Я сын батрака. Книга 1

Чухлебов Семен Кондратьевич

А в остальном всё было нормально. Когда закончилось кино, Фоменко мне сделал только одно замечание, а именно. Чтобы я раньше времени не вытаскивал коробку с лентой из ящика, это нарушение инструкции по прокату фильмов. Я это учёл и больше так не делал. Ночевали у какой-то женщины, кажется, знакомой Николая. На другой день, утром, я позавтракал и пошёл в клуб собирать оборудование, а мои старшие товарищи остались досыпать. Затем мы переехали в Село Кивсалу, там то же показали кино ну и в остальных населённых пунктах я, то же показывал кино, с демонстрацией фильма двумя аппаратами я окончательно освоился, и Иван со мной рядом больше не сидел, он полностью мне доверял. Хочу остановиться на одном случае, который меня поразил в Кивсале. Вот что там было. До начала фильма было ещё далеко, Иван с Николаем были в клубе, а я возился с двигателем. Хотя электричество в клубе было, но не было мощного разъёма с заземлением, а без заземления на киноаппарате работать нельзя, опасно для жизни. Поэтому Иван послал меня готовить движок к сеансу и вот я с ним вожусь. В таких случаях обычно возле киномеханика собирается толпа ребятишек 8-12 лет. Они с интересом наблюдают за тем, что делает с мотором киномеханик. Вот и на этот раз вокруг меня собралась ватага мальчишек. Я сижу на корточках и копаюсь в карбюраторе двигателя и лица их не вижу, потому что козырёк моей кепки

закрывает их. А вот ноги их я вижу хорошо, и я обратил на них внимание. У ребят на ногах разная обувь. Вот мальчишка обут в стоптанные ботинки, другой в сандалях, веду свой взгляд дальше, следующие ноги босые, а рядом с ними не ноги, а коленки, видать какой-то мальчишка сидит. Я ещё раз посмотрел на его коленки и к своему удивлению увидел что, у этого мальчишки нет ноги чуть ли не до колена.

Вид этого мальчишеского обрубленного колена очень поразил меня. Я не знаю почему, но когда я вижу повреждённые конечности человека, мне становится не по себе, хотя сразу после войны я в Ипатово, на базаре видел их много, и всегда было такое неприятное ощущение. Ну, ладно, то на базаре там инвалиды были венные, то есть люди, которые прошли войну, а этот мальчик, где он мог потерять ногу. Мне захотелось узнать, как это случилось. Я поднялся с корточек, стою и смотрю на парнишку- инвалида, а он, улыбаясь, смотрит на меня, и главное в нем не видно и тени грусти о том, что он инвалид. Я спросил у него: «А что у тебя с ногой?» — «С какой? С этой?» — показывает он на обрубыш. «Да с этой» — «Да вот пол ноги нет» — «Это я и без тебя вижу, а почему так получилось?» — «Эхо войны», — коротко ответил мальчишка. Но я был не удовлетворён был таким ответом и снова спросил у него: «А всё же?» Мальчишка ничего не стал говорить, наклонил голову и молчал. Тогда другой парнишка, постарше их всех, сказал. Да он наступил на мину, такую небольшую в виде игрушки, она взорвалась и вот такой результат. Мне мальчишку стало жалко, и я ему сказал: «Приходи вечером в кино я тебя бесплатно пропущу. Он на меня обрадованно посмотрел и спросил» — «А сестрёнку можно с собой взять?» — «А она у тебя большая? — в свою очередь спросил я у него, — Тринадцать лет» — «Ну, хорошо, бери с собой и сестрёнку». Мальчишка шустро подскочил на ноги, и, опираясь на палку-костыль покондылял по улице, наверное, домой обрадовать сестрёнку. Ладно, думаю, пусть придут, если Иван будет против, что я их пропущу бесплатно, то я им билеты возьму за свои деньги, тридцать копеек я в своём кармане всегда найду, тем более что Фоменко вчера, после сеанса мне отдал мои положенные суточные 4 рубля 40 копеек. Так что здесь у меня с деньгами всё в порядке. Скажу откровенно, в новом коллективе мне всё нравилось. Старшие мои товарищи ко мне относились с дружеским вниманием, если надо подскажут, а если надо, то предостерегут, ведь они оба взрослые парни и жизнь знают лучше меня. И ещё, они оба добрые по натуре, и поэтому по хорошему относились ко мне. Как вы знаете, в команде Ахметзянова у меня были проблемы с питанием, в этом коллективе ничего подобного. Всегда обедали вместе, в основном в клубе всухомятку, горячим был только чай, который Николай готовил на примусе. Ужинали и завтракали у тех хозяек, у которых ночевали, только в Большой Джалге ночевали в клубе, там, почему-то, знакомых женщин у моих старших товарищей не было. Правда, в Джалге на ночёвку меня хотел взять к себе мой родственник, звали его, как и меня, Семён, но он назвался Сёмкой, он родственник по линии бабы Ганны и доводился братом Марии, о которой я уже писал. Николай не отпустил меня, сказал, что Сеня будет ночевать со своей командой. Сёмка попрощался и расстроенный ушёл домой, а Николай пошёл в клуб, буквально через минуту, ко мне подошла девушка и говорит мне: «Сеня, я вижу, ты собрался ночевать в клубе, пойдём к нам, у нас и поужинаешь и переночуешь. Вот, на углу клуба стоит хозяйка, у которой я снимаю квартиру, она тоже тебя приглашает к нам».

