Я сын батрака. Книга 1

Чухлебов Семен Кондратьевич

Закупили весь необходимый инструмент, пошагали дальше, идти было далеко, городской транспорт тогда хоть и ходил, но не по расписанию и очень редко. Шли молча, каждый думал о своём, я думал о том как у меня будет на новом месте, а ещё я подумал что хорошо, что Олег будет в Степном, и навестит меня, всё-таки я не один буду в этом городе и от того мне на душе стало теплее.

Пришли домой к Виктору домой уже к вечеру, зашли во двор, в нём стояло два дома, один старый деревянный, где жил Виктор с мамой и сестрой. А, другой новый из белого камня известняка, в наших краях его много, говорят на этом месте, где мы живём, было раньше море, вот оно нам и приготовило такой камень. Новый дом довольно большой, и внешне был какой-то обшарпанный, видны сколы камня, какие-то пустоты в стенах, одним словом, сложен он был некачественно, вот его то я и должен привести в божеский вид. Инструмент занесли и положили в новый дом, всё положили в углу у стенки, а ковшик, для набивки потолка алебастром я взял с собой, это такая нежная вещь, что на нем можно легко сделать вмятину, и тогда он для работы уже не годится. Мне об этом рассказывал Иван Лёвин, кстати, он свой ковшик носил в сумке, бывало, работу заканчивает, ковшик вымывает и кладёт в свою хозяйственную сумку и меня учил так обращаться с этим инструментом. Кстати говоря, этот ковшик мы очень долго искали на базаре, Виктор предлагал уйти домой, а позже придём и тогда купим, но я ему сказал что, ковшик мне нужен будет сразу, так как я начну работу с потолка. Виктор со мной согласился и тогда мы пошли по базару по второму или третьему кругу я уже и не помню. Ходили, ходили по базару и всё-таки нашли ковшик, его продавала женщина, сказала нам, что муж с войны не вернулся, вот и приходится продавать весь инструмент, которым он зарабатывал на жизнь. Она говорит: «Вот этот ковшик не хотела брать на базар, думаю, кому он нужен, я даже не знаю, что им можно делать, для кухни он не годится, а так, что им можно ещё делать?» Я ей вкратце рассказал, для чего нужен этот ковшик, а ещё её поблагодарил за то, что она его принесла на базар, и ещё объяснил ей, что нам, мастерам-штукатурам, без этого ковшика ну никак нельзя. Тогда в Степном на базаре можно найти было всё, что тебе угодно, в магазинах такого множества товара не было, а на базаре, пожалуйста, только плати, а всё стоило не дёшево. Я хотел купить наручные часы, ходил, приценивался, в основном продавали часы немецкие и притом карманные, но они были дорогие, как говорится не по моему карману. Так я и не купил часы, и мы с Виктором ушли домой. Ходим, с Виктором вокруг дома осматриваем его, Виктор мне говорит: «Это сделать надо, вот это надо сделать» и так далее, а я с ним соглашаюсь, а сам думаю, но когда же ты меня будешь кормить, я давно чувствую, что очень хочу есть, ведь я утром как поел баланду в нашей столовой, так ничего и не ел. Обедом нас кормить и не собирались, выдали стипендию и езжайте по домам. Но мне уехать не получилось, может оно и к лучшему, одним словом время покажет, а пока не плохо бы и покушать.

Виктор,

наверное, телепат, услышал мои мысли и говорит: «Сеня, пойдём сначала пообедаем, или, скорее всего, поужинаем, а потом будем устраиваться». Против такого предложения я, разумеется, был не против, еда это святое. Пошли в дом, где проживал Виктор и его родные, мама Нина Степановна и сестра Ира. Они нас встретили на веранде, Виктор представил их мне, а затем меня им, познакомились и пошли в дом. В доме уже был накрыт стол, не очень богато, но по тем временам приличный, надо сказать, что Виктор выполнял договорные отношения и в дальнейшем кормили меня хорошо. За ужином мы с Виктором были голодные и поедали всё, что Нина Степановна к нам ни подвинет, Хозяйка дома тоже неспешно ела, только Ира сидела и жеманилась, то ли она есть не хотела, то ли ей при мне было неудобно. Но нам с Виктором в этом разбираться было некогда и поэтому мы на неё не обращали внимания. Только когда пили калмыцкий чай, Виктор на сестрёнку обратил внимание и спросил её: «Ира, а ты почему чай не пьёшь?» Мать за неё ответила: «Да она не только чай не пьёт, она сегодня ничего и не ест» — «А что случилось?» — спросил Виктор. «Да она со своим женихом поссорилась», — сказала мама. «Ну, мам, ничего я с ним не ссорилась, просто я за него переживаю, ему постоянно не везёт, нигде, его не понимают на работе. На какую работу не устроится, дня три поработает и увольняется, прям беда какая-то, что за начальство пошло», — с возмущением сказала Ира. Виктор как-то напрягся, по нему видно было, что этот вопрос давно не разрешим в их семье, затем он спросил у Иры: «А чем последнее время он занимался?» — «Да канаву копал, под какой-то кабель, три дня поработал, а сегодня уволился и мне сообщил, что он сильно ругал тамошнее начальство, говорит какие-то дубы сидят в кабинетах. А Паша человек такой, если его не понимают, то он с ними дела иметь не будет, вот он от них и уволился».

