Яков. Воспоминания

Антонова Лада

Дождавшись, пока Коробейников скроется в окне и убедившись, что шум не поднялся, а стало быть, его не заметили, я отправился ко входу и попросил доложить князю о моем приходе. Разумовский не заставил себя долго ждать, выйдя буквально через несколько минут.

— Яков Платоныч, — изумился он, увидев меня.

— Прошу прощения за поздний визит, — сказал я ему.

— Нет, ничего, я Вам рад, — отмахнулся князь с улыбкой. — Уж не на заседание нашего клуба Вы пожаловали?

— Да нет, что Вы, — усмехнулся я, — хотел задать вам несколько вопросов по делу о пропаже Элис. Хотя Вы правы, это можно сделать позже. С удовольствием бы полюбопытствовал, что там происходит, на заседании вашего клуба, если это

позволено.

— Помилуйте, мы же не тайное общество какое-нибудь, — снова улыбнулся мне Кирилл Владимирович, — Прошу!

— Благодарю, — ответил я ему, проходя в гостиную.

В гостиной был установлен круглый стол, накрытый к чаю. За столом сидел Петр Иванович, что-то вещающий, двое незнакомых мне мужчин и Анна Викторовна. Увидев меня, она вспыхнула от смущения и мягко мне улыбнулась.

Разумовский занял свое место за столом, жестом попросив Петра Ивановича не прерываться, а я устроился на диване у стены. С этого места мне было отлично видно всех сидящих, в том числе и обоих математиков. За ними мне и следовало наблюдать, но непослушные мои глаза могли смотреть только на Анну. Она, видимо, чувствовала мой взгляд, потому что зарделась еще сильнее и даже руку к щеке приложила бессознательным, но совершенно очаровательным жестом. Вспоминая наш с ней утренний диалог, я и сам был несколько смущен. И все же я был так сильно рад ее видеть, что едва мог это маскировать. Поэтому принудил себя отвести взгляд от Анны и принялся рассматривать остальных. Петр Иванович разливался соловьем и был явно в своей стихии. Князь умело скрывал скуку и то и дело поглядывал на Анну Викторовну. Похоже, он заметил ее волнение и гадал, в чем же дело. Ну или просто ему нравилось на нее смотреть. Я поспешил отвести от него взгляд, пока ревность — мое проклятие — не лишила меня способности мыслить. Следующим сидел один из математиков, человек типично университетской наружности. Всклокоченные, давно не стриженые волосы, круглые очки, недорогой сюртук. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, но старался делать вид, что внимательно слушает Миронова, хоть и видно было, что лекция ему не слишком интересна. Сидевший следующим его коллега даже не пытался маскировать скуку. Был он похож скорее на купца, чем на ученого: крепко сбитый, с аккуратно подстриженными бородой и усами. Лицо его выражало откровенную насмешку над услышанным.

Наконец лекция Петра Ивановича закончилась, и слово взял князь Разумовский. Он объявил о том, что следующей частью заседания будет спиритический сеанс и, совершенно неожиданно, предложил вызвать дух профессора Анненкова.

Вот как! Мое внимание обострилось до предела. Должен признаться, сам я до такого не додумался, а ведь отличная идея. Спасибо, Кирилл Владимирович, удружили.

А вот Анне Викторовне это предложение по душе не пришлось. Она вся напряглась и даже глаза прикрыла в расстройстве. Я вспомнил, как сегодня утром она жаловалась мне на то, что дух Анненкова наговорил ей гадостей. Ну-ну! Пускай-ка посмеет повторить подобное в моем присутствии! Хоть он и дух, я не позволю ему ее обидеть!

Анна Викторовна осторожно оглянулась на меня. Я ответил ей успокаивающим взглядом. Кажется, мне удалось ее слегка приободрить.

— Профессора? — удивился тот математик, что с бородой. — Вы считаете, это возможно?

— Ну конечно! — сказал Разумовский. — Мы же здесь практикуем спиритизм.

— Анна Викторовна, — повернулся к ней князь, — если не прав, поправьте меня.

— Конечно, Вы правы, Кирилл Владимирович, — ответил Анна, но голос ее слегка дрогнул.