Эта девушка говорит, а я стою, смотрю на неё и не знаю, кто она такая, даже своего имени не назвала. Девушка продолжает говорить, а я теперь взгляд перевёл на хозяйку, которая стояла в пяти метрах от нас. Это была довольно молодая женщина, на вид ей было не больше тридцати. Если честно, то их приглашение меня как-то насторожило, потому что селяне киномехаников к себе ночевать, так не приглашают. Обычно они сами сразу представляются, ну так как было в Барханчаке или в селе Дивном. А эта сразу пойдём к нам и всё тут.

Девушка договорила, затем замолчала и выжидательно смотрит на меня. Я её уже давно рассмотрел, довольно симпатичное лицо, одетая в пальто, голова покрыта цветастым платком. Заочно мы с ней как бы познакомились теперь надо отвечать на поставленный вопрос. «Вот ты меня приглашаешь к вам ночевать, а я даже не знаю твоего имени, ты сначала бы назвалась, как тебя зовут», — при моих словах у девушки расширились глаза, ресницы на них захлопали, затем она с удивлением произнесла, — Сеня, а ты меня разве не узнал? Я же Паша Сурмилова, из нашего хутора. Ты что забыл меня?» Думаю, точно это Паша, а я смотрю на неё, и вижу, что лицо мне знакомое, но кто это понять не могу, а это оказывается Паша, та Паша, которая в хуторе ходила, высоко подняв голову и с нами с хуторскими ребятами и знаться не хотела. Семья Сурмиловых вообще была затворниками, и Паша не нарушала эту традицию. В мае прошлого года мы с Лёнькой Беленко сидели на призьбе у нашего двора. Мне тогда было пятнадцать лет, а Лёнька был на год старше меня, Паша тоже была такого же возраста, как и Лёнька. Сидим спокойно разговариваем, вдруг Беленко говорит: «Смотри Пашка Сурмило» идёт. Я повернулся в ту сторону, куда указал Алексей и действительно, идёт Паша Сурмилова, мы её увидели ещё из далека. Мы с Лёнькой предполагаем, что она идёт в магазин и будет проходить мимо нас. Лёнька мне говорит: «Сеня, давай её пригласим с нами посидеть и пусть она, нам о себе расскажет, ну там, как она живёт в Джалге, что она там делает ну и прочее».

Я посмотрел удивлённо на Лёньку и говорю ему: «Лёня, да ты что не знаешь, как она относится к нам, хуторским парням, она же нас за мужичьё считает. Она ещё в Джалге не училась да с нами знаться не хотела, а теперь и тем более. Ты, Лёня, как хочешь, а я не хочу с ней разговаривать». Но надо знать натуру Алексея Беленко, а он, по натуре провокатор, и если спровоцированный объект начинает злиться, то он, ещё больше подливает масла в огонь. «Ладно, — говорит Беленко, — ты, Сеня, сиди и молчи, я сам с ней побалакаю». Паша поравнялась с нами, затем проходит нас и не здоровается. Алексей её окликает словами: «Паша, а что это ты с нами не здороваешься?» Паша остановилась, удивлённо на нас посмотрела, и говорит, при этом она старалась говорить на русском языке, но у неё это как следует, не получалось. В её разговоре были слышны такие слоги, как ти, ми. В хуторе о таких людях, как Паша, говорили, если не умеешь говорить по-русски то ни бэкай, и ни мэкай, а говори так, как ты умеешь.

