Яромира. Украденная княжна

Богачева Виктория

А когда увидал их обоих, стоящих у самого края обрыва, прямо напротив леса, над которым вот-вот должно было показаться солнце, так взыграло ретивое изнутри, что Воидраг обо всем позабыл. Мелькало у него перед глазами лишь наглое, уродливое лицо полюбовника Яромиры. С ухмылкой. Эту-то ухмылку и намерился навсегда стереть княжич, когда обнажил меч и двинулся вперед.

У Яромиры сердце ухнуло в пятки. Не в силах отвести взгляд, она смотрела, как к ним стремительно приближался разгневанный, хмельной княжич Воидраг. Она глазам своим не могла поверить. Не уразумела еще,

что взаправду это все с ними приключилась. Дюжина мыслей роилась в голове: как она объясниться с батюшкой? Что теперь будет? А как же сватовство? Что скажут люди?.. Как ей за такой позор оправдаться?!

Дура, какая же она дура! Ведь не хотела сперва идти. Нашто не доверилась разуму, нашто послушала сердце? Нашло пришла сюда с Вечеславом, ведь была уже почти просватана! Ведь все уже для себя решила…

А потом княжич бешено заревел, и все прочие волнения испарились, словно их и не было, ведь Яромира взаправду испугалась за свою жизнь. И за жизнь Вячко, на которого и летел Воидраг с занесенным мечом.

— Беги! Беги, Яромира! — заорал Вячко, обшаривая взглядом землю. Хотел он найти палку али хоть корягу, чтобы было чем себя оборонять.

Но под руку ничего не попадалось.

Яромира же словно вросла в землю. Не могла пошевелить ни ногой, ни рукой — то ли от испуга, то ли от лютого удивления. Широко раскрытыми, ясными глазами смотрела она на двух мужчин, что вознамерились по ее, Яромиры, вине глотки друг другу разорвать.

Такой позор. Не отмыться от него ей вовек.

— Княжич, — позвала она дрогнувшим, чужим голосом. — Постой, погоди. Давай… давай поговорим.

Воидрагу ее голос был, что подранку запах крови. Еще пуще разъярился он, когда услыхал, как Яромира заступалась за полюбовника. Заплясали у него перед глазами багряные круги.

Взревев, он прыгнул вперед и набросился на Вечеслава, вцепился ему в рубаху, увлек за собой на землю, позабыв о мече. О том, что воин он, княжич. Что негоже ему, словно простому мужику, кататься по зеленой траве да драться на кулаках.

— Уходи! — успел крикнуть Вячко, прежде чем княжич сшиб его с ног.

Такой силы у него был разбег, что оба прокатились по земле до самого края обрыва и съехали вниз, так и не разжав хватки.

Яромира завизжала, бросившись следом, и сама едва не сорвалась.

Но кто-то поймал ее за косу, потянул на себя и попытался надеть на голову плотный, холщовый мешок. Едва сумев опомниться, княжна впилась зубами в мужскую, мозолистую ладонь, которая зажимала ей рот. Грубый голос над ее головой выругался, и через мгновение тяжелый кулак ударил ее по затылку.

И больше княжна уже ничего не видела.

* * *

* Нечестная — не сохранила невинность для мужа.

* Безсоромная волочайка — гулящая девка.

Кметь с косой I

Много нерадостных, смурных дней повидала в своей жизни воительница Чеслава. Она теряла тех, кто был ей дорог. Бывала в жестоких битвах, что длились днями. Получала ранения,

терпела боль, которую не каждый муж мог вытерпеть. Она дрожала от холода и страха. Она не смела поднять взгляд от стыда.

Много всякого случалось.

Но такого лютого дня, как тот, когда пропала из ладожского терема княжна Яромира, Чеслава еще никогда не видала. Даже когда выкололи ей глаз, и то не было ей столь худо.

Она знала себя виноватой. Упустила девку. Не проследила. Не подметила. Не пресекла.

С раннего утра, еще когда весь терем спал крепким, хмельным сном, и о пропаже княжны ведало лишь несколько людей, князь отправил ее в погоню по широкой стезе, которая вела от главных ворот вглубь княжества. Вихрем Чеслава пронеслась по ней и в каждом поселении, которое попадалось на пути, спрашивала, не видал ли кто татей. Мол, украли из ладожского терема злато-серебром, вот и ищет она вора. Не скажешь же правда, что княжна пропала! Но в каждой избе ей неизменно отвечали, что никого чужих не было. Не проезжал никто, окромя нее самой.

Объехав ближайшие поселения, Чеслава решила, что пора воротиться в терем. С пустыми руками было ей возвращаться тяжко, но они с князем условились, что коли не сыщет беглецов до полудня, то повернет назад. Коли не получилось сразу поймать, нужно в погоню отправлять большой отряд. Искать и в лесу, и в поле, и на реке, и в дремучей чаще, и по избам пройтись с дружиной — мало ли, где схоронились беглецы.

Вроде все разумела Чеслава, но принять то, что Яромира решилась на побег — никак не могла. Княжна казалась ей такой разумной, такой честной. Как же она осмелилась обмануть отца, матушку? Опозорить княжество?.. Оставить всех родных, всю привычную жизнь и сбежать?! Да еще с кем?! С мальчишкой-сопляком, который таскался за нею с младых лет?

Вестимо, перед сватовством Яромира тревожилась. Все же предстояло ей уехать с чужим человеком в чужое княжество. Но Чеслава, хоть мужа себе так и не взяла, все же слепой, бесчувственной дурой не была! Всяко могла отличить, когда девка томиться от любви неразделенной, али волновалась перед тем, как вступить в новую жизнь и оставить позади княжну Яромиру из Ладожского терема. Стать женой. Матерью.

Потому-то Чеслава и дивилась. С чего девке сбегать с мальчишкой, коли не кружилась у нее от любви к нему голова?..

Встряхнувшись, воительница поправила повязку, что закрывала выколотый глаз, и вздохнула. Она поглядела вдаль: там, за крутым холмом, уже виднелся ладожский терем. Сердце заныло от тревоги и тоски, в животе скрутились внутренности в томительном ожидании. А вдруг отыскалась уже княжна? Вернется Чеслава и окажется все случившееся лишь ее дурным кошмаром.

Коря себя, воительница покачала головой. Взрослая вроде уже баба, а все туда же…

Ее внимание привлек шелест в кустах и какой-то писк. Чеслава тотчас насторожилась и потянулась рукой к мечу, придержав коня. Тихо она соскользнула на землю, приземлившись добротными, кожаными сапогами в пыль, и двинулась вперед. В густую траву, высотой в человеческий рост, откуда ей послышался стон и шелест.