Японская война 1904. Книга третья

Емельянов Антон Дмитриевич

— И вы хотите повторить?

— Не все, но… Если вы выбьете для меня разрешение начать атаку на новом направлении, мы попробуем точно так же выманить на себя силы русских.

— Не Макарова?

— Этот точно не купится, но… Мы стоим как раз на стыке между ним и новым 6-м корпусом. Мы смогли воспользоваться подобным же стыком позиций под Ляояном, но тогда не развили это преимущество. Сейчас же, с новой тактикой, мы выманим силы русских, уничтожим их прямо тут, и уже некому будет прикрыть прорыв, когда мы двинемся вперед, отсекая их левый фланг.

— Хотите рискнуть, когда вся армия считает, что нужно копить силы и проводить

только ограниченные операции?

— Как и у Макарова, если не получится, мое наступление всегда можно будет остановить. Не сработает, получу по носу, но потеряю не так много людей и сильно ничего не изменю. Но если все же прав я, а не все остальные, то сейчас, возможно, последний шанс переломить ход этой войны.

Принц около минуты смотрел на своего друга, на снятую специально для него маскировку на тайных позициях. Риск, чтобы он увидел, чтобы проникся и поверил. Катиширикава знал, что он не может приказывать главнокомандующему Ояме, но в то же время он не сомневался, что старый интриган не откажет ему в небольшой просьбе. Тем более…

— Сегодня ночью разрешение будет у вас, — решился принц. — Начинайте готовиться.

Больше ни один из них не сказал и слова. К чему? Время разговоров закончилось, теперь надо было просто действовать.

* * *

Княжна Гагарина сегодня вместе с Борисом Владимировичем пришла в гости к Сергею Александровичу и теперь старательно делала вид, что ее не интересует ничего больше, кроме возможности окунуться в почти столичную атмосферу. Вот только если бы кто-то знал, что на самом деле творилось у нее в душе… Едва Татьяна увидела Макарова вместе с японкой, словно в подтверждение всех слухов и особенно той короткой, недосказанной, пошлой, но такой притягательной сцены в повести Джека Лондона — это было как получить пощечину.

Один бог знает, чего ей стоило в тот же вечер от обиды не начать собирать вещи и не поехать к маменьке в Петербург. Только дело, ее госпиталь, именно ее — остановил девушку. А потом она успокоилась и осознала, что именно она видела, как именно Вячеслав Григорьевич и Казуэ держались друг с другом. И они были совсем не похожи на влюбленных. Скорее они напоминали больных — не тех, кто лежат в палатах, а тех, кто, как и она сама, целыми днями и ночами думает только о деле.

Тем не менее, княжна с того дня не могла перестать сравнивать себя с японкой, а потом ей пришла в голову мысль, что она тоже могла бы помочь Макарову с ценной информацией. Только не среди врагов, а среди своих, которые порой не менее опасны. Именно после этого она приняла приглашение Бориса, и с тех пор они тоже стали гулять вместе. С ним же она увидела Макарова на французском приеме, и в этот раз они с японкой совсем не казались чужими.

Ох уж этот их танец! А еще то странное туземное платье с короткими и широкими рукавами, которое словно приглашало обнять его хозяйку. Княжне потребовалась вся ее сила воли, чтобы удержать себя в руках, но оно того стоило. Борис с тех пор стал как будто больше ей доверять, и вот она даже получила приглашение на домашнюю встречу великих князей и…

— Сергей Юльевич, — Татьяна поздоровалась с Витте последним, а потом мужчины снова продолжили обсуждать свои дела.

— Это невероятно, — говорил Сергей Александрович, — Макаров начал свое наступление уже как две недели назад, но за все это время не продвинулся и на километр. Если бы не упрямство

Линевича, после такого позора его можно было бы уже снимать, но… Эти старые генералы слишком болезненно относятся к своей чести. Ничего, закончим войну, и я лично прослежу, чтобы в армии навели порядок, избавив ее от тех, кто ставит личное выше пользы страны.

Татьяна чуть не поперхнулась, но все остальные только согласно покивали в ответ на прочувствованную речь великого князя.

— Если вы возьмете военное министерство под свой личный контроль, Россия сможет сэкономить миллионы, которые сейчас выкидываются на ветер. Вы вот видели, сколько Куропаткин спустил на хлебопекарни в каждую часть или на бани? Это миллионы! Или местные китайские тулупы, в которых одел свой 2-й Сибирский Макаров? Сколько денег он положил в свой карман на их закупке? А армия после этого выглядит словно толпа бродяг.

— Простите! — княжна, которая изначально хотела только слушать, просто не выдержала. — Ваше высочество! — Татьяна увидела, как к ней повернулся сначала нахмурившийся Сергей Александрович, а потом и все остальные. — Разрешите… Я работаю в госпитале! Руковожу отделением для легкораненых…

Татьяна в этот момент готова была проклясть себя за накатившую слабость. Когда в последний раз она так терялась? Когда ей было 14? И эта предательская робость вылезла в такой ответственный момент!

— А я читал про вашу работу, — Сергей Александрович неожиданно перестал хмуриться. — В газетах говорят, что вы большая умница и сделали то, что не каждому мужчине по плечу. И Вреден вас хвалит. Так что вы хотели рассказать?

— Я сделала то, что мужчины раньше не делали в принципе, — разговор о работе, о ее собственном успехе помог княжне взять себя в руки, и она даже улыбнулась.

Ей ответили, приняв ее слова за шутку, вот только это была правда. Татьяна, когда разобралась с первыми делами, начала искать книги, как бы получше устроить свое дело. Она была уверена, что где-нибудь уже запускали такие госпитали, и ей нужно просто повторить, вот только… Как оказалось, она была на самом деле первой. То, что девушка читала про госпитали Франко-прусской, Американской Гражданской, Русско-турецкой войн, уже давно устарело. Нет, там были и разумные мысли — много! Но она видела и ошибки.

Видела потому, что сама делала по-другому и знала, что это работает. Тогда Татьяна долго размышляла над тем, как Макаров, который помог запустить всю эту новую систему разделенных госпиталей, вообще до этого додумался. И именно тогда впервые поняла, что тот интересен ей не просто как защитник с бала, не как герой новой войны, а как человек и как тайна, от которой мурашки бегут по коже. И вот сейчас, вспоминая все, что выучила во время работы над госпиталем, во время помощи доктору Слащеву с его статьями, Татьяна начала рассказывать.

О том, как пекарни и свежий хлеб почти изжили болезни живота, как бани помогли избежать грибков, поражений кожи и в разы уменьшили количество простуд, а тулупы и вовсе помогали дважды, защищая от осколков во время боя, а потом согревая раненых по пути до операционной. При этом она не просто пыталась убедить всех голосом и эмоциями, Татьяна вспомнила почти все цифры из исследования, что они вели. Насколько больше раньше было больных и раненых. Насколько больше казна бы потратила на попытки лечения, подвоз новых солдат взамен ненужных потерь, на похороны, на обучение новичков.