Но Паше в хуторе хотелось показать, что она освоила русскую речь вот поэтому и старалась, но у неё получалось плохо, особенно это было заметно мне, как человеку, который уже сносно знал русский язык. А на замечание Алексея, Паша сказала. — А культурные парни с девушкой должна здороваться первыми, образованность надо иметь, а потом девушку задевать. Что с вами разговаривать вы хуторская не образованность. Вот теперь в Джалге та самая Паша Сурмило, которая меня называла не образованным хуторянином, приглашает меня к себе ночевать. Правда, с тех пор, когда я её в последний раз видел, прошло больше чем полтора года, и тогда она была худенькой, стройной девушкой, а сейчас предо мной стоит девушка, но она пополнела и поэтому больше похожа на женщину, пусть и молодую, но женщину, вот потому я её и не узнал. С интересом смотрю на неё, но, насчёт ночёвки ничего ей не говорю, но меня так и подмывает задать ей вопрос насчёт необразованного хуторянина, и я не выдержал внутреннего напряжения и спросил у неё: «Паша, как же так получается, примерно полтора года назад ты в хуторе со мной необразованным хуторянином говорить не хотела, а сейчас приглашаешь к себе ночевать, да ещё и ужином накормить хочешь. Как это понимать, в моей голове такое не укладывается. Что с тобой произошло?» Паша на меня как то странно посмотрела и говорит: «Сеня, когда это было, с тех пор и ты изменился, да и я тоже изменилась, так что давай хуторскую жизнь не вспоминать, сейчас мы оба другие и стоим мы с тобой как бы на одной ступеньке. Мы сейчас с тобой как бы равны, ты живёшь и работаешь в Ипатово, я в Джалге, так что всё правильно. Ну, так что, соглашаешься с моим предложением?»

На её сравнение двух сёл я мысленно сказал себе, да нет, дорогая, твоя Джалга в знании русского языка недалеко ушла от хутора Северного, а до села Ипатово ей так далеко, как до города Ставрополя пешком. А что касается Паши, то я знал, что к ним ночевать не пойду, только как ей отказать, я не знал, мне всегда неудобно человеку, тем более девушке отказывать. Но тут меня выручил Цыган, он вышел из дверей клуба и говорит мне: «Сеня, пойдём ужинать, а то еда скоро остынет». Я быстро попрощался с Пашей и пошёл ужинать. Когда мы уже ели колбасу с хлебом, а затем пили чай с халвой, в это интересное время Цыган меня спрашивает: «Сеня, а что от тебя хотела эта молодая особа» — «Да она со своей хозяйкой квартиры приглашала меня переночевать, и хотели меня накормить хорошим ужином». Николай немного помолчал, затем Ивану говорит: «Вот видишь, Иван, кого мы взяли в свой коллектив, ему сделали такое интереснейшее предложение, а он от нас скрыл. Знаешь, Сеня, что я тебе по этому поводу скажу, это просто не по-товарищески. Если бы мы к ним пошли, то ужинали бы не сухую колбасу с сухим хлебом, а макароны с поджарочкой, и спали бы на чистой постели в обнимку с девушками. Ой, как бы хорошо это было». Николай хотел ещё, что-то сказать, но тут его прервал Иван: «А что это ты размечтался, ведь тебя никто туда не приглашал, приглашали Сеню, а мы с тобой в стороне. Коля, мы уже с тобой старые для таких молодых девушек». Николай был не согласен с заявлением Ивана и сказал: «Вот здесь ты, Иван, не прав, мы с Сеней вместе работаем, значит, мы друзья, а раз мы друзья, то и вместе должны идти к девушкам. Как же иначе». На это Иван Цыгану философски ответил: «В таком деле друзей не бывает, и вообще, Цыган, ты сегодня дежуришь по кухне, так что давай убирай посуду и хорошенько помой её, чтобы было не так, как вчера». Николай безнадёжно опустил на стол руки и как бы в шутку мне говорит:

