процессе готовки Иван говорит: «Сеня, мы тут с братом подумали и решили, что в дальнейшем будем работать так же с восьми до девятнадцати часов, а в обед будем делать часовой перерыв, а не так как мы делаем сейчас, прибежали в комнату, холодную кашу похватали, и через десять минут мы снова работаем. В обед надо давать организму передышку, а каждое воскресенье — выходной. Как ты, с таким решением, согласен?» Разумеется, я согласился с их предложением, а то мы пашем, как батраки в поле, с раннего утра и до темна, и не знаем, ни выходных, ни проходных. Уха получилась наваристая, я её ел без хлеба, поели, помыли посуду братья и в постель отдыхать. Мне спать не хотелось, и я пошел к Тане. Она предложила сегодня вечером сходить в кино, сегодня как раз среда, а по средам и по субботам у нас показывают кино.
Вечером всей компанией пошли в кино. Сидим, смотрим кино, и я как-то почувствовал себя человеком, а то пахал как осёл, и ради чего? Вечером попили чай с бутербродами со сливочным маслом, правда оно немного растаяло, но ничего легче на хлеб намазывать. На следующий день проснулся, как новый пятак, такое чувство лёгкости в своем теле я давно не ощущал. Снова приготовили уху, позавтракали и пошли на охоту, прихватив с собой ружьё с патронами.
ОХОТА НА САЙГАКОВ
О том, что охота на сайгаков запрещена, мы не знали, и поэтому смело пошли охотиться. Пошли за посёлок в сторону востока, туда, где расположены чёрные земли, а за ними находится озеро — море Каспийское, но до него километров 500 и мы туда не пойдём, будем охотиться вблизи посёлка. За посёлком начинается бескрайняя степь, куда ни посмотришь везде равнина поросшая полынью. Ходили по степи долго, уже проголодались, а сайгаков как не было, так и нет. Подошли к речке под названием Нуга, остановились на привал, поели, я пошёл обследовать берега реки. Эту речку я бы и рекой не назвал, так, водоём вроде нашего лимана весной, откуда вода здесь берётся неизвестно, так как она вся протяжённостью метров сто и шириной метров тридцать, вот и всё. Я бы этот водоём назвал мёртвым лиманом, ни ряби волн, ни всплеска рыб, и даже птицы над ним не кружатся. Правда и погода этому способствовала, солнце было в зените, стояла невыносимая жара, хоть мы и привыкшие к жаре, но и нам было жарко, ну прямо настоящее пекло. Михаил не выдержал и прямо в одежде полез в воду, покупался, вылез на берег и начал стирать свои штаны. Говорит что, вода очень солёная. Постирал штаны, разложил на полынь сушиться. Штаны сушатся, а Михаил ходит в семейниках, весь бледный, не загорелый, Иван посмотрел на него и предложил поплыть на тот берег, звали меня, но я сказал, что плавать не умею и остался на этом берегу. Не раздеваясь, я лёг на зелёной траве отдохнуть. Как не странно, но, несмотря на засушливое лето, по берегам водоёма росла зелёная трава, виднелись травяные кустарники лопуха и буркуна, чертополоха, наверное, влаги для них хватало. Лежу, отдыхаю, слышу голос Ивана, он кричит: «Сеня, возьми мои вещи и ружьё, и иди к нам».
Я взял его вещи и ружьё и пошёл по дамбе к ним. Принёс вещи, положил на траву, а ружьё держу в руках. Михаил увидел, что я его вещи не принёс возмущённо, меня спрашивает: «А ты почему мои вещи не принёс?» А я ему отвечаю: «А ты и не просил, чтобы я их принёс». Михаилу мой ответ не понравился, и он с возмущением, что-то сказал в пространство. Я чувствую что назревает конфликт, но для того чтобы его погасить ничего не делаю, думаю, пусть знает, что я давно уже не мальчик на побегушках, улегся на травке лицом вниз и спокойно отдыхаю. Михаил разозлился не на шутку, ходит по берегу реки, в своих «семейниках» и причитает: «Не знает он, интересное дело, что не знает он. Вроде и не маленький, а не знает того, что раз идёт на другой берег значит, всё должен принести. Иван, лежит на траве закрыл лицо рукой от солнца, как будто и не слышит причитаний брата, я то же на него не реагирую. Это его ещё больше разозлило, и он принимает меры наступления на меня, наверное, рассчитывая на поддержку брата. Подходит ко мне и, наклонившись, говорит: «А ты, Сеня, это знать должен, уж не маленький. Я, ни поднимаясь, и даже не поворачивая головы, в его сторону отвечаю ему: «Что надо я знаю, а что мне не надо я знать не хочу и ни буду». Такой неприятный разговор был между нами в первый раз, до этого я в конфликт со старшим товарищем не вступал. Но я к этому времени понял, что если я не буду давать отпор, то на мне будут просто ездить. Мой ответ ещё больше разозлил Михаила, и он начал искать поддержки у брата Ивана, обращаясь к нему, он говорит: «Иван, ты посмотри, как этот малолетка, со старшим товарищем разговаривает, ты в нашем коллективе старший, так разберись». Но, Иван лежал и молчал, Михаил тоже молчал, ждал, что ответит брат и не торопил его. Пока они молчали, я думал, что Иван сейчас поддержит брата, и вдвоём они навалятся на меня, и уже размышлял, что мне в этом случае делать, подчиниться им, или с вызовом уйти, забрать свои вещи и уехать. А может не уезжать, а просто сейчас уйти от них, а работать на стройке остаться. А если я уеду, то, что буду делать в Ипатово, хотя можно пойти на станцию, влиться в какую-нибудь бригаду и работать, а работы там года на два, а там и армия рядом, так что не пропаду, в крайнем случае, вернусь в кинотеатр.
Все эти размышления у меня в голове пролетели за несколько секунд, вдруг слышу голос Ивана, который обращается к Михаилу: «А ты чего это разошёлся, сходил бы сам и взял что тебе надо, ведь не инвалид же. Ты сам виноват, что тебе не принесли твою одежду, я вот Сеню попросил, и он мои вещи принёс, ты почему-то промолчал. Раз молчишь, значит, твоя одежда тебе не нужна. Михаил что-то пробубнил, затем обозвал нас интеллигентами и ушёл в сторону дамбы. Мы с Иваном смотрим ему вслед, а Иван говорит мне: «Сеня, слышишь, мы с тобой интеллигенты» — «Ага, интеллигенты, особенно когда я размешиваю лопатой раствор, а затем с ведром раствора поднимаюсь по маршу к вам. Да и ты не лучше, вся одежда в растворе, да и не только одежда, и постоянно в руках, мастерок или терка, в этот момент мы с тобой очень похожи на интеллигентов».