Яков. Воспоминания
Шрифт:
— Судя по тексту, он фанатик, маньяк какой-то формулы, — произнес я очень осторожно, не зная, как одновременно предостеречь ее и не напугать еще сильнее. — Он называет убитого отступником. А может, он пришел, чтобы вас предупредить, а убийца не допустил этого?
Анна смотрела прямо перед собой, пытаясь согреть о чашку пальцы. Я даже глазами чувствовал, что ее руки похолодели от страха. Мне больше всего на свете хотелось сейчас согреть эти руки.
— Вам нужно уехать, — сказал я почти непроизвольно.
Я просто не смогу
— Уехать? — удивилась Анна Викторовна. — Куда?
— Не знаю, — ответил я, — куда-нибудь к родственникам.
— Нет! — ответила она, в волнении поднимаясь со стула. — Если он меня здесь нашел, он меня может где угодно найти.
Боже мой, а ведь она права! Убийца может последовать за ней, а я останусь искать его в Затонске и не смогу ее защитить!
— Вероятно, Вы правы, — согласился я. — Но я вас прошу, не выходите из дома, и я приставлю к дому охрану.
— Да, — кивнула послушно Анна Викторовна, — спасибо.
Это было для меня, я увидел это в ее глазах. Анна понимала, как мне важно сейчас знать, что ей ничего не грозит. Именно поэтому и не стала спорить.
Но то, что она даже не попыталась возразить, возмутиться тем, что я, во имя ее безопасности, только что фактически посадил ее под домашний арест, говорило также и о том, как сильно ей страшно.
Что ж, единственное, что я мог и должен был сделать сейчас для нее, это как можно скорее поймать этого сумасшедшего маньяка. Так что я просто повернулся и отправился работать, даже не попрощавшись.
— Вот посмотрите, — приподнял доктор Милц простыню над покойным, — рваная рана, горло перерезано стеклом. Скорее всего, это так называемая «розочка». Кстати, в пользу этой версии, — добавил доктор, — говорит найденный мною в ране вот такой осколок.
Я внимательно рассмотрел маленький осколок стекла, протянутый мне доктором. Похоже на то, что орудием преступления была «розочка» из бутылки зеленого стекла. Ничего подобного близ тела найдено не было.
— Значит, убийца пришел на место преступления без инструмента и вынужден был импровизировать, — сказал я.
— Ну, похоже, так, — согласился доктор Милц.
— Ну, было бы абсурдно предположить, что он пришел туда с «розочкой», — продолжил я рассуждения, — то есть, у него под рукой была бутылка, и когда он решил убить, он сделал из нее «розочку».
Все вроде бы верно выстраивалось, кроме одного: письмо указывало на то, что убийство было спланировано. А «розочка» в качестве орудия убийства говорила прямо о противоположном.
— Но это спонтанное решение, — задумчиво произнес я.
— А это значит, что он пришел не убивать, — высказал предположение Александр Францевич.
— Ну, а зачем же он тогда пришел к дому Мироновых? — спросил я в растерянности, окончательно переставая понимать
— А я иначе поставлю вопрос, — строго сказал доктор Милц. — Зачем они оба туда пришли?
— К тому же, мы не нашли орудие убийства на месте преступления, — вздохнул я.
— Яков Платоныч, — сказал мне доктор, явно пытаясь меня утешить, — а может, Вы просто плохо искали?
Что ж, с ним нельзя не согласиться. Я сам вообще не искал. Искал Евграшин, но он тогда не знал, что именно ищет, и разбитую бутылку мог пропустить. Так что мне стоит отправиться обратно к Мироновым и попробовать поискать самому еще раз. Заодно буду уверен, что искал тщательно. И время убью. Заняться мне пока нечем, кроме как сидеть в управлении и строить необоснованные версии, пугая себя самого еще сильнее. В чем-то я даже завидовал Коробейникову, который бегал по городу, вызнавая личность убитого. Он хоть занят, и на сумасшедшие версии у него нет времени. Вот и мне следует чем-то заняться. И поиск орудия преступления вполне подойдет.
А еще, будучи у Мироновых, я имею шанс повидать Анну Викторовну. Может, ей будет не так страшно рядом со мной? Мне-то точно станет легче, если она будет рядом.
По пути меня нагнал Коробейников.
— Яков Платоныч, я все узнал, — выпалил он, пытаясь отдышаться после бега. — Убитый — Анненков Александр Васильевич, профессор математики.
— Вот как! — даже приостановился я, заинтересовавшись этими новостями. — Математики поспорили о мифической Формуле Создателя?
— Напрашивается вывод, — несколько неуверенно сказал Антон Андреич, — что убийца — математик?
— Никто другой не мог знать об этой Формуле, — пожал я плечами.
— Значит, надо искать математиков! — приободрился Коробейников, почувствовав почву под ногами.
— Ну так ищите, — велел я ему, — в меблированных комнатах, в гостиницы загляните и в дом терпимости. Никто не знает, чем математики шутят. Я у Мироновых.
Вернувшись на Царицынскую, я не стал беспокоить хозяев, а принялся за тщательные поиски в саду вокруг беседки. Впрочем, достаточно быстро я обнаружил, что один из обитателей дома проявляет к моим действиям любопытство. Петр Миронов наблюдал за моими поисками, почему-то старательно прячась за деревом.
— Да полноте, Петр Иваныч, — сказал ему я.
— Не помешаю? — смущенно спросил Миронов, перестав скрываться и подходя ближе.
— Нет, — вздохнул я.
— Вы что-то потеряли? — поинтересовался он, видя мои бесплодные поиски.
— Возможное орудие убийства, — ответил я ему.
— Ну, готов помочь в поисках, — сказал Петр Иванович, оглядываясь.
— Как угодно, — кивнул я ему.
Помощь мне, пожалуй, не помешает. Да и собеседник, наверное, тоже. Как, впрочем, и Петру Ивановичу. Вон он как подавлен. И даже, кажется, абсолютно трезв, что явно говорит о высшей степени обеспокоенности.