Японский солдат
Шрифт:
– Да, - ответил поручик безжизненным голосом, подозрительно оглядываясь вокруг. Убедившись, что никого из солдат поблизости нет, он разорвал бумажную обертку и, отколупнув угол брикета, поспешно сунул его в рот. Брикет можно было и не кидать в кипяток, достаточно подержать его во рту, чтобы он размяк, - все равно вкусно.
– Соли, наверное, тоже принес?
– медленно пережевывая пищу, спросил поручик.
– Вот с солью плохо. Сказали, сейчас им нечем с нами поделиться. У команды, добывающей соль, бомба в бак попала. Соли у них нет. Каждый день звонят по телефону в штаб дивизии. Те отвечают,
Такано пошарил в вещмешке.
– Вот командир батальона прислал немного, - сказал он и показал завернутую в рисовую бумагу соль.
– Что?! Так мало?
– Поручик быстро захватил щепоть соли и сунул в рот.
Соли действительно было мало - она поместилась бы в крошечной чашечке для сакэ. К тому же она была не белая, а грязно-серого цвета, словно крупнозернистый, смерзшийся снег, - солдаты сами добывали ее на острове.
– В штабе тоже, видно, мучаются без соли, - словно извиняясь, заметил Такано. На самом деле соли он получил больше, чем показал поручику. Долю солдат он отложил отдельно: опасался, что поручик Харадзима все заберет себе. Скажет, что соль не обязательно отдавать солдатам, потому что это не паек, а личный подарок командира полка, да к тому же и мало ее - вот и все. Соли действительно было слишком мало, чтобы делить ее между всеми, - половина крышки походного котелка. Им троим - поручику, самому Такано и денщику - хватило бы, наверно, лишь на неделю. Но Такано считал, что, если уж сухие концентраты предназначены для поручика, соль, пусть даже однодневный запас, нужно разделить поровну между всеми. Поэтому он и отложил часть, предназначавшуюся для солдат, отдельно.
– Скуповат, однако, командир батальона, - заметил поручик Харадзима, он поспешно спрятал концентрат под одеяло и перестал жевать - вернулся денщик Миядзима.
Лицо Миядзимы было хмурым, к ногам прилипли мокрые листья.
– А… господин фельдфебель!
– воскликнул он, увидев Такано.
Узнав, почему тот задержался в штабе, Миядзима сразу же спросил:
– Соли принесли?
– Вот только это.
– Такано показал бумажный пакетик.
Миядзима разочарованно молчал. Узнав, что и в штабе не получают соль и что командир батальона от себя лично послал им эту соль, он, чуть не плача, спросил:
– И все же почему так мало?
– Ну ладно, лизни разок, - предложил Такано, протягивая Миядзиме пакетик с солью. Денщик бросил вопросительный взгляд на поручика Харадзиму и, взяв щепотку соли, отправил ее в рот. В другое время он просто выплюнул бы ее - до того горькой она оказалась на вкус, - но сейчас он проводил пакетик жадным взглядом: ему явно показалось мало.
Поручик Харадзима молча лежал на боку. Ничего не сказав Миядзиме, он обратился к Такано:
– А как насчет нашей роты? Наверно, они не возражают против новой дислокации, раз сами забрались так далеко…
– Ничего не выйдет, - сказал Такано бесстрастно.
– До конца месяца через реку М. переправляться запрещено.
– Вот глупость!
– воскликнул поручик, пытаясь встать, но сил ему не хватило, и он только сумел приподняться на локте.
– Командир батальона тоже возмущен, хотя это и приказ штаба дивизии. Они все же решили перебраться подальше.
– Ну тогда и мы уйдем
– Конечно! Ведь оставаться здесь опасно. Придется податься на юг. Думаю, лучше всего отойти к берегу реки - вчера Тадзаки заметил там плантацию.
Пять рот батальона Мураками, впрочем как и все остальные части, были разбросаны по обеим сторонам главной дороги. Штаб батальона находился к северу от нее, в горах, а теперь он перебрался еще на два километра в глубь джунглей. Противник продвигался по дороге, прочесывая обе ее стороны, и чем дальше они отойдут от нее, тем безопаснее.
Вчера утром рота поручика Харадзимы обнаружила плантацию. Младший унтер-офицер Тадзаки заметил ее на другом берегу реки М., за болотом, куда они обычно ходили собирать съедобные растения. Такано, посоветовавшись с Тадзаки и поручиком Харадзимой, решил, что они переберутся через реку М. и расположатся там - между плантацией и главной дорогой.
– Как там берег, очень обрывистый? Все смогут спуститься к реке?
– спросил поручик. Он опять лежал на боку лицом к Такано.
– Спуск там пологий, так что все в порядке, но, если каждый день переправляться через реку, нас могут заметить самолеты противника.
– А река глубокая?
– Тадзаки говорит, в самых глубоких местах до пояса не доходит.
– Ну значит, не нужно попадаться на глаза летчикам - только и всего.
– Да, сложность лишь в этом.
– Может быть, там и рыба есть, - заметил поручик.
– Да как вам сказать… Гранат накидали всюду, без разбора, и есть ли рыба, нет ли - неизвестно.
– А-а, гранаты… Но ведь рыба заходит из моря в реку, так что в нижнем течении, может быть, и есть еще. Тем более что никаких воинских частей там вроде не было.
– Ну тогда все в порядке. Солдаты куда хочешь пойдут.
– Ну что ж, давайте переберемся туда. Правда, поддерживать связь со штабом будет труднее, но уж ничего не поделаешь. Однако каков майор Мураками! Это ты правду сказал, что он трясется от страха?
– Гм… знаете ли, если человек телом ослаб, значит, и духом пал. Остановить какого-то фельдфебеля и поносить при нем штаб дивизии! И у нынешнего командира полка тоже, видно, дела неважные.
– Да, похоже, что так.
Речь шла о полковнике Кадоваки, который сменил полковника Яманэ накануне сражения на реке Преак. Полковник Яманэ командовал полком, еще когда они были в Центральном Китае. Однако он повздорил с офицером из штаба дивизии (по поводу плана сражения на реке Преак), оскорбил его и был заменен адъютантом штаба, полковником Кадоваки.
Недовольство полковника Яманэ действиями штаба дивизии возникло давно. Оно накапливалось с того времени, как дивизия высадилась на остров. Дело в том, что полк Яманэ, с тех пор как они оказались на острове, все время попадал в самые тяжелые условия.
Дивизия высадилась на остров Б. в январе сорок второго года. Одновременно с этой операцией полковник Яманэ должен был отправить один батальон на островок, который находился как раз между островом В., где расположилась дивизия, и соседним островом. Полгода спустя батальон, потерявший около двух третей своего состава, спасая оставшихся в живых, на подводной лодке поспешно перебрался к ним, на остров Б.