Я сын батрака. Книга 1
Шрифт:
Конечно целый рабочий день, а он длился от утренней зари и до захода солнца, я выдержать не мог, и поэтому, Валентина Ивановна подменяла меня, так мы с ней и работали по переменке. Сначала у нас работа шла не очень хорошо, постоянно были, какие-то мелкие поломки, то у трактора то у комбайна, а то и девчонки уронят вилы в соломокопнитель, и всегда приходилось останавливаться и устранять неполадки, а это потеря драгоценного времени. Из-за этих остановок я переживал, нервничал, но Валентина Ивановна человек в этом опытный, она мне говорит: «Да не нервничай ты, это всегда так бывает, когда делаем первые круги по полю, со временем всё наладится». И действительно, затем постепенно всё наладилось, мы стали ходить по полю круг за кругом и не останавливались. Остановки были только запланированные на обед, или на заправку машин. Обед нам поварихи привозили прямо в поле, по распорядку дня, у нас обед, затем короткий послеобеденный отдых и снова за работу. Всё шло хорошо, как говорят военные, в штатном режиме, но однажды я за ночь не выспался, за штурвалом буквально засыпал и поэтому попросил Валентину заменить меня у штурвала, а сам пошёл, лёг на копну уснул и чуть не погиб. А случилось вот что.
СПАСИБО МОЕМУ АНГЕЛУ-ХРАНИТЕЛЮ
Накануне я с работы вернулся поздно, с Валентиной Ивановной и Витей задержались у комбайна, подготавливали его к работе на следующее утро. Обычно мы уезжали на последней машине, которая возит зерно от комбайна на ток, а сегодня не получилось, вот нам и пришлось топать до поселка, а идти более трёх километров. Да ещё наш командир,
Т. И.: Ты её видела?
Рита: Да видела, она сидела за столом и пила с мужиками вино или водку, я точно не знаю, потому что там было не очень светло, а точнее полумрак. Я сказала Тане, что уже поздно и надо идти домой, но она не захотела идти со мной и продолжала сидеть за столом с мужиками и пить из стакана вино или водку, в общем, спиртное.
Т. И.: Да ты бы взяла её за руку и потащила домой.
Рита: Если бы она была маленькая я бы так и сделала, а она настоящая кобыла выросла, на голову выше меня ростом и в два раза толще, попробуй такую утащить. Да и вообще она жирная, как свинья, а ты ей все деньги шлёшь в Ставрополь. Мало того, что свои отправляешь, так последний раз и Сенины 40 рублей отправила, она там жирует, а мы здесь сидим на одной лапше. Ты посмотри на Сеню, у него штаны сваливаются, если бы не обеды в поле, то он, наверное, уже с постели не поднимался бы. Кончать мама с этим надо.
А насчёт обедов в поле, Рита была права, нас там действительно хорошо кормили. Первое было или борщ, или другой суп и всё с мясом наваристое, обязательно белый хлеб, правда, не домашнего изготовления, но всё же. На второе или мясо, или котлеты, а на третье компот или стакан молока и булочка с маслом. Наши помощницы девчонки, не хотели есть ни мясо, ни котлеты так они со мной и Витей меняли их на булочки, так что еды хватало. Я прервал диалог, но он ещё не окончен.
Т.П.: Рита, она пишет, что ей стипендии не хватает на питание, я же мать, а она моя кровиночка.
Рита: (в сердцах) А у тебя сердце по ней болит, она твоя кровиночка, а я для тебя, что не кровиночка, выходит я подкидыш. Ты посмотри, на мне платье болтается, как на вешалке, а ты все деньги отправляешь туда, всё мама больше так не будет, мне 27 лет и я самостоятельная женщина, могу и без вас прожить.
Т. И.: Рита, ну хватит, у меня уже сердце так разболелось, что просто не могу.
Всё, думаю, шут с ними, с деньгами, надо спасать Татьяну Ивановну, а то, как бы чего не случилось. Потопав по полу крыльца, как бы оббивая пыль с ботинок, и в этот момент на пороге появилась Рита и спросила меня: «Сеня, а что так поздно?» — «Да так получилось», — ответил я, не вдаваясь в подробности.