Петр Миронов, как я заметил, наблюдал за ней очень внимательно и с некоторой тревогой. В этот момент я в первый раз задумался, а так ли безопасно для Анны общение с духами, как она пытается представить. Да, она всегда бросается помогать, используя

свой дар. Но сколько раз я был свидетелем того, как ей было после этого плохо, сколько раз ловил ее, падающую без чувств! Почему я раньше никогда не думал об этом, идиот?! Надо завтра же поговорить с доктором Милцем. Правда, кто я такой, чтобы обсуждать с врачом здоровье девушки? Да плевать! Доктор мой друг, он ответит мне. Обязательно с ним поговорю.

— Но Вы обещали нам встречу с великими математиками прошлого, — сказал тот гость, что с бородой.

— Собственно, ради этого мы и приехали, — вмешался тот, что был в очках.

— Разумеется, — вздохнул князь, — но в этих обстоятельствах я подумал, раз уж случилась эта ужасная трагедия, имеет смысл поговорить с профессором. Он мог бы открыть тайну своей гибели.

— Я действительно могу спросить его, — сказала Анна Викторовна.

— Нет-нет! — подскочил математик в очках. — Простите меня, я решительно против! Это как-то даже…

— Кощунственно, — спокойно подсказал его бородатый коллега. — Профессор наш учитель, и мы не хотели бы принимать участие в разного рода экспериментах над ним.

Итак, они оба против. То, что один владеет собой лучше другого, ни о чем не говорит. Я по-прежнему подозреваю обоих.

— Я понимаю вас, — успокоила гостей Анна Викторовна. — Мы можем вызвать любого другого математика из прошлого.

— Ну, как вам будет угодно, разумеется, — пожал плечами Разумовский. — Я приношу извинения, если задел ваши чувства.

— Ну что Вы, — ответил ему математик в очках, — просто это как-то непривычно, и с научной точки зрения это…

— Кого вы хотите, чтобы я вызвала, — прервала поток его извинений Анна Викторовна.

— Может, Гаусса? — предложил гость. — Иоганна?

— Иоганна Гаусса, — согласно кивнула Анна Викторовна. — Господа, я прошу вас взяться за руки.

Кто серьезно, а кто посмеиваясь, гости соединили руки. Теперь я наблюдал предельно внимательно. Уверен, Анна Викторовна приготовила для них какой-нибудь весьма провоцирующий спектакль. Дважды она устраивала подобное на моей памяти и оба раза оказывала мне неоценимую помощь. Сегодня она знала, что я приду, и наверняка подготовилась.

Анна оглянулась на меня, будто проверяя, здесь ли, смотрю ли. Я снова послал ей успокаивающий взгляд. Я не пропущу ни секунды. Она глубоко вздохнула, прикрыла глаза, и действо началось.

— Дух Иоганна Гаусса, явись! — позвала Анна Викторовна.

Все замерли, на ничего не происходило.

— Дух Иоганна Гаусса, явись! — повторила Анна уже настойчивей.

Петр Иванович смотрел на нее с тревогой. Разумовский не сводил с нее глаз, и во взгляде его читалось изумленное восхищение. Математики глядели иронично, они явно не верили.

— Дух…

Третий раз Анна договорить не успела, побледнела и упала лицом на стол. Я еле удержался, чтобы не кинуться к ней, но был остановлен неожиданно строгим взглядом Петра Миронова.

Но Анна Викторовна уже пришла в себя и подняла голову.

— Сборище идиотов, — чужим, низким голосом произнесла она, исподлобья оглядев сидящих за столом математиков. — Собрание дураков!

Я даже вперед подался, не веря своим глазам. Жесты, поза, манера говорить — все в ней изменилось мгновенно.

— Нет! — усмехнулась она, касаясь лица, будто поправляла усы. — Не придет Гаусс. Просил передать, что на вас он не потратит ни секунды своего времени, хотя в его распоряжении вечность.

Сделав над собой усилие, я отвел взгляд от Анны и принялся наблюдать за математиками. Оба они застыли, как два соляных столба, не веря собственным глазам.

— А вы, Демиург и Гений, — продолжила Анна Викторовна, — не математики вы! Жалкие фигляры!

Демиург и Гений? Это, видимо, о присутствующих. А кто из них кто? Кто из них Демиург, черт возьми?