По поведению Виктора было видно, что этот Паша у него сидит в печёнках, и он в сердцах сказал: «Да долбан твой Паша, он настоящий тунеядец, мужику 26 лет, а он не имеет никакой профессии, и главное нигде, не может работать, видите ли, его там не понимают. А ты мне, сестрёнка, скажи, кто он такой, чтобы его понимали, что он великий мастер своего дела, или инженер какой, он никто просто ноль, разъел рожу и ходит, баклуши бьёт, а ты за него страдаешь. Семён, я знаю, ты копал канавы под кабель, расскажи Ире, есть ли там сложности, расскажи ей, она же о той работе ничего не знает, может ты, её просветишь» — «Я не знаю, как другие, а для меня эта работа в смысле мышления была самая простая, правда очень трудоёмкая. Там всё делается так, приходишь на объект, мастер даёт задание, объясняет ширину и глубину траншеи, и цену за погонный метр и вперёд, хоть до телефонной станции, а до неё метров 500. Вечером мастер приходит и принимает работу, сколько метров выкопал, перемножил на цену одного метра вот твой заработок. Но повторяюсь, работа очень тяжёлая, не смотря на мою прошлую физическую закалку, я первое время за смену делал три метра, потом втянулся и свободно делал четыре метра. Вот ты, Ира, говоришь, что его в кабинетах не понимают, а зачем он туда ходил, лично я не знаю где они и находятся, мастер нам давал задание он с нами и рассчитывался, вот и всё. Так что сложностей там никаких нет». Как только я закончил говорить, снова заговорил Виктор: «Послушай, сестрёнка, для меня твоя судьба небезразлична, поэтому я прошу тебя, одумайся, найди себе такого парня, чтобы он имел профессию, неважно какую, но чтобы он в будущем сумел обеспечить вашу семью, а иначе, сама понимаешь, у вас ничего не выйдет. Ведь в городе есть же такие парни. Ты вот посмотри на Сеню, ему только восемнадцать лет, а он уже имеет три профессии, понимаешь три, вот такой человек как он нигде не пропадёт и свою семью всегда обеспечит. Так что думай». Я не знаю, что имел виду Виктор, но Ира, это поняла по-своему. После длинного монолога Виктора, наступила тишина, Виктор молчал, я тем более, Нина Степановна только вздыхала, а Ира встала и ушла, как я понял, в свою комнату. Виктор не стал её останавливать, а мне говорит: «Пойдём Сеня, будем определяться на ночлег. Выбирай, где будешь спать или со мной в комнате или на веранде. Там стоит кровать и есть постель, так что слово за тобой». Я выбрал веранду, здесь мне будет удобней, да и не буду толкаться среди них в комнате. А что, ночи уже тёплые, да и одеяло есть, так что пусть будет веранда. На этом мы с Виктором расстались до утра. Кровать на веранде оказалась довольно широкой, я попробовал матрас на упругость он оказался жёсткий, значит, внизу на кровати лежат доски, а на них матрас. Это даже хорошо, что постель жёсткая я с детства привык спать на жёсткой постели. Разделся и лёг в кровать, после напряжённого дня приятно растянуться на постели. Лежу, думаю, а что, на новом месте меня приняли хорошо, накормили, напоили, теперь только знай, работай. Вот с такими мыслями я не заметно уснул. Проснулся я, от какого-то непонятного звука, лежу не шевелюсь, думаю, что за звуки в их доме. Прислушался, вроде как всхлипывание, я приподнялся и в свете луны увидел Иру, которая сидела на ступеньке веранды и негромко плакала. Я точную причину её плача, не знал но, думаю, что она обиделась на Виктора, затем я подумал, а может у неё другая мысль, и она её выражает плачем. Но для себя решил, что вмешиваться я в их дела не буду, пусть они сами разбираются, лежу, тихо не шевелясь, чтобы Ира подумала, что я сплю. Лежу, жду, когда Ира перестанет хныкать и пойдёт в дом спать. Но у Иры на уме видать было другое, она перестала хныкать, поднялась со ступеньки и идёт к моей кровати. Я её прекрасно вижу, так как она на свету, а она меня не видит, так как я лежу в тени от лунного света. Думаю, интересное дело, что же Ира от меня хочет. А Ира, подошла ко мне и тихонько спрашивает меня: «Сеня, ты спишь?» Я решил, что хватит играть в шпиона, и Ире отвечаю: «Не сплю, Ира, а что случилось, почему ты плачешь?» Ира ещё сильней захныкала села ко мне на кровать, и говорит мне: «Сеня, меня в семье никто не понимает, только кричат на меня, а я хочу, чтобы меня пожалели, Сеня, хоть ты