Ясный берег
Шрифт:
дружба,— и почему бы Гречке не питать к нему, Коро-
стелеву, такого же -интереса и симпатии?..
Подали телеграмму, приказ Данилова: неАмедленно
явиться в трест.
— Нашли время вызывать, — сказал Коростелев. —
Тут уборка началась...
«Неужели будет разговор о той проклятой телке? Не
может быть: после трехмесячного молчания, после
похвалы в приказе... Совещание какое-нибудь».
Вызвал Иконникова и Лукьяныча, велел в
оперативном
записывать — какие кому оставить распоряжения на
время своего отсутствия.
Письмо к Гречке осталось незаконченным.
Здание, в котором помещался трест, было заново
выкрашено серо-сиреневой краской, у двери висела новая
стеклянная доска с золотыми буквами, стекла протерты,
лестница чисто выметена. На всем лежал отпечаток
даниловской опрятности. «Уже навел порядок,— мимолетно
лодумал Коростелев, идя к директорской двери, обитой
черной клеенкой.— Аккуратист».
Данилов встал ему навстречу. На нем был
офицерский китель без погон, такой чистый и свежий, словяо
только вчера выдали Данилову новое обмундирование.
Лицо и голова у Данилова атласно выбриты.
— Садитесь. Как доехали?
Коростелев сел в прохладное клеенчатое кресло.
— Как дела?
— Убираем'зерновые. Кирпича заканчиваем восьмую
сотню тысяч. Вот, захватил полный отчет.
— Отчет вещь полезная,— сказал Данилов,
перелистав бумаги, поданные Коростелевым,— но недостаточно
подробная. Как люди, настроение людей?
— Настроение было тревожное, боялись, что дожди
помешают уборке.
— А сейчас?
— Взбодрились. Коллектив у нас крепкий.
— Это хорошо,— сказал Данилов,— что еы
своевременно управились с сеном. Не управься еы своевременно,
большая беда была бы для совхоза. Трест отметил вас
в приказе, вы получили выписку?
— Да. Выписок получаем много.
— Бумажное руководство?
— А что, Иван Егорыч? За полгода к нам из треста
хоть бы одна душа заглянула.
— Плохо, конечно. Но учтите, что аппарат треста до
сих пор не укомплектован как следует. Министерство
обещает, но пока что никого не видать. А у нас есть
совхозы, где приходится сидеть невылазно, чуть ли не
самому за грабли браться, чтобы навести хоть какой
порядок. В «Долинке» вовсе завалили сеноуборку... Ваш
совхоз, сравнительно с другими, в блестящем состоянии.
«Нет,— подумал Коростелев,— не будет разговора об
Аспазии».
— Но все же никакой ценой, товарищ Коростелев,
не покупается
Коростелев дернулся всем телом, сжал подлокотники
кресла:
— Вон какая формулировка?
— А как иначе велите формулировать, если директор
по своему усмотрению раздает доверенное ему
государственное имущество?
— Как это — раздает? — повысил голос
Коростелев.— Один случай был, и то при чрезвычайных
обстоятельствах.
— Знаю обстоятельства. Три раза прочел вашу
докладную записку вдоль и поперек. Хотел вычитать что-
либо, что оправдало бы ваш поступок перед законом.
— И ничего не вычитали?
— Ничего.
Данилов сидел в кресле, как статуя"; широченные его
плечи были развернуты, как в строю.
— Так-тзки решительно ничего не вычитали?
— Вычитал, что сердце у вас доброе и что человек вы
широкий. Для хозяйственника этого недостаточно.
От раздражения у Коростелева сперло дыхание.
— Потому что вы не фронтовик,— сказал он.— Вы,
говорят, всю войну замполитом проездили в санитар-
ном поезде. А фронт надо глазами повидать, чтобы
понять, почем фунт лиха и что такое тот партизанский
колхоз.
Данилов принял упрек — не дрогнули чугунные плечи;
только покраснел слегка.
— И вы считаете, что без вашей щедрости
партизанский колхоз не выйдет из затруднений? Никто не
печется о колхозе, один товарищ Коростелев, дай ему бог
здоровья...
И Коростелев покраснел,— даже лоб у него стал
тёмнокрасным.
— Гречка говорит...
— А мне безразлично, что там говорит Гречка. Он и
в другие наши совхозы заезжал; да не вышло дело —
отказали... Вы знаете, какую помощь оказывает
государство освобожденным районам? Я вам цифры покажу:
сколько туда завезено скота, инвентаря,
стройматериалов. Гигантские масштабы восстановления иначе как
плановым порядком немыслимо осуществить. А ваша
благотворительность липовая. Никому не нужна и ничего
не решает. Не говоря уже о том, что здесь
преступление, за которое следовало бы исключить из партии. И
вас и Гречку.
У Коростелева в глазах помутилось; пот большими
каплями выступил на висках. Исключить из партии!
Нет, он, кажется, сказал «следо-вало бы». Бы. Да-да, он
сказал — «бы»...
— Вы знали о том, что распределение скота идет
централизованно, через Племзаготскот? Знали, что за
народное имущество, вам доверенное, вы головой