«Вот так Сеня всегда, как что грязное и тяжёлое надо делать то Цыган, а как провожать девушек до дома то Иван. Несправедливо это и я буду с этим бороться». «Борись, борись, — сказал ему Иван, — сколько мы с тобой работаем, столько ты и борешься, а результат какой был, такой и остался» — «Это диктат», — сказал Николай и пошёл мыть посуду.

Весь, разговор моих коллег проходил в какой-то шутливой форме, они как бы подшучивали друг над другом, при этом они смеялись, а я не мог понять, серьёзно они говорят или шутят. Я человек новый в этом коллективе и поэтому мне многое было не понятно. Потом мне Иван объяснил, что к чему, на что надо обращать внимание, а что пропускать мимо ушей, особенно остроты Николая. Со временем я освоился в команде, и многие выпады Цыгана теперь мне тоже были смешные. Ночёвка в клубе на этой передвижке, была гораздо комфортнее, чем на той передвижке. Здесь были и матрасы и подушки и одеяла, поэтому спать было тепло и уютно.

О других населённых пунктах, где показывали кино, я писать не буду, так как там ничего особенного не было, всё как всегда. Напишу только о последних двух населённых пунктах, это ферма № 3 и село Кугульта, особенно в Кугульте всё было за рамки выходящее.

НЕОЖИДАННЫЕ РОДСТВЕННИКИ

Сначала напишу о ферме № 3, там я вдруг встретил родственников, которых я не то что не знал, понятия не имел что такие, могут быть. Эта ферма находилась в четырёх километрах от 22-го совхоза. Мы приехали туда, разгрузились в клубе, и Иван быстренько начал устанавливать оборудование, я ещё подумал, и что это он так торопится, до сеанса ещё добрых три часа, да и вообще, обычно это делаю я. Ну раз торопится, значит надо, подумал я. Я ушёл на улицу чтобы закрепить движок. Вожусь возле него, подходят Иван с Цыганом, Фоменко говорит мне: «Сеня, нам срочно надо отлучиться до утра, ты сможешь один показать кино?» Я подумал: «Столько раз крутил кино один и всё получалось, а теперь что не получится?» Такого не бывает, и дал добро им на отъезд.

Кино показывал двумя аппаратами, всё прошло нормально, люди потихоньку разошлись, я собираю оборудование и думаю о ночлеге. Пошёл к сцене за динамиками и вижу, в дверях стоят две женщины, одна в возрасте, другая молодая, лет шестнадцать-семнадцать, стоят, на меня поглядывают и что-то между собой говорят. Ну, стоят и стоят, мне то что до них, буду закрывать дверь, попрошу уйти, а сам дальше работаю. Пошёл на улицу чтобы затащить движок в клуб, прохожу мимо них и вдруг старшая женщина заговорила: «Парень, тебя зовут Сеня Чухлеб?» — «Да, отвечаю, а что случилось?» Женщина, посмотрела на девушку, как бы спрашивая у неё согласия, говорить или нет, а затем не решительно сказала: «Та ничего не случилось, просто мы с тобой родственники. Я твоя двоюродная сестра и зовут меня Надя, а это моя дочь, твоя племянница Лена».

Думаю, вот ещё напасть на мою голову, стоят две женщины совершенно мне чужие и объявляют меня своим родственником. Я, стою, соображаю, они обе смотрят на меня и ждут ответа, я понимаю, что надо что-то сказать и говорю нейтральную фразу: «Ну, допустим мы родственники, и что из этого следует?» Теперь Надя уже более смело говорит: «Мы с Леной приглашаем тебя к себе ночевать, ужином накормим и в тепле отдохнёшь». Такое предложение для меня было совершенно неожиданным и я сразу не нашёлся, что ответить, но затем решил, а почему бы к родственникам не пойти, тем более что обещают горячий ужин. Посмотрел на Надю и говорю: «Вообще-то я не против вашего приглашения, если я вам не помешаю».