меня пожалей, а то я ни от мамы, ни от брата жалости не дождусь». Я думаю, ну а почему девушку не пожалеть, что от меня за это убудет, конечно не убудет а ей будет приятно. И я начал её жалеть. Сначала я гладил её по руке и говорил ей ласковые слова, затем потянулся рукой к голове, глажу и говорю: «Какая ты хорошая, я, сколько живу в городе Степном, такой красивой девушки, как ты, Ира, не видел». Тут она перестала хныкать и деловым тоном говорит мне: «Сеня, давай я лягу к тебе в постель, чтобы тебе было удобней меня жалеть». И не дожидаясь моего согласия, сняла платье, повесила его на спинку стула и прямо нырнула, ко мне под одеяло. А что, думаю, и правильно, она сделала, что легла ко мне в постель, почему она должна у меня спрашивать согласия, кровать-то их. Ира была права, как только она легла в постель, прижалась ко мне, и мне стало удобнее её жалеть. Она уткнулась своим лицом мне в шею и что-то там шептала, а я её жалел и жалел. Сколько это продолжалось, я точно не знаю, зато знали петухи и они прокукарекали, как бы говоря нам, что вам, голубки, пора расставаться. Я говорю Ире: «Ира, уже запели первые петухи, иди к себе в комнату, а то неудобно будет, если нас застанут вместе». Ира согласилась, только попросила меня пожалеть её ещё разочек. Я не стал её заставлять меня просить дважды, а что думаю, от меня же не убудет, если я выполню её просьбу. После этого Ира встала, взяла своё платье, которое висело на спинке стула, и ушла в дом. После первых петухов я успел поспать до вторых, они пропели в районе семи часов утра, и я решил вставать. Встал, оделся в комбинезон, в тот, что носил в школе механизации, те же ботинки, а на голову надел свою коричневую кепку, она у меня уже старая и немного износилась, вот я её и решил носить на работе. Пошёл к кадушке с водой и помыл лицо из неё. Условия, конечно, спартанские, но я к таким условиям привык. Затем пошёл на свой теперь рабочий объект и начал готовить фронт работ, затаскивать в строительный дом, доски и подставки что бы настелить помост. Через некоторое время приходит Ира и зовёт меня на завтрак. Она идёт со мной, взяла меня под ручку как своего милого человека. Шла рядом со мной и, не переставая говорила о том что, как хорошо, что я у них буду жить. А ещё она строила планы на сегодняшний вечер и ночь. Мне, конечно, было приятно, что такая симпатичная девушка уделяет мне внимание, но чем всё это кончится, я пока не знаю. За столом Ира была полная противоположность вчерашней. Вчера она сидела бука-букой, а сегодня смеялась, шутила и во всём помогала маме. Сначала этой перемены как будто бы не замечали, собравшиеся за столом молча ели, только Ира что-нибудь, да говорила. Когда закончили завтракать, Виктор говорит Ире: «Ира, что-то я тебя сегодня не узнаю, вчера ты была совсем другая, сидела за столом надутая и ни с кем не разговаривала, а сегодня ты весёлая и счастливая. Что с тобой случилось?» На что Ира ему сказала: «Витя, тебе не угодишь, то тебе не нравится, что я грустная, а теперь тебе не нравится, что я весёлая, так какой мне быть, чтобы тебе нравиться?» — «Да нет, наоборот, ты мне сегодня нравишься, я хотел бы, чтобы ты такой весёлой и счастливой была всегда. Но насколько твоего веселья хватит, я не знаю». Они между собой разговаривают, а я думаю, ну всё сейчас до меня доберутся. Думаю, что Ира может такое ляпнуть, что у меня уши в трубочку свернуться. Естественно, у меня по этому поводу началось волнение, я просто не знал, как себя в данном случае вести. Но Ира хоть и намекнула на наши отношения, но в подробности не вдавалась. Ну, слава Богу, думаю, пронесло. После завтрака все пошли на работы, Нина Степановна в больницу, там она работала медсестрой, Ира в магазин, где она работала продавцом, а мы с Виктором на свой фронт работы. Практически полдня ушло на подготовку к работе, готовили настил, притащили корыто ближе к куче песка ну и так далее. Затем я начал учить Виктора как замешивать раствор, наука эта несложная и он к концу дня уже сам делал раствор. Дом я штукатурить начал изнутри, сначала решил вспомнить навыки работы по штукатурке и поэтому начал отделывать стену. Первое время получалось плохо, за восемь месяцев руки отвыкли, и требовалось время, пока они снова освоят это мастерство. К концу