Я. Философия и психология свободы
Шрифт:
Право на независимость и свободу в этом бюрократическом мире становится все более актуальным. Это не отменит «парадокс сладкоежки», и во власть по-прежнему будут идти те, кому она противопоказана. Но пирамида власти тем менее священна, чем меньше породившее ее государство. Швейцария и США – конфедерации. Никто не помнит, как зовут президента первой, но все знают президента второй. Он вершит судьбы мира. А если бы он был президентом Земли? Какое обширное поле для священных мерзостей! Сколько полномочий для реализации солипсического своего Синдрома брамы в мифологеме воинственного царя! Разделяй и властвуй? Какой невежда это сказал? Соединяй и властвуй! Вот принцип бюрократии.
На протяжении всей человеческой истории именно государства ведут войны, государства порождают и поддерживают социальное и материальное неравенство, государства создают собственное правосудие и тюрьмы. Народы всего этого не хотят. И вовсе не потому, что они святы и мудры. Народы грешны и глупы. Но ни один грешный и глупый человек не мечтает стать пушечным мясом, не хочет быть
Одна из исторических мерзостей Церкви заключалась в провозглашении брака между мужчиной и женщиной священным союзом. Им запрещалось разводиться. Пусть они лучше ненавидят друг друга, пусть, в конце концов, замучают друг друга до смерти, но священный брак будет сохранен. Ныне этого закона уже нет. Но одним из главных пунктов всех конституций в этом мире по-прежнему является священная неделимость государства. Что делать двум или даже одному народу, если его члены не желают жить вместе? Разводиться! Но государства, как некогда браки, заключаются на небесах. Сунниты и шииты не выносят друг друга? Так пусть расстанутся. Кавказ хочет свободы от России? На здоровье. Север Сирии желает жить с прежним правителем, а югу этот царек опостылел? Так поделите священную Сирию на две части и живите так, как вам нравится. Но нет. Лучше эти люди будут истреблять друг друга до победного конца, а гуманное мировое сообщество поможет им в этом священном деле. Золотой век демократии, который ныне наступил, - это, по сути, золотой век бюрократии. И что же? Осчастливила бюрократия народы? На планете стоит гул недовольства. Количество убийств и самоубийств возрастает или, по крайней мере, не убывает в демократическом мире. Социологи отмечают рост агрессивности даже среди детей. Человечество явно презирает сложившийся миропорядок, в котором мифологема воинственного царя стала единственной социальной и культурной ценностью. Главное в этой жизни – добиться успеха, отвоевать своему солипсическому самосознанию часть мира, отобранного в детстве.
Жил-был немец Гегель. Он сказал: «Государство есть воплощение нравственной идеи». Еще бы он ни считал нравственным то, чьей милостью кормился. Ведь Гегель был профессором философии, чиновником, который жил на содержании государства. Логика всех чиновников в этом мире сводится к простому аристотелевскому силлогизму:
1) Свобода позволяет людям делать как благо, так и зло;
2) Поскольку функцию блага полностью берет на себя государство, то общественной свободе остается только делать зло;
3) Следовательно, свободу общества в священном государстве (а на этой планете нет ни одного, которое не было бы священным) необходимо ограничивать.
Ведь именно общественная свобода порождает алкоголиков, наркоманов, проституток, азартных игроков, тунеядцев, радикалов, мошенников, бандитов и террористов. Эти существа иногда ухитряются даже с ума сойти назло государству. Во имя целостности стада это стадо нужно держать в узде. В нем откуда-то регулярно появляются паршивые овцы. Государство встает на защиту своих граждан и подвергает всех овец тотальному контролю. Из-за паршивых овец паршивыми становятся все. Кто-нибудь против? Смеете возражать священному государству? Для таких паршивых овец тюрьмы и созданы. Государство есть воплощение насильственной идеи.. Если нравственность – и есть насилие, то Гегель прав: людей делает лучше только палка. Об эффективности палочной аргументации говорил еще Диоген Но тогда к чему высокопарная чушь о демократии и гуманизме? Неизбежная централизация государства автоматически отрицает народовластие. А государство и есть по определению бюрократическая пирамида чиновников. Других государств просто не бывает.
Существует расхожее мнение, что цивилизация и свобода идут рука об руку. Но и это ложь. Древний мир был гораздо свободнее современного. Тот мир был жесток, но он не знал полиции, цензуры, фискальных служб, судебного преследования, паспортного режима, въездных виз, таможен, деклараций о доходах, не знал даже правил уличного движения. Современному человеку трудно вообразить, что в древнем мире налоги и пошлины были частным бизнесом откупщиков, которые получали лицензию у правителей. Древние банки существовали только на собственный страх и риск, и если они разорялись, государство не оплачивало их жадность и некомпетентность из бюджета за счет тех самых ныне повсюду национализированных налогов и пошлин, на которые эти чиновники содержат свою полицию для контроля над стадом и свои армии для войн с другими пирамидами чиновников. Цивилизация – а в данном случае это все та же бюрократия – идет по пути тотального контроля за обществом в интересах священного государства. Она опутывает человека тысячами законов. И эти законы священны, как божественные скрижали, ниспосланные с небес. Их нельзя нарушать.