Поужинал лапшой, правда на этот раз на молоке и лёг спать. Уснул быстро, так как, за целый день работы очень устал. Проснулся я от шума в дальней комнате, дверь её хоть и была закрыта, но между дверью и полом была щель сантиметра три, и мне всё было слышно, что там говорили. По всему было видно что, Татьяна только что пришла с гулянки, её прорабатывала Рита, а Татьяна изредка огрызалась. В то время, когда я проснулся, наверное, их разговор, подходил к концу и голос Риты сделал приговор Татьяне: «Учти, с завтрашнего дня ты никуда не ходишь, только в кино в среду и в субботу, а остальные дни дома, хватит позора на нашу голову». Слышно было, что Татьяна шмыгала носом, наверное, плакала, а как не плакать, такое наказание, сидеть дома. А ослушаться старшую сестру никак нельзя, так что придётся сидеть дома, но дома сидела она недолго, два или три дня, а потом снова пошло всё по-старому. Так вот в эту ночь я уснуть уже не мог, в шесть часов заговорило радио, и я встал собираться на работу. Чувствую, что не выспался, эти женщины со своими разборками не дали мне выспаться, но делать нечего, надо идти на работу. Помылся, доел вчерашнюю лапшу и пошёл в поле к комбайну. За штурвалом комбайна я прошёл один покосный круг, а круги пошли длинные по полтора часа каждый. К концу круга уже не могу, чувствую, что очень хочу спать, и засыпаю прямо со штурвалом в руках. Не думаю, так нельзя, надо немного поспать, а то в таком виде я дел натворю. Остановил сцепку, и пошёл к Валентине Ивановне, которая сидела на куче соломы и с Витей разговаривала. Говорю ей: «Валентина Ивановна, не могу стоять за штурвалом, засыпаю, замените меня» — «Хорошо Сеня. А что случилось, почему ты не выспался?» Я ей вкратце рассказал, что произошло в нашем доме, она выслушала и говорит: «Ну вот, ложись на эту свежую кучу соломы, и спи, а я сделаю два, а может три круга по полю, тогда тебя разбужу, и ты меня заменишь у штурвала». Так и сделали. Я залез наверх копны соломы, только что сбросившей соломокопнителем, улёгся и сразу уснул. Сколько я спал, я не знаю, но проснулся я от грохота работающего двигателя трактора, и в этот момент я почувствовал, как покатился куда-то вниз. Я открываю глаза и вижу перед собой гусеницу трактора, на которой я лежу, вперёд головой, а она двигается, в сопровождении шума двигателя трактора. Я пытаюсь опереться рукой, чтобы подняться и спрыгнуть с гусеницы, но она двигается и с ней моя рука, куда-то уезжает. Вот моя голова весит над землёй, и я эту землю вижу, ещё момент и трактор меня переедет своей гусеницей. Но в этот самую секунду трактор останавливается, а затем и двигатель трактора заглох, у меня в голове промелькнуло, всё приехали, а сам продолжаю лежать на гусенице. Вдруг слышу голос Николая: «Сеня, ты живой?» Николай помог мне подняться с гусеницы, я отошёл от места событий и уселся на землю, опустив голову, в уме прокручиваю случившееся. Я и сейчас помню то своё состояние, страха никакого не было, только какое-то странное ощущение, как будто всё происходило не со мной, а с кем-то другим. Подошёл Николай, тоже присел со мной рядом, сидим оба молчим. А что говорить всё ясно, ясно то, что всё хорошо кончилось, но это только для нас с Николаем, но не для Валентины Ивановны.
Вскоре сбежались все работающие на комбайне и шофёр машины, начались крики, толки, проверять, нет ли на мне царапин и ушибов, девчонки даже ощупывали мне голову, на предмет шишек от ушибов. Когда все поняли, что на мне нет ни царапин и ушибов, то, как всегда начали искать виновного случившегося. И тут на первый план вышла Валентина Ивановна, она, наверное, думала, раз она в экипаже старшая значит, она должна и судить. Я продолжал сидеть на земле, Николай ко мне наклонился и учтиво спросил: «Ну как ты, Сеня?» Я не успел ответить, как вмешалась наша командирша с обвинениями в мой адрес. «А что ему? — сказала она, — натворил дел, всех взбудоражил, а теперь и в ус не дует, сидит себе и всё тут». Она хотела ещё что-то сказать, как вдруг её оборвал Николай словами: «Хватит тебе причитать и без тебя тошно. Учи дома своих детей, а нас учить не надо, мы люди взрослые и в твоих нравоучениях не нуждаются». А что думаю, Николай мужик правильный, вовремя остановил наглую бабу, им только дай власть так они на голову мужикам сядут, с ними надо строже. Валентина Ивановна обиженно ушла в сторону и больше к нам не подходила. Я повернулся к Николаю и тихо говорю ему: «Ну что, Николай, поехали работать, а то и так много времени потеряли» — «Поехали», — коротко сказал Николай и мы с ним пошли к комбайну, а за нами потянулись девчонки на соломокопнитель.