дня всё стало входить в норму, мои руки вспомнили технику наброски раствора на стену, а уже в самом конце смены я попробовал набивать алебастром потолок. С потолком пока были сложности, но я думаю, со временем и это освою. Первую неделю работалось тяжело, тело моё отвыкло от больших нагрузок, и поэтому всё болело. У Виктора было тоже самое, хотя мы в обед и отдыхали по часу, но всё ровно было нелегко. Но со временем организм привык к таким нагрузкам и всё пошло нормально. Работаю я уже больше двух недель, всё идёт нормально, в работу я втянулся, теперь мы с Виктором работаем не по восемь часов, а по девять, а иногда и одиннадцать, в зависимости от состояния организма. Вот и сегодня я работаю, а сам думаю об Олеге, обещал заглянуть через недельку, а прошло уже две недели, а он так и не показался. Может, что случилось, он собирался поехать к матери в Саратовскую область, может у неё задержался. Если честно, то я к нему как-то привязался, здесь в Степном мне не хватало такого человека: умного, смелого, благородного. Да что я, мы всей комнатой к нему привязались, но куда он теперь девался, прямо не знаю. 17 мая я закончил внутреннюю отделку дома, позвал Виктора и говорю ему: «Виктор, принимай работу, если всё, так как надо, то, согласно нашего договора, ты мне должен выплатить половину стоимости дома, то есть 400 рублей». Виктор не стал ничего смотреть, а что ему смотреть он и так каждый день видит, что и как, и поэтому позвал меня с собой в дом. Получив деньги, думаю, завтра схожу на базар и куплю себе кепку, а то Ира приглашает меня пойти в кино, а у меня нет кепки, а без кепки никак нельзя, иначе, посчитают тебя за чувака, тогда все поголовно ходили в кепках или в военных фуражках, разумеется, когда не холодно. Хожу по базару подбираю себе кепку, надо, что бы она подходила по размеру и, разумеется, по цене. На чёрные кепки я даже не смотрел они очень дорогие, коричневые тоже недешёвые, и я стал присматриваться к кепкам светлого цвета и купил совершенно новую кепку, восьмиклинку стального цвета. Когда я рассчитывался за покупку, мне на плечо кто-то положил руку, я повернулся и глазам своим не поверил, передо мной стоял Олег. Радости моей не было предела, я чуть не бросился с ним обниматься, но зная нрав Олега, удержался. Он рассказал мне, почему не выполнил своё обещание, как я и думал, он задержался у матери, к которой ездил на побывку. Затем он расспросил как у меня дела, я ему сказал, что всё идёт, как мы и договорились. В это время к нам подошла молодая, довольно симпатичная женщина и начала показывать Олегу, что она купила. Оказывается, это была его жена, он меня с ней познакомил, и она настойчиво меня приглашала прийти к ним в гости. Но я сказал, что не смогу, так как у меня очень много работы. Хотя если честно, не работа была этому причина, а то, что я к Олегу относился с глубоким уважением, как к старшему товарищу, чуть ли не моему начальнику. Поэтому я не мог себе позволить сидеть у него дома и распивать чаи, это было бы похоже на панибратство, а этого, по отношению к Олегу я допустить не мог. Проработал я у Виктора больше, чем предполагал, хотел закончить к 25 мая, а сдал объект только 2-го июня, уж больно некачественно были сложены стены и поэтому объём работы увеличился в разы. Но когда всё было сделано, Виктор со мной рассчитался. В этот же день я сходил на базар, купил себе хорошую одёжку, вечером сделали прощальный ужин, а на другой день утром, я попрощался с хозяевами, и пошёл на автостанцию, чтобы на автобусе отправится в село Дивное, а оттуда в совхоз № 4, на место работы. Вы, наверное, спросите, а что с Ирой? Отвечу, а с Ирой ничего, девушка она оказалась экстравагантной и дружба со мной ей быстро надоела, ей хотелось чего-то нового. Про неё Нина Степановна говорила, что она вся в своего папашу, тот на ходу подмётки рвал, ему всё быстро надоедало, вот и она в него пошла. Если честно, то, что мы с Ирой расстались до моего отъезда мне даже лучше, ни Нина Степановна, ни Виктор претензий ко мне не имели, и я этому был рад. В заключение темы о школе механизации и городе Степном хочу сказать. То зачем я сюда приехал в город Степной, я выполнил до конца, даже больше чем предполагалось, чему я рад. На деньги, которые заработал, я приоделся,