Но что же это такое – законы государства? Единственным оправданием любых законов может служить только их общественная полезность. Но полезность – вещь не простая, она требует ума и знаний. В сущности, законы должны писаться в Академиях Наук (и уж, конечно не юристами, поскольку нет и быть не может науки о справедливости, но людьми что-то понимающими в социальной психологии и вообще в психологии человека) или, еще лучше, общепризнанными мудрецами. Однако пишутся они теми самыми чиновниками. И совершенно естественно, что они подкрепляют авторитетность своих законов священным статусом и насилием в виде кары за пренебрежение к их авторитетности. Именно насилию для своего оправдания и нужен священный статус. И чем он священнее, тем больше этот статус дает возможностей
Все империи по определению предполагают централизованное государство. Централизация – это пирамида власти. А пирамида – сакральна. В России живут миллионы людей, объединенных в тысячи деревень, объединенных в сотни городов, объединенных в 81 субъект федерации, объединенных в 7 округов, объединенных в кабинет министров, объединенных в единого президента. И от психопатологии этого ловкого чиновника, от его глупости, жадности, подлости и настроения так или иначе зависят судьбы всех миллионов. Ведь выше этой божьей твари только сам бог. И при этом все жалуются на бюрократию. Десятки всевозможных институтов по глобальному, эффективному, прогрессивному и распрекрасному мироустройству вообще и обустройству России в частности рассуждают о вреде централизации. Сотни политологов и экономистов съезжаются на форумы и судят о том, как перераспределить полномочия между верхом и низом так, чтобы и волки были сыты, и овцы – целы. И, кажется, ни одному титулованному болвану не приходит в голову мысль, что как ни дели зло – на десять или на сто частей – добром оно не станет. Централизация и есть общественное зло. Говоришь «империя», говоришь «централизация». И разве вся история империй, выстроенных на рабстве и насилии, не такова? Децентрализация в словоупотреблении всех этих либеральных чиновников – лишь эвфемизм. Как им перераспределить зло так, чтобы его стало меньше? Вменяемый человек даже не станет обсуждать такой вопрос. Ибо децентрализация в действительном смысле означает лишь одно: распад любой империи на отдельные государства.
Когда-то последний правитель СССР Горбачев провозгласил лозунг «Каждой советской семье – отдельную квартиру», который весьма понравился всем советским гражданам. Ведь имперские коммунисты всегда неохотно шли на то, чтобы выращиваемый ими народ жил в отдельных квартирах со своими буржуазными интересами. Надо полагать, что во всем остальном, менее патологичном мире этот лозунг звучал дичью. Ну, конечно, каждая семья должна иметь отдельную квартиру, а каждый человек – иметь отдельные штаны. Когда-нибудь для этого мира станет тавтологией еще одна истина: «Каждому народу – отдельное государство». Если завтра где-то соберутся трое во имя своей независимости, они должны ее получить. Возможно, наутро, проспавшись и подсчитав, во что им обойдется их независимость, ибо оплачивать свою свободу, несомненно, каждый должен сам, они передумают. Но право это у них должно быть. И что вы можете противопоставить их желанию иметь отдельные штаны, отдельную квартиру и отдельное государство? Ничего кроме вашей священности! А если они не почитают вашу святыню? На костер их? Так стоит ли удивляться тому, что этот мир оказывается шит белыми нитками и трещит по всем швам? Так стоит ли удивляться тому, что в нем копится столько взаимной ненависти и презрения? Так стоит ли удивляться тому, что кто-то хочет этот мир взорвать? Так стоит ли удивляться тому, что вам в нем тошно?
Малое государство всегда нравственнее большого государства. Хотя бы в том смысле, что у него меньше возможностей для насилия над обществом и для развязывания войн во имя чиновников, удовлетворяющих свой Синдром брамы в мифологеме воинственного царя. В сущности, живущий в этой мифологеме человек ничем не отличается от сатаны. Но у сатаны полномочий больше. И смысл демократии со временем древних греков заключался именно в том, чтобы не дать отдельному эго приблизиться к возможностям Вельзевула. Но вся эта демократия отправляется в объятия того самого дьявола, когда становится имперской. Империя дает эти полномочия чиновнику. Интересы Америки. Интересы России. Интересы Китая. Интересы Тумбы-юмбы. Это звучит гордо и предполагает безусловное почтение. А интересы какого-нибудь Джона? Или какого-нибудь Ивана? Совсем не звучит. Ими можно пренебречь. Но интересы Америки и России – это всего лишь интересы миллионов тех самых ничтожных Джонов и Иванов. К тому же интересы этих жалких обывателей выражены через призму интересов чиновников. Что же в них святого? Да ничего! Ведь без греха только бог. Каким образом миллионы грешников, объединенных в государство, становятся святы? Вы – святы? Почему же свята Россия? Почему же свята Америка, Европа, Китай? И это все знают и все больше презирают такой миропорядок, в котором священные империи попирают ничтожного и грешного человека как изнутри, так и снаружи. Именно поэтому малое государство более свободно и полезно для людей. Разбивая империю на части, вы уменьшаете количество полномочий для божьих тварей, которым очень хочется стать сатаной. «Государство должно быть маленьким», - говорил Лао-Цзы.
Большие государства являются злом как для индивида, так и для нации.
Психиатрия и Политика
Когда я думаю о чудовищной глупости своей родины,
то спрашиваю себя: а достаточно ли мы наказаны?
Г. Флобер
Когда я смотрю на мировую власть, на всю эту власть сверху донизу, первое, что мне бросается в глаза, это – чудовищное превышение уровня своей компетентности. Все эти люди просто не должны быть там, где они находятся. Они невежественны и самодовольны. Их души не обременены знанием. У них благие намерения? Допустим. Но благие намерения власти ничего не значат. Значение имеет только ее компетентность. Земная власть никогда не была компетентной. И людская дорога, вымощенная их намерениями, всегда ведет прямиком в ад.