Уже поздно вечером, когда мы все, работники, возвращались домой, я спросил у Николая: «Как так получилось,
Вот такие дела, мои дорогие читатели. Через два дня мы закончили эту ниву и переехали на новую ниву, которая располагалась ближе к посёлку. Расстояние от нашей нивы до посёлка, было не более, двухсот метров, это было удобно для нас, стало ближе ходить на работу и с работы, и гости начали к нам приходить. Правда и начальство тоже стало приезжать чаще, давать всякие высокие указания. Указания мы слушали, но не всегда выполняли. Пользуясь тем, что наш экипаж находится ближе к посёлку, повариха обед везла сначала к нам, а потом уж другим экипажам. Для нас тоже это было хорошо, так обед был ещё свежий, прямо из столовой и к нам. Как-то в обед сидим за столом всем экипажем, я сижу лицом к посёлку, девчонки наши помощницы рядом, со мной, а Николай и Валентина к посёлку сидят спиной. Я ем лапшу с мясом, смотрю на посёлок и вижу, что к нам идут гости, две девчонки. Сначала их было видно плохо, но как они к нам приблизились, я сказал: «к нам идут гости» и взглядом показал, где они. Валентина повернула голову и воскликнула: «Господи, да это же мои привидения: старшее и младшее». Девчонки подошли, сели на краешек скамейки рядом с матерью и с интересом начали рассматривать то меня, то Николая, то наших девушек помощниц. Я тоже их прикинул своим взглядом, девушке, которая старше, было лет шестнадцать, а младшей лет тринадцать-четырнадцать. Старшая была симпатичная и на свою мать совершенно не похожа, а вот младшая была копия своей мамы, нос картошкой и вся в веснушках. Пока суть, да дело, обед закончился, и наступило полчаса свободного послеобеденного времени. В это время каждый занимался тем, кому что дороже, старшие члены экипажа обычно сидят за столом и о чём-то беседуют, девчонки наши помощницы садятся на кучу соломы и прихорашивают свои мордашки, я же снимаю рубашку, с разгона запрыгиваю на копну соломы, устраиваюсь там поудобнее, и предаюсь дрёме. Так было и на этот раз. Разбросал руки в стороны я лежу на копне, подставив лицо и торс солнечным лучам, и при этом думаю, у меня есть полчаса, не грех полежать, подремать и как говорила моя мама, дать возможность жирку завязаться. Только я начал засыпать, как почувствовал, что копна подо мной зашевелилась, затем я услышал шорох соломы. Думаю, кому это захотелось со мной на солнышке погреться? Поднял голову и вижу, старшая дочь Валентины пробирается ко мне. Я смотрю на неё, а сам думаю, мало мне в общении Валентины, так ещё и её дочь хочет за меня взяться. Но что делать, не оттолкнёшь же дочь своей начальницы, подаю ей руку и говорю: «Давай я тебе помогу». Затаскиваю её на копну, под весом двух человек копна сжалась, и стала совсем низкой буквально с метр высоты. Сидим с ней, она смотрит на меня, я смотрю на неё и оба молчим. Я подумал, а что это мы сидим молча, как будто играем в молчанку, и первый у неё спросил: «Ты бы сказала, как тебя зовут, а то получается как-то неудобно, ты моё имя знаешь, а я твоё нет» — «Аня», — коротко ответила она. «Ну и что, Аня, ты залезла ко мне на копну затем, что бы помолчать рядом со мной, так выходит?» — «Нет, не затем чтобы помолчать, а я хочу пригласить тебя к нам в гости» — «А как на это посмотрит твоя мама?» — спросил я у неё. «А это мне мама сказала, что бы я тебя позвала в гости. А ещё она сказала что, хорошо бы было, если бы мы с тобой дружили. Правда Сеня, давай будем дружить, я уже взрослая девушка мне 20 сентября будет 17 лет и мне хочется дружить с хорошим парнем, а ты хороший, мама тебя хвалит. Говорит, Сеня парень и работящий, и не пьёт, и не курит, в общем такой, как мне нужен. Как ты думаешь на этот счёт?» Как быть я толком и не знал. С одной стороны у меня сейчас девушки нет, можно и подружить, а с другой стороны, когда дружить-то, ведь я от зари до зари на работе, и