Яков. Воспоминания
Шрифт:
— Думаешь, он отвяжется? — спросила Вика.
— Ну конечно, — утешил ее брат, — все хорошо будет, как раньше.
— Что же теперь будет? — спросила она со страхом.
— Все обойдется, — продолжил утешать ее Костя, — этот фараон ничего не знает. Нет у него доказательств.
— Да он все знает! — продолжала переживать девушка. — Он же прямо меня спросил, кто из нас ударил ее по голове.
Мне надоело подслушивать и я уронил нож, лежащий на столе, постаравшись сделать это так, чтобы он загремел погромче. А сам опустился на стул и
— Что Вы здесь делаете? — спросила она.
Костя отстал от сестры лишь на мгновение.
— Вы? — спросил он изумленно.
— А кого Вы ждали? — поинтересовался я.
Они не ответили, потупившись. Приказав им следовать за мной, я направился в гостиную и распахнул шкаф. Он был абсолютно пуст и явно тщательно вымыт.
— Почему шкаф пустой? — спросил я двойняшек, с ужасом следящих за моими действиями.
— Вы не имеете права здесь находиться и допрашивать нас без дяди, — заявил Костя.
— А где он, Ваш дядя? — поинтересовался я.
— Его нет дома, — с вызовом ответил юноша.
— Он только что сбежал от меня через окно из дома, — сообщил я ему. — Почему?
— Вам показалось, — потупился Костя. — Его нет дома.
— Советую Вам говорить правду, — обратился я к обоим одновременно. — Убийство расследуем. Я повторяюсь, что было в этом шкафу?
— Одежда, — с вызовом сказала Вика, — моль завелась, и ее убрали.
— И хорошенько вымыли пол, — добавил я с долей сарказма в голосе.
— Я больше Вам ничего не скажу, — выпалила она. И добавила, обращаясь к брату: — И ты молчи!
— На одной из фотографий господина Голубева видно, — рассказал я им, — что из этого шкафа торчит кисть женской руки.
— Покажите! — дерзко ответил Костя.
— Фотография в отделении, — ответил я, — когда придет время, увидите.
Надеюсь только, что Коробейников и впрямь найдет снимок там, где я предполагал. Иначе мне будет весьма нелегко что-либо доказать.
— Это что-то из Эдгара По, — воодушевленная смелостью брата улыбнулась Вика. — А Вы читали Эдгара По?
— Читал, — ответил я, игнорируя ее браваду. — Вы задержаны по подозрению в двух убийствах.
Они переглянулись с испугом, только теперь, видимо, понимая, что я не отстану, и все это очень серьезно.
— В двух? — спросил Костя.
— В двух, — подтвердил я, — господин Голубев шантажировал Вас, поэтому Вы убили его вечером того же дня.
— Без дяди мы никуда не поедем, — заявил он мне.
Я вздохнул. Их упрямство начинало меня утомлять.
— Собирайтесь, — велел я, — или мне городовых позвать?
Они собрались довольно быстро. Но едва мы вышли на крыльцо, как прозвучал выстрел, и я услышал, как пуля свистнула мимо моей головы. Быстро загнав двойняшек обратно в дом, я встал за колонной и навскидку выстрелил примерно туда, откуда, как мне показалось, стреляли. На звук выстрела из-за угла неожиданно
— Кто стрелял, Яков Платоныч? — спросил он, пристраиваясь за колонну с другой стороны.
— Не знаю, кто стрелял, — ответил я ему, направляясь к лесу.
Судя по тому, что больше выстрелов не было, либо у убийцы был всего лишь один патрон, либо он передумал и теперь улепетывал через лес. И следовало поторопиться, если мы хотим его поймать.
В лесу и в самом деле кто-то был и пытался сбежать. Но мы с Коробейниковым были быстрее, а кроме того, нас было двое. Так что Антон Андреич отвлек внимание беглеца, а я просто подошел к нему тихонечко и навел на него револьвер.
— Кто такой? — спросил я задержанного.
Судя по тому, что он вряд ли был сильно старше Кости и Вики, это и был тот самый Иван, который якобы пребывал в Петербурге.
— Кунгуров, — ответил он, глядя на направленное на него оружие с некоторым ужасом.
Как в меня стрелять, так он не испугался!
При обыске оружия у Кунгурова не оказалось, а искать револьвер по лесу мне не хотелось. Позже городовых отправлю.
Мы препроводили задержанного на крыльцо, где уже ждали двойняшки.
— Вот он, Ваш друг Кунгуров, — сказал я им.
Кунгуров поднялся на крыльцо и встал рядом с Викой. Она немедленно взяла его за руку.
— Яков Платоныч, — привлек мое внимание Коробейников, протягивая мне фотокарточку. — Нашел, рука в шкафу.
Я взглянул на снимок. Да, все именно так, как и описывала Анна Викторовна. Дверца шкафа чуть приоткрыта, и из него высовывается кисть женской руки. Вот и доказательство, которого мне так не хватало.
Приехав в управление, я принялся за допрос троицы юнцов. Допрашивать приходилось по очереди, а учитывая их упрямство, процедура получилась долгая и утомительная. Все как один отрицали свою причастность к убийству Елены, а Кунгуров заодно отрицал и то, что он в меня стрелял. Утверждал, что в лесу был кто-то еще, кого он не видел. Кстати, выяснилось, что через окно из дома убежал именно Иван. А где же тогда Дмитрий Спиридонов? Почему он до сих пор не стоит на пороге моего кабинета, с адвокатом? Отчаявшись чего-то добиться от этой троицы, я отправил их ночевать в камеры, и сам направился домой, отпустив Коробейникова. Долгий день, полный переживаний и выстрелов, меня изрядно утомил. А ведь еще ночь впереди. И сны.
Утром следующего дня господин Трегубов поинтересовался, как движется расследование. Я объяснил ему суть дела и показал фотографию с рукой.
— А Вы уверены, — спросил Николай Васильевич, разглядывая фотографию через лупу, — что это рука не какой-нибудь фотографический фокус.
— Уверен, что впечатать руку с такой точностью в готовую фотографию практически невозможно, — ответил я ему.
— Ну, Вам виднее, — согласился с моим авторитетом полицмейстер, — однако, признаний нет.