а часть денег у меня осталось на обустройство на новом месте.

Я — ПОМОЩНИК КОМБАЙНЁРА

До совхоза, в котором мы с братьями Лёвиными строили школу, я добирался, так же как и город Степной только в обратном направлении и более комфортабельно, то есть на автобусах. Правда, автобусы были старенькие и вся пыль, которая была на дороге, она же была и в салоне автобуса, но это не помешало мне добраться до совхоза. Прибыл я на место своего нового жительства уже вечером, контора была закрыта, и я прямиком направился к Рите, которая меня отправляла в школу механизации, и к её маме Татьяне Ивановне. Встретили меня нормально, не с восхищением, но и не с враждебностью, в их взглядах больше было удивления и любопытства, их взгляд говорил: «И откуда ты такой взялся?» Одним словом не выгнали, а приняли на квартиру с довольствием, деньги на питание за месяц я сразу отдал Рите, чтобы не было никаких разговоров. На второй день, я вымытый и приодетый в вещи, купленные на рынке в городе Степном, белую рубашку, чёрные брюки полуклёш, тогда в моде были брюки клёш, не знаю с чем это связано в наших степях и вдруг клёш. Но их носили поголовно, и каждый старался подчеркнуть, что у него клёш шире, чем у других. Доходило до того, что брюки шили, такой ширины, что они больше походили на юбку чем на брюки. Позже, вначале восьмидесятых, эта мода снова вернулась, но не в таком искаженном виде. На мне ещё были надеты чёрные туфли, пожалуй, мои первые туфли в жизни. А ещё на мне был полушерстяной пиджак тёмносинего цвета, со светло-коричневой полоской, и кепка, восьмиклинка серого цвета не совсем модна, но я под блатных и не косил. Вот в таком одеянии я с Татьяной Ивановной и Ритой отправился в контору совхоза. Вообще, если правильно, то это была дирекция совхоза, но все её называли, по старинке, контора. Шли по улице, встречные люди здоровались, хотя они здоровались, может и не со мной, но я тоже в ответ приветствиям кивал головой, а как же, возможно со мной тоже здоровались. Одна из соседок, стоящая у калитки своего двора спросила у Татьяны Ивановны, что за парень идёт с вами? Наш квартирант, Сеня, коротко ответила Татьяна Ивановна. Соседка не успокаивалась и ещё спросила: «А это не тот Сеня, который у нас школу строил, уж больно он на него похож?» — «Тот самый, ответила Татьяна Ивановна, только он теперь не строитель, а комбайнёр» — «Господи как быстро всё меняется», — удивлённо то ли сказала, то ли вслух подумала соседка. Директор совхоз был не менее удивлён моему появлению чем Татьяна Ивановна и её дочь Рита, но раз приехал, то надо определять на работу. Определили меня в бригаду механизаторов, директор так и сказал: «До уборки, будешь работать в бригаде механизаторов, а как начнётся уборка, то будешь работать помощником комбайнёра у Валентины Ивановны. Потому, как я думаю, комбайн тебе пока доверять рано, годик поработаешь в помощниках, а там видно будет. Беда ещё в том, что у нас комбайнов всего два, а так бы я тебе его доверил. Раз ты к нам приехал, как специалист то зарплату будешь получать, как и все механизаторы, а когда начнётся уборочная, то там оплата за труд будет сдельная. Так что давай работай. Я сейчас напишу записку механику, он у нас там командует, и ты с запиской, иди на тракторный двор, у нас его ещё называют база механизации. Так вот иди к нему, а он там тебя определит. Хорошо?» Я в знак согласия кивнул головой, взял записку и пошёл. Идя к механику, я решил посмотреть, что же там, в записке написано, а как же, это же касается меня. Читаю записку.

СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА

Степан Николаевич, направляю к тебе парня, Чухлебова, он специалист, комбайнёр. Уборочною страду, будет работать помощником у Котко В. И., а пока пусть работает как все механизаторы бригады. Оклад ему установлен, как и всем механизаторам. Документы все при нём. Дата и роспись. Ну, правильно, подумал я, как говорил, так и написал, а то ведь бывает и наоборот, но в данном случае всё правильно. Идти до тракторной бригады было далеко, и у меня было время подумать. Вот я и думаю. Интересно, почему директор меня не спросил, где это я целый месяц проболтался, ведь он прекрасно видел в моём аттестате, что я окончил школу 27 апреля, а в совхозе появился только 3-го июня. Получается, что они меня тут и не ждали, а я волновался, что опоздаю, и за это, мне попадёт по первое число. По этому поводу я сказал сам себе: «Эх, Сеня, учиться тебе жизни надо и крепко учиться». Механика я встретил во дворе тракторной бригады, он прочитал мою записку и коротко сказал: «Пойдём». Зашли в конторку, там за столом сидела женщина с кипой папок на столе, механик отдал ей записку и мои документы: паспорт и аттестат, и сказал: «На, оформляй, специалисты нам нужны». Ну, думаю хорошо, что хоть здесь я нужен. После оформления, Степан Иванович познакомил меня с членами коллектива, их было немного человек восемь, возможно здесь были не все механизаторы, на полях уже полным ходом шла работа, и часть людей была там. Механик определил меня в бригаду Дмитриева Бориса, как его по отчеству я так и не знал, все его звали просто Борис, наверное, потому что он был ещё молодой мужчина. Борис меня сразу спросил: «А тебе робу выдали?» — «Нет, говорю, ничего мне не выдавали» — «Пойдём», — коротко сказал он.

Мы снова вернулись в ту же конторку, из которой я только что вышел. Борис с порога спросил у женщины: «Зина, а почему ты парню накладную на робу не выписала?» — «Так никто не сказал, вот и не выписала». Как бы извиняясь, ответила она. Борис подошёл к ней ближе и говорит: «Считай, я тебе сказал». Зина наклонилась над столом и начала писать требование на получение спецодежды. Борис взял у Зины готовое требование, и мы отправились на склад за робой. Там я подобрал по своему росту комбинезон и ботинки, и мы с Борисом пошли в раздевалку. В раздевалке он показал мне шкафчик и сказал: «С сегодняшнего дня этот шкафчик будет твоим. На сегодня всё, а завтра к восьми часам на работу, теперь ты наш полноценный работник». На этом с Борисом мы расстались, а на другой день завертелось, с восьми и до семнадцати, иногда по необходимости приходилось работать дольше. Но для меня это была не проблема, все равно мне после работы торопиться было не куда. Работы я не боялся, мне даже нравилось работать, я с удовольствием помогал товарищам по ремеслу, за что меня Борис ценил и ставил в пример другим. Правда были и такие, которые отлынивали от работы то, за глаза говорили: «Пусть Сеня работает, дурака работа любит, а мы лучше полежим на солнышке». Но я на это не обращал внимания, как работал, так и продолжал делать. Трудно мне было в выходные, я не знал, куда себя девать, по дому работы практически никакой не было, стандартный совхозный домик, огорода как такового у моих хозяев не было, летом готовили на электрической плитке, так что и дрова не нужны были, поэтому я целыми днями маялся. Перечитал все Ритины книги, но этого мне было мало, записался в библиотеку, там я был самым активным читателем. Иногда приходил с утра и читал там до обеда, пойду в столовую пообедаю и снова в библиотеку. В выходные особенно трудно для меня было вечером. Пойти не куда посёлок я знал вдоль и поперёк, а за посёлком поля и степь, правда, иногда спасало радио, по нему были хорошие передачи. О телевизоре тогда никто толком и не знал, слышали, что такое есть, где-то заграницей, а у нас не было. А вот радио, да по нему иногда были очень интересные передачи. Сейчас расскажу об одной такой. Пришёл домой, хозяева закрылись в своей комнате, я лёг на раскладушку, и думаю, куда бы сходить, и в этот момент слышу по радио объявление, что сейчас будет передача постановки «Свадьба с приданным». Я прослушал эту постановку от начала до конца, она мне очень понравилась, думаю вот где настоящая колхозная жизнь, люди бьются за урожаи, борются с заморозками, а агроном, какой умный учёный, всё знает и подсказывает колхозникам, как бороться за урожай зерновых. А любовь двух главных героев чего значит, и как они прекрасно пели:

Я люблю тебя так. Что не сможешь никак. — Ты меня никогда, никогда разлюбить.

