Я тебя (не) прощу
Шрифт:
— Что за ерунда? — отреагировала я резко. — В чем вы меня обвиняете?
— Ты украла моего жениха! — выплюнула она. — И ты это спланировала заранее!
Она несла какой-то бред, а я — стояла тут, на холоде, и почему-то его слушала. Но не намерена была продолжать делать это и дальше.
— Вы не в себе, — отчеканила я твердо. — Уходите, пожалуйста, иначе мне придется вызвать полицию.
Ее настроение тут же переменилось. Она бессильно навалилась на перила крыльца в поисках опоры, перевесилась через них так сильно, что я испугалась,
— Ты должна его вернуть! Приглашения… гости… такой позор… — бессвязно бормотала Анастасия, перемежая слова всхлипами.
— Я его не забирала, — ответила терпеливо.
Но она меня не слушала и не слышала. Казалось, ей просто нужно было высказать все, что вертелось сейчас в ее пьяной голове.
— Да ты хоть знаешь, как я старалась, чтобы ему понравиться? — взрыднула она снова. — Сколько времени потратила, чтобы он на меня внимание обратил! А ты! Ты только появилась — и он сразу упал к твоим ногам! Бросил меняяяя…
— Я здесь не причем, — произнесла на автомате, хоть это было и бесполезно.
Она вдруг выпрямилась, посмотрела на меня поразительно осознанным взглядом.
— Что он в тебе нашел? Ну что? — вопросила отчаянно. — Ты ведь всегда между нами стояла! Я с самого начала чувствовала… знала… что он мне не принадлежит…
Я невесело усмехнулась. В этом у нас с ней было кое-что общее — мне Арс тоже никогда не принадлежал. Что бы он теперь ни говорил, как бы ни считала эта несчастная, выплескивающая на меня эти странные речи…
— Вам пора домой, — подытожила я, и, достав из кармана телефон, вызвала такси и несколько минут спустя не без труда запихала туда Анастасию, которая то сыпала в мою сторону обвинениями, то рыдала и умоляла о помощи.
Но то, чего она хотела от меня, было мне неподвластно. Я прожила с Арсом два года, делила с ним самое больное и страшное, родила от него дочь…
Но моим он по-настоящему так и не стал. Потому что не был способен любить никого, кроме себя самого.
Следующие несколько дней прошли относительно спокойно. Арсений не звонил и не появлялся, что должно было полностью меня устраивать, и так оно и было бы, если бы не одно «но».
Леся по нему скучала. Она ни на что не жаловалась, не спрашивала, почему он не приезжает, но день ото дня в ее глазах все заметнее становилась печаль. И все меньше было интереса к тому, что ее обычно радовало. И в этой ситуации я чувствовала себя беспомощной и растерянной, потому что ничем не могла заменить ей отца. А еще — злилась, потому что этот негодяй умудрялся доставлять страдания даже своим отсутствием.
Я уже думала о том, чтобы самой позвонить бывшему мужу и выяснить, как он намерен дальше выстраивать отношения с дочерью, а заодно объяснить, что ребенок — не игрушка, с которой можно наиграться и, если надоела — убрать с глаз подальше, когда он наконец соизволил объявиться.
Отворив ворота на
Шокирующая картина совершенно не укладывалась в голове. Это казалось каким-то идиотским розыгрышем, очередной несусветной выходкой бывшего мужа…
Потерев пальцами лоб, словно в приступе мигрени, я буквально простонала вместо приветствия:
— Что это, блин, еще за цирк, Богданов?!
Она смотрела на него с явным неодобрением.
Еще до того, как произнесла первое слово, он уже ясно уловил — Аврора отторгает его одним лишь взглядом, отторгает всем своим существом.
Какая злая ирония… Она не хотела его даже видеть, а его так непобедимо к ней тянуло. Пусть даже она злилась на него, пусть даже ее губы говорили жестокие, больно жалящие слова, ему было просто жизненно необходимо находиться рядом.
Конечно, он полностью заслужил подобное отношение к себе. Каждый неприязненный взгляд, каждое бьющее наотмашь слово… Но труднее всего было даже не принять и не вытерпеть все это. Сложнее всего было знать, что каждый его поступок, каждая фраза рассматриваются теперь буквально под микроскопом и в любой момент могут быть обращены против него самого же — неправильно понятые, вывернутые наизнанку. Но и эту ходьбу по минному полю он заслужил тоже.
— Разве я выгляжу, как клоун? — отшутился Арсений в ответ на вопрос бывшей жены, которую намерен был сделать будущей.
Естественно, она была обескуражена его видом — он это понимал. Но им обоим теперь предстояло привыкнуть к новым, непривычным для себя амплуа.
— Ты выглядишь как человек, который вознамерился меня доконать, — мученически выдохнула она. — Ну чего ты этим добиваешься, я не понимаю?
Наносная ухмылка тут же сползла с его лица, он посмотрел на нее совершенно открыто и серьезно.
— Аврора, это не шутка и не издевка, — произнес твердо. — Я выгляжу так потому, что теперь это — моя рабочая одежда.
Вместо ответа она скептически окинула его взглядом с головы до пят, задерживаясь глазами на старых, замызганных строительной краской ботинках; на таких же знавших лучшие времена штанах в заплатах; на объемной, потасканной спецовке в пятнах непонятного происхождения…
— Объяснись, — потребовала холодно. — Объяснись немедленно и максимально понятно, иначе получишь снова дверью по лбу.
Он издал короткий смешок. Как же она изменилась! Но и эта новая, независимая Аврора вызывала в нем ничуть не меньше чувств, чем прежняя, даже наоборот — к былой теплоте теперь примешивалось восхищение.
Вместо слов он полез во внутренний карман куртки и, вытянув оттуда пачку сложенных вдвое бумаг, протянул их Авроре.
Она отчего-то побледнела. Возможно, вспомнила, как однажды он точно так же подсунул ей документы, которые лишили ее всего…
— Что это? — спросила Ава резко, не торопясь прикасаться к бумагам, словно они могли ее укусить.