Японская война 1904. Книга третья

Емельянов Антон Дмитриевич

— Вы еще не поняли?

— Мое мнение: он испугался, что его не поддержат другие части, и поэтому решил не рисковать. У нас сейчас не так много информации с той стороны, но о конфликте генерала с великим князем Сергеем сейчас не говорит только ленивый. Даже американцы, которым обычно плевать на всех кроме себя выделили им пару передовиц. Знаете, с кем его сравнивают? С генералом Робертом Ли!

— С тем самым конфедератом, который смог остановить наступление северян и даже несколько раз бил самого Гранта?

— Но в итоге проиграл, — напомнил принц. — Романтический образ утерянного американского Юга, который все равно никогда

и никак не сможет победить.

— Значит, американцы считают, что успехи Макарова временные? — Иноуэ на мгновение задумался. Он представил, что было бы, если бы тому доверили командование всей русской армией, и такой итог ему совершенно не нравился.

— Вы не согласны? — Катиширикава внимательно смотрел на своего друга. — Мы ведь уже восстановили потери по простым солдатам, орудий уже скоро будет больше, чем под Ляояном, склады со снарядами заполнены больше чем наполовину. Разве смогут русские что-то противопоставить этой мощи, когда против них работает вся Япония?

— Вы давно не были на передовой, — немного невпопад ответил Иноуэ. — А там, в штабах, порой забывают, что творится на земле.

— Поясните, — в голосе принца мелькнул холод.

— Япония с самого начала подходила к этой войне очень серьезно. А адмирал Того совершил невероятный подвиг, заперев и почти уничтожив русский флот. После этого мы получили уникальную возможность перевозить на материк припасы и пополнения со всей возможной скоростью… И тем не менее, когда дошло до большого сражения, было ли русских меньше? Нет. Было ли у них меньше пушек? Тоже нет. Те сражения, в которых мы добыли победу, ее принес простой японский солдат, вот только… Я могу сказать честно: русский солдат не хуже, и если вражеские генералы дадут ему проявить себя, то будет ли у нас шанс?

— Вы не верите в нашу победу?

— Наоборот, верю! Но я также верю, что для нее мы, офицеры, не должны стоять на месте. Помните то, с чего мы начали? Я сказал, что Макаров остановился, а вы решили будто он испугался.

— Все верно, разве есть какие-то еще варианты?

— А вы смотрите… Если бы он начал развивать свое наступление, то разве все было предопределено? Нет! Мы могли принять неудобный бой, в неудобной позиции, с большими потерями, но и ему бы пришлось несладко. Еще мы могли отойти, разменяв жизни и инициативу на расстояние и километры никому не нужных китайских деревень. Вероятность разгрома? Чтобы он случился, наша армия должна была бы лишиться веры в себя, ну или ей должны были бы командовать полные дилетанты, начиная с генералов и кончая последним лейтенантом… Нет, мы были совершенно не готовы к разгрому, и Макаров точно это понимал, и только поэтому остановился.

— Все-таки испугался.

— Нет, он выбрал момент, когда мы находимся в максимальном напряжении, а он, наоборот, свободен делать что хочет… Вы вот сказали, что мы быстро восстановили потери за счет подошедших частей 4-й армии. Однако к нам добавились почти 4 дивизии, а солдат под Ляояном полегло гораздо меньше.

— Еще раненые, больные…

— Да, они есть, но… Я проверил, и за эти две недели без больших сражений, но, когда мы без какого-либо продвижения пытаемся остановить это стоячее наступление русских, Японская императорская армия потеряла почти десять тысяч человек.

— Десять тысяч! — принц выдохнул. Подобных цифр, когда фронт стоит фактически просто так, он никак не ожидал. — Наверняка у русских тоже все непросто.

— Это

довольно легко посчитать, — продолжил объяснять Иноуэ. — Как мы знаем, Макаров использует для вывоза раненых специальный санитарный поезд, чтобы его солдаты как можно быстрее оказались под скальпелями русских хирургов и не пострадали в пути. Так вот он ездит от тыла к передовой около десяти раз в день.

— Десять эшелонов раненых в день! — принц усмехнулся. — Так вы хотите сказать, что Макаров сточил все свои силы в этой глупой авантюре?

— Не десять эшелонов, — Иноуэ покачал головой. — Десять рейсов, в которых за раз поезд везет за собой один вагон. Один!

— Сколько в него помещается раненых? — Катиширикава нахмурился.

— Это новый доработанный вагон с литерой «У».

— Что это значит?

— Обычные вагоны в большом сражении комплектуют так, чтобы в них влезло как можно больше солдат. Для срочных операций доступны 2–3 места, не больше. Вагон же с литерой «У» создан так, чтобы там могли оказать помощь каждому солдату во время перевозки.

— Сколько мест?

— Десять.

— Десять мест, десять рейсов, вся эта резня идет две недели… Вы хотите сказать, что русские потеряли в ней в лучшем случае полторы тысячи человек?

— Учитывая, что в первый день до проведения железной дороги они вывозили кого-то на линейках или своих грузовиках, то, думаю, чуть больше полутора тысяч… Но ненамного.

— В шесть раз меньше, чем у нас!

— И это не убитые, а раненые, которых русские с какой-то противоестественной скоростью возвращают на передовую. Вы знали, что средний японский солдат, получивший пулевое ранение, не вернется в строй до конца войны? А русский снова приедет в свою часть уже через месяц. И эта разница между нами становится все более заметной.

— Что вы имеете в виду?

— Наши раненые выбывают навсегда, они занимают места по дороге в тыл, в Японии, позволяя загрузить на каждый рейс до материка чуть меньше людей и припасов. Русские же возвращаются в строй, вливаясь в поток пополнений для новых Сибирских корпусов. А еще, полностью восстанавливая их в госпиталях ближайшего тыла, они освобождают все ресурсы железной дороги для того, чтобы даже их вороватые интенданты смогли выполнить все планы по поставкам. И вот каждый час в нас летит десяток снарядов, которых не должно было бы тут быть, и сотня пуль, которые приехали за счет какого-то выжившего ефрейтора или унтера. И все это стало возможно потому, что Макаров выстроил у себя нормальную систему укреплений, выстроил тыл со всеми его службами. Да, демоны его подери, если мы так постоим напротив него до конца года, у нас может просто не остаться армии!

— И поэтому вы пригласили меня?.. — принц не договорил, потому что они как раз дошли до наблюдательной позиции, и с нее открылся вид на несколько десятков скрытых батарей, расположенных почти вплотную к передовой. — Что это?!

— Научился у Макарова, — хмыкнул Иноуэ. — Своих поездов у меня сейчас нет, но вот его идея с артиллерийскими засадами покорила меня своей простотой. Он ведь как наносит нам самые большие потери? Ждет, пока мы соберем войска, чтобы в очередной раз вышибить его с позиций, а потом десятки до этого не показывавших себя батарей начинают работать. И не важно, где мы пойдем. В лоб, в обход — везде нас ждут минные поля, эта новомодная колючая проволока и кинжальный огонь шрапнелью, чтобы никакие сопки не смогли от нее прикрыть!