Прослушал постановку, я лежу на раскладушке, заложив руки за голову и под её впечатлением думаю. Вот у них в колхозе настоящая жизнь, эх, как я им завидую, конечно, по — доброму завидую. Гораздо позже, я своё отношение к этой постановке сильно изменил, но главная артистка Вера Васильева мне нравилась тогда, нравится и сейчас, не смотря на годы. Веру Васильеву я видел и в жизни. Когда я служил в армии, к нам приезжали артисты и показывали эту самую постановку, и там была Вера Васильева. Помню, после концерта, мы, солдаты в казарме, осуждали сам концерт, и почти все кто открыто, кто не очень, но признались в любви к этой замечательной женщине. Но вернёмся к раскладушке, на которой я лежал. Я на ней лежал и думал, вот у людей любовь, а что у меня. Встречался с хозяйской дочерью Таней, которая вернулась из учёбы в городе Ставрополе. Ну и что? Она мне заявила, что ей нужен настоящий мужик, чтобы после этого он на ней женился. Помню, я тогда её спросил: «Скажи, зачем тебе нужен не парень, а мужик, и после чего он на тебе должен жениться?» Тогда она на меня посмотрела и сказала: «Мне девятнадцать лет, и я хочу замуж, а ты для этого ещё молодой, вот тебе и весь сказ. Прощай». Повернулась и ушла.

С тех пор у меня девушки нет, даже в кино не с кем сходить. Полежал немного на раскладушке, не спится, да ещё и рано, хозяйка с дочерями закрылась в своей комнате, я поднялся и решил сходить к своему товарищу Вадиму. Я его знаю ещё с тех пор, когда он приехал с Иваном Лёвиным, чтобы на фасаде написать, слово «ШКОЛА». А теперь он во дворце культуры делает всякие подделки из гипса для украшения дворца. Там же у него была и мастерская, и он в ней же и жил. Зашёл к Вадиму, поздоровался, он увидел моё невесёлое настроение и спросил: «Что такой грустный? Вроде сегодня выходной и надо радоваться, а ты такой грустный». Я ему вкратце рассказал, в чём дело, он меня выслушал и сказал: «Об этом ты, Сеня, сильно не грусти, может это и хорошо, что вы расстались». Я удивлённо поднял на него глаза. И подумал, у меня, понимаешь, трагедия, а он говорит хорошо. Ну, Вадим и даёт. А Вадим, как будто слышал мои мысли и продолжает говорить: «Понимаешь, Сеня, на эти вещи надо смотреть из разных точек зрения. Что тебе она нравится, это одно, а сколько ты месяцев с ней встречаешься? Два месяца в год, а остальные десять, чем она занимается, ты знаешь? Вижу, по тебе не знаешь. Ты думаешь, она там учит уроки и ждёт с тобой встречи? Нет, дорогой, это совсем не так. Я когда в Ставрополе украшал здание кинотеатра, а рядом был ресторан, так я насмотрелся на этих провинциальных девушек студенток. В ресторан они заходят на своих ногах, а из ресторана их мужики тащат на руках, в такси и поехали. Я не говорю, что все студентки такие, но как Татьяна ведёт себя здесь, в посёлке, то думаю, что там ей ничего не мешает вести себя ещё круче. Тогда ты мне скажи, зачем тебе такая подруга? Да лучше ни какой подруги не иметь, чем такую девушку, не путёвую». Я подумал, что, в общем, Вадим прав, он человек взрослый и все видит в другом ракурсе, чем я. Хоть у меня ещё и сосет под ложечкой, но это пока, скоро, я думаю, пройдёт. Вдруг слышу голос Вадима: «Слушай, Сеня, ко мне заходил Володя-кузнец, он собирает футбольную команду, хотел меня записать, да какой из меня футболист, а вот тебе обязательно надо записаться. Понимаешь, футбол отберёт у тебя твоё свободное время, и отвлечёт тебя от дурацких мыслей, да и играть будут там молодёжь, товарища себе найдёшь, а то я вижу тебе, кроме меня, и поговорить не с кем». Это, правда, кроме Вадима во всём посёлке у меня товарищей не было, так что надо идти в футбол. На следующий день было воскресенье, я пошёл на стадион, который был прямо на выгоне, где иногда паслись коровы и козы. Он находился недалеко от школы, которую я строил. На стадионе был Володя-кузнец, а теперь он для меня тренер, и несколько футболистов, в спортивных трусах и майках с номерами. Я Володю уже знал, несколько раз заходил в кузницу по делам. Сейчас подошёл к нему и сказал, что хочу научиться играть в футбол, он, этому событию даже обрадовался, в этот же день я получил футбольную форму, и с этого дня после работы я шёл на стадион. Тренировки команды были не каждый день, но там вечером мяч постоянно гоняли мальчишки вот и я к ним прибился. Теперь у меня так, день на работе, а вечером я был занят футболом. Набегавшись на стадионе, я приходил на квартиру, мылся, затем поем чего-нибудь, обычно это были макароны или лапша, без мяса, если было мясо, то считай праздник, ложился на раскладушку и читал, пока не засну. На другой день то же самое. И так изо дня в день, пока не началась уборка зерновых.

