Янтарь и Лазурит
Шрифт:
Немного проскакав на лошади, Кохаку вдруг осознала, о чём именно они говорили. Рури сам высек свои чётки?! Это было каким-то важным обрядом монахов? И почему проклятый Ю Сынвон об этом знал, а она, подруга его детства, нет?
Кохаку понять не могла, что произошло прошлой ночью, раз эти двое ни с того ни с сего так сблизились. Не мог же Ю Сынвон поделиться своей тайной не только с ней, но и с Рури? Но ведь с ними ещё находился евнух Квон, вряд ли бы он открылся обоим… Кохаку уже начинала жалеть, что не согласилась разделить с ним покои.
Вместо
С другой стороны, а с какой это стати она должна добиваться их внимания? Кохаку фыркнула про себя, оставив Дзадза с Ю Сынвоном, а сама обогнула повозку и подъехала к молодой госпоже Ли, которая скакала с противоположной стороны.
— Дева Ли, расскажите, как вам красоты Сонгусыля? Слышала, Цзяожи более лесистая страна, а у нас тут одни горы.
— Я никогда не бывала в горах, здесь очень красиво! — неожиданно восторженно среагировала молодая госпожа, отчего Кохаку чуть не поперхнулась. — Скучно, когда окружают одни деревья.
Почему все сегодня вели себя слишком странно?!
— Если позволите, мне показалось, что я вам не понравилась.
— Ну… — молодая госпожа Ли запнулась. — Монах Сюаньму сказал, что вы его близкий друг. А ещё вы не боитесь нечисти, берёте её на руки… это вызывает восхищение.
Все определённо спятили…
Молодая госпожа Ли даже фамильярничать перестала, а обращалась к Кохаху уважительно.
— В Цзяожи не так много нечисти?
Кохаку была уверенна в обратном: в Цзяожи водилось гораздо больше нечисти, чем в Сонгусыле.
— Ох, дева Кон, у нас полно нечисти, и каждое существо меня пугает.
Что вообще происходило? Кохаку начинала налаживать отношения с молодой госпожой из другой страны?
— Хотите подержать? — она хитро улыбнулась.
— Кого? Вашего?..
— Дзадза! — позвала Кохаку и посмотрела на каса-обакэ. Он несколько раз моргнул, перепрыгнул с колена генерала на затылок Рури, сидевшего в повозке, сполз по его телу, со стуком проскакал по телеге и радостно взглянул в глаза Кохаку.
Она улыбнулась, подняла его на руки и протянула молодой госпоже Ли.
— Не бойтесь, только ножку его не трогайте, а то укусит.
Любопытные чёрные глаза расширились от испуга, но дочь торговца напряжённо свела брови и тоже вытянула руку, второй крепко впиваясь в поводья. Висящий в воздухе Дзадза вихлял своей ножкой из стороны в сторону. Оказавшись на локте молодой госпожи Ли, он прикрыл свой глаз и
— Фня?
— Он… милый.
Та осторожно опустила его на седло перед собой, и зонтик остался с ней.
Дорога становилась уже, местами передвигаться было неудобно, появлялось всё больше кочек и разбросанных камней, обрушавшихся осколков с гор. Вскоре тропа оказалась настолько крутой, что торговцы, а с ними Рури со слугами слезли с повозок и подталкивали их сзади, чтобы товар случайно не укатился вниз.
Хотя Кохаку и прожила во дворце большую часть жизни, считаясь местной принцессой, каждый раз тяжело приходилось стоять и смотреть, как работали другие. Спрыгнув на землю, она погладила коричневого жеребца по спине, чтобы тот дальше продолжал свой путь, а сама приблизилась к остальным.
— Я помогу, — решительно заявила она тоном, не терпящим возражений.
Посторонние не знали, кем она являлась, для них она была девой Кон, а остальные скрывали её тайну. Дзадза спокойно сидел в седле молодой госпожи Ли, поэтому за него Кохаку не переживала.
— При… дева Кон, вы надорвётесь! — кинулся к ней евнух Квон и моляще сложил перед собой руки, мало ли госпожа передумает.
— Хеджин и Чанчан помогают, я тоже не останусь в стороне, — возразила она и поджала губы. Кохаку слышала, что имя Цянцян произносили немного по-другому, но не понимала, как выговорить этот звук, хотя и пыталась.
— Хеджин, уважаемый монах, почтенный генерал, — евнух Квон оглядел всех по кругу, продолжая держать руки перед собой, — сделайте что-нибудь.
Последний сидел на лошади и шёл рядом с ними, Хеджин молчаливо улыбалась, а Рури и вовсе не собирался отвечать.
— Пусть помогает, — усмехнулся Ю Сынвон. Он бы ещё подбородок рукой подпёр и локтем в колено уткнулся, но благо верхом было неудобно так делать.
— Дева Кон! — захныкал несчастный евнух Квон, не решаясь оттащить её в сторону. — Вы можете пострадать!
Узкая тропа становилось всё более крутой, лошади прилагали всё больше усилий, чтобы тащить груз наверх.
— Евнух Квон, мы все пострадаем, если не поможем.
Он тяжело вздохнул, вцепился руками в повозку и принялся толкать изо всех сил: хмурился, тужился, его лицо вскоре раскраснелось. Евнух Квон тяжело дышал, но не собирался сдаваться. Кохаку вклинилась между ним и Хеджин, тоже напрягаясь и помогая.
Вскоре они миновали крутую часть дороги, и тропа пошла по кругу. Ещё немного подняться — и можно будет расслабиться и потихоньку спускаться. Выше к вершине воздух ощущался иначе: Кохаку не могла понять, тяжелее ей становилось дышать или легче. Торговцы решили сделать небольшой привал, пока дорога не пошла резко вниз, и перекусить целым котлом риса, который они везли от постоялого двора Ханыльсан. Голодная Кохаку заглотила свою порцию практически мгновенно и решила немного прогуляться, пока остальные отдыхали. Редко удавалось настолько далеко сбежать из Сонбака и тем более подняться в горы, а не бродить по близлежащему лесу.