Яна и Ян
Шрифт:
Я решила маме с папой письмо не показывать, а в пятницу зашла на почту и отбила телеграмму: «Приехать не могу. Заболела ангиной. Не беспокойся. Яна».
Женщина в окошке, прочитав текст телеграммы, посмотрела на меня с подозрением. А может быть, мне это просто показалось? А что, если Ян испугается и все-таки приедет? Тогда для большей убедительности я притворилась, что у меня болит горло, и легла в постель, прихватив с собой учебники. Разумеется, я сразу же уснула, так как страдала от хронического недосыпания. Во сне я увидела Яна: он стоял на незнакомом вокзале, грустный и поникший, а я носилась мимо него по кругу в каком-то поезде, и Ян то исчезал, то появлялся вновь…
Я
Когда я вышла из училища, ноги у меня все еще дрожали, но хотелось взмыть в небо и полететь. Я сдала экзамены! Люди, вы меня слышите? Разумеется, никого это не интересовало. Даже Михала. Впрочем, он уехал вчера в Прагу — наверное, не хотел быть свидетелем моей дуэли с математиком. Действительно, зрелище было не из приятных, но математик, пожилой мужчина, почему-то сжалился надо мной и поставил «удовлетворительно». Зато по чешскому и русскому я получила «отлично», а по остальным предметам — «хорошо».
До отправления автобуса была уйма времени. Я вышла на улицу и на радостях купила папе красивое издание о многолетних растениях, Гонзику — «конструктор», маме — духи, а Яну — импортную махровую безрукавку. Потом мне пришло в голову, что неплохо было бы как-нибудь отблагодарить Михала, и я заглянула в магазинчик, где продавались пластинки. Магазинчик совершенно не походил на тот, пражский, в котором я когда-то работала, но, как только девушка поставила диск на проигрыватель, я сразу вспомнила, что вот так же стояла за прилавком, когда передо мной впервые появился Ян. И вдруг я почувствовала, что очень по нему соскучилась. Если бы сейчас свершилось чудо и он бы повстречался мне на улице! Но высокий молодой мужчина, который шел мне навстречу, оказался Михалом. На пластинке, купленной для него, были записаны стихи известных поэтов, и его это очень растрогало.
— А что ты купила себе? — посмотрел он на мои свертки.
— Кое-что купила, но тебе это знать не обязательно… — засмеялась я.
На второй пластинке, которую я купила для себя, была записана песенка Карела Готта «Безумные сны».
До поезда, которым должна была приехать Яна, оставалось еще много времени, но я уже побрился, оделся и, чтобы избежать лишнего волнения, стал прислушиваться к болтовне Зденека. Периодически с ним такое случается, особенно после нервного потрясения. А сегодня он как раз принимал участие в телевизионной передаче. Собственно говоря, мы все принимали в ней участие.
Мощные лампы, казалось, светили прямо в глаза, зловеще стрекотала камера, и ты невольно съеживался, не знал, куда деть руки и ноги, и не узнавал собственного голоса. И вот сейчас Зденек пытался с помощью болтовни вернуть себе обычное состояние.
— Ну что ты мелешь? — пробовал по-дружески урезонить его Лудек.
— Не прерывай меня, а то я потеряю мысль. Ты что думаешь, я их на тротуаре собираю? Так о чем я говорил?
— Что-то о покорителях… — охотно подсказал Йозеф.
— Да… Упорным трудом мы покоряем вершины науки. Наш мозг в принципе рассчитан на долгую жизнь, но если ежедневно отмирают десять тысяч клеток из тех пятнадцати миллиардов… Ты понимаешь меня, Йозеф?
— Удивляюсь, почему ты не сказал об этом перед камерой?
— Самые хорошие мысли приходят ко мне тогда, когда все уже позади. То, о чем не сказал на экзамене, после экзамена знаю отлично. Когда я познакомился со своей будущей
Йозеф от смеха в изнеможении упал на диван, но Лудек серьезно спросил:
— А где же та мысль, которой ты хотел с нами поделиться?
— Ах, мысль… — Зденек почесал в затылке и наморщил лоб: — Идея, если хотите знать, как угорь. Если не держать ее крепко, она выскользнет, а потом попробуй поймай!
В это время кто-то за дверью крикнул, что принесли телеграмму. Телеграмма была от Яны. Я прочел ее несколько раз, прежде чем до меня дошел смысл написанного. Мимо проходили ребята с чемоданами и сумками, смеясь и перебрасываясь шутками, — они направлялись домой, ведь была пятница. У меня в кармане лежали билеты в театр, и я так хотел, чтобы Яна приехала! Моника намеревалась после спектакля отснять нашу беседу с артистами.
Встреча с Моникой пробудила во мне воспоминания. Когда-то я вот так же ждал Яну… «Неисправимый романтик», — сказала бы, наверное, сейчас моя жена.
— Не приедет? — моментально догадался Лудек, когда я вернулся.
Я зачитал им телеграмму.
— Вот это действительно любящая жена! — воскликнул Зденек. — Не хочет тебя огорчать своей болезнью, даже боится, чтобы ты от нее не заразился. Когда я учился в училище, то получил однажды от жены такую телеграмму: «Немедленно приезжай!» Я уж было подумал, что деревня сгорела. А на самом деле знаете, что произошло? Ей должны были удалить зуб, а она так боялась этого, что ни за что не хотела идти к зубному врачу без меня: я, видите ли, должен был держать ее за руку.
Все засмеялись. Я тоже засмеялся, но получилось это у меня как-то неестественно. В этот момент мне в голову пришла мысль, которую, к моему удивлению, высказал Йозеф:
— А что такое большая любовь? И бывает ли такая?..
— Хватит тебе со своей любовью… — бесцеремонно прервал его Лудек. — У тебя не сданы еще двадцать чертежей. Подумай лучше о том, какую тень отбрасывает шар, когда на него светит лампа.
— Это для меня пустяк! Но я никогда не смогу рассчитать, какую тень наводят на мою жизнь твои проповеди, — оборвал его Йозеф и гордо прошествовал в ванную.
И вдруг Зденек радостно воскликнул:
— У меня идея! Наш мозг остался единственным неисследованным объектом на этой планете. Но так как мы его ежедневно тренируем…
Дальше я уже не слушал.
— Ян, скажи несколько слов о том, какое впечатление на тебя произвел спектакль, что тебя больше всего заинтересовало, и держись, пожалуйста, более непринужденно… — просила Моника.
Хорошо говорить — более непринужденно! Лампы, камеры, микрофон, режиссеры, их ассистенты… И зачем только я сюда пришел? Актриса, сидевшая в кресле напротив, смотрела на меня ободряюще, но мой обескураженный вид, видимо, забавлял ее. Немного освоившись, я принялся разглядывать мою будущую собеседницу. Я с трудом узнавал в ней ту женщину, которая совсем недавно играла на сцене. Тогда на ней был парик с длинными волосами, и вообще, на сцене она казалась намного красивее. А в жизни у нее были гладкие, коротко постриженные волосы, которые обрамляли голову как шапочка. Мне же больше нравятся женщины с длинными волосами, и, очевидно, поэтому я почувствовал легкое разочарование. Зато Йозеф был совершенно очарован, а этот вечер казался ему неповторимо прекрасным. Впрочем, для каждого из нас вечер был по-своему необычным.