ВОЛОДЯ-КУЗНЕЦ — ФОКУСНИК

Как-то в субботу я прихожу на тренировку, а на стадионе никого нет, хотя тренировка по футболу по графику должна быть. Смотрю на кузницу, её было видно со стадиона, а там из трубы идёт дым, значит, кузница работает, и Володя там. Прихожу в кузницу, действительно Володя со своим помощником, тоже футболистом, что-то куют. На моё возмущение почему? Володя объяснил, что поступил срочный заказ, и его надо сделать именно сегодня, поэтому тренировка отменена, так что, сам понимаешь. Мне было идти некуда, и я остался в кузнеце. Смотрел, как работают кузнецы, и что они делают. Смотрел, смотрел, уже надоело, решил пойти на квартиру, там оставить футбольную форму, и пойти в клуб поиграть в бильярд, как-то же надо убить время до ночи. Только поднялся уходить, как Володя меня остановил и говорит: «Сеня, давай поспорим, ты раскалишь в горне металлический стержень, до степени нагрева, какой ты хочешь, а я его буду лизать языком. За каждый лизок ты мне ставишь сто граммов водки. Идёт?» У меня в голове быстро забегали шарики, сможет-не сможет, всё-таки металл раскалённый и язык можно обжечь. Но раз он предлагает, то знает, какую-то тайну этого фокуса, а может и не знает, просто берёт меня на испуг. Прикидывал я и так и этак, но все же мой молодой разум решил, что ничего Володя не сможет, просто решил надо мной подшутить, а я возьми и согласись: «А давай, — говорю ему, — по смотрим какой ты герой».

И представление началось. Я, раздул меха, выбрал увесистый металлический стержень, положил его в угли и начал нагревать. Думаю надо нагреть так, чтобы стержень был сильно красный и даже белый, тогда Володя побоится к нему даже прикоснуться не то, что лизать. Володя сидит с помощником ждут, а я нагреваю стержень. Вытащил, посмотрел, нет, думаю, маловато будет, металл ещё не белый. Снова затолкал его в угли и раздул меха. Смотрю, стержень становится все краснее и краснее и вот он раскалился добела, ну, думаю, теперь самый раз, посмотрю, как у кузнеца язык поджарится: «Всё, — говорю, — готово, Володя, давай посмотрим, как ты справишься с этой железкой». Володя взял из моих рук раскалённый стержень, зачем-то осмотрел его со всех сторон, потом пожевал во рту свой язык и начал лизать раскалённый метал. Лизнул один раз, опять пожевал свой язык, лизнул второй раз и снова тоже самое, в третий раз лизнул, и тут я ему говорю стоп» — «И это всё?» — удивлённо спросил Володя. «Нет, — говорю, — не всё, ты мне покажи, что ты там во рту жуёшь, а то получается, что ты меня как бы обманываешь» — «Да не обманываю я тебя», — в свою очередь возмутился кузнец. Открыл рот и показал, что там кроме его языка ничего нет. «Ладно, — говорю, — давай дальше. Володя ещё два раза лизнул, раскалённый метал, и тут я сообразил, что он уже нализал на целую пол-литра и закричал: «Стоп, хватит, я и так уже тебе бутылку должен. Сейчас у меня денег нет, куплю с получки» — «Хорошо, — согласился Володя, — с получки так с получки».