вообще, что Аня понимает под словом дружить, да и я думаю, что не стоит связываться с дочерью своей начальницы. Скорее всего, так будет лучше, а то наша дружба не известно чем кончится. Но чтобы Аню не обидеть я сказал ей так: «Аня, ты мне нравишься и я хотел бы с тобой дружить, но мне сейчас это некогда делать, я от зари до зари на комбайне, прихожу на квартиру поздно, поем что-нибудь и ложусь спать, чтобы за ночь успеть отдохнуть, а то ведь утром снова на работу. Понимаешь сейчас вот такая обстановка, уборочная, и ей подчинены все интересы». Аня задумалась, что-то усиленно соображала, даже кожу на лбу наморщила, а затем выдала: «Сеня, а ты после работы иди с мамой к нам, у нас и поужинаешь, а то, что тебе у этих бухгалтеров делать, тебе у нас будет интересней, мы с сестрёнкой девчонки весёлые. Как Аня обозвала мои хозяек, «Бухгалтера», они действительно обе работают в бухгалтерии. А что касается её предложения, то оно действительно заманчивое. Интересно, это она сама сейчас придумала или воспользовалась советом своей мамочки? Хотел спросить Аню, но затем подумал, что мы долго засиделись после обеда, сам поднялся с копны, посмотрел, кто, чем занят, а Ане сказал: «Давай Аня об этом потом поговорим, после уборочной, а сейчас надо работать, затем повернулся к Николаю и Валентине Ивановне и говорю: «Ну что начнём, а то мы и так засиделись».
Последнее время повелось, что как бы я владею инициативой в организации рабочего времени экипажа. Валентина почти всегда сидит до последнего, Николай глядя на неё тоже не торопится, а девчонкам с соломокопнителя так им вообще не хочется работать. Им главное свои мордашки подкрасить и после этого, в зеркало на себя насмотреться не могут. Хотел было дать команду по машинам, но во время одумался что, я тут не старший и на такую команду надо спросить разрешения, хоть я последнее время инициативу и беру на себя, но всё-таки меру знать надо. Подошёл к старшему поколению и говорю: «Ну что, Валентина Ивановна, начнём?» Валентина посмотрела на меня уставшими глазами и говорит: «Сеня, пройдите пару кругов с Николаем, а я отдохну, что-то сегодня себя плохо чувствую» — «Хорошо, — говорю, — сделаем, и позвал с собой Николая. За нами потянулись и девчонки с соломокопнителя. Валентина со своими дочерями и Витей смазчиком остались сидеть у пустого стола. Повариха давно уехала и всю еду, и поварскую утварь увезла с собой. Завели с Николаем двигатели, он трактора, я комбайна, я посмотрел готовность к работе девчонок, дал звуковой сигнал, и поехали. Круг прошли нормально, доехали до Валентины, где она сидела с Витей, дочери её, наверное, ушли, так как у стола их не было. Вижу, у Валентины нет желания заменить меня у штурвала, думаю ладно, сделаю ещё один круг, а потом посмотрим. Я бы мог отпустить её домой, но дело в том, что девчонки на соломокопнителе не выдерживают больше двух кругов, затем, их пальчики на руках устают и они роняют вилы в соломокопнитель. Потом мне приходится останавливать комбайн и прыгать за вилами в бункер с соломой, подавать вилы девушкам, а потом самому выбираться. А дело это не простое, так как борта у соломокопнителя высокие и гладкие и упереться не на что, вот и изощряешься, пока не вылезешь. А если Валентина меня у штурвала подменяет, то я не отдыхаю, а меняю одну из девчонок, круг проеду за одну, затем круг проеду за другую, и им тогда легче работается. Прошли ещё круг, смотрю, Валентина с трудом поднимается, и идёт нам на встречу. Комбайн поравнялся с Валентиной, остановился, Валентина подходит к металлической лесенке, по которой поднимаемся на мостик, я знаю, что ей надо помочь забраться на первую ступеньку лесенки и поэтому быстро спускаюсь в низ. У вас, наверное, возник вопрос, почему я помогал Валентине подниматься на лесенку? Отвечаю.
Офицер Красной Армии
2. Командир Красной Армии
Фантастика:
попаданцы
рейтинг книги
