Юг в огне
Шрифт:
Стало припекать. А разводящего все нет. Разве могли знать Сазон или Конон, что разводящий давно бы их снял с секрета, если б он по дороге к ним не был схвачен белогвардейскими разведчиками и не уведен в плен.
И в то время, когда Сазон надумал было послать Незовибатько в эскадрон напомнить о себе, вдруг дрогнула земля от мощного артиллерийского залпа.
Это было так неожиданно, что Сазон с испугу даже выронил винтовку. Не терявшийся ни при каких обстоятельствах жизни Незовибатько окинул его таким презрительным взглядом, от которого Сазон сразу же пришел в себя.
В небольшом хуторишке, за которым зигзагообразно тянулась линия
От орудийного грохота кололо в ушах, спазмы сдавливали горло. И для Сазона и для Незовибатько было понятно, что орудийная стрельба шла с обеих сторон... Но мощь артиллерийского огня со стороны белых подавляла.
...Так же внезапно, как и началась артиллерийская перестрелка затихла. Из-за холмистого берега, за которым находились позиции противника, словно птицы, трепыхая красными, белыми и голубыми башлыками, выскочили кубанские, терские и горские полки генералов Врангеля и Шкуро. Всадники в бешеном намете, не останавливаясь, бросались в реку, переправлялись вплавь на другой берег, на котором в засаде сидели Сазон и Незовибатько.
Сазон рассвирепел.
– Гады!
– заорал он в исступлении.
– Налетайте!.. Налетайте!
Он приложился к винтовке и выстрелил. Лохматый черкес ткнулся горбатым носом в гриву лошади и, мелькнув белым донышком каракулевой шапки, повалился в воду.
– Один есть, Конон!
– ликующе крикнул Сазон.
– Бей их, Конон.
Незовибатько не ждал его приглашения. Он метко стрелял в врагов и уже второго белогвардейца свалил с лошади.
Никто из них - ни Сазон, ни Конон - даже и не Подумали о том, чтобы бежать. Да и бежать было некуда: и сзади, и впереди, и по сторонам - всюду были враги.
– Бей, Конон!
– то и дело покрикивал, гремя затвором, Сазон.
Перед ними, храпя и отфыркиваясь, вылазили из воды лошади и с места в галоп проносили мимо всадников. И никому из переправлявшихся белогвардейцев не пришло даже и в голову заглянуть в эти густые камыши, где сидели два отважных красноармейца...
И вдруг все здесь снова застонало от грохота. Но теперь орудия уже били только со стороны красных, и река снова закипела от осколков. Снаряды взрывались на берегу, вздымая огромные столбы огня и земли, они рвались в воде, поднимая причудливые, сверкавшие на солнце всеми цветами радуги фонтаны брызг. На берег с диким ржанием выскакивали обезумевшие от ужаса лошади без седоков. Все чаще теперь течение реки несло вниз трупы убитых и барахтающихся, молящих о спасении раненых, окруженных множеством оглушенной рыбы, всплывавшей белыми брюхами вверх.
– Як в аду, - пробормотал Незовибатько.
– Сазон, патроны е?..
– Нету, - отозвался Сазон.
– Все пострелял. А у тебя?
– Нема.
– Ну и пропали мы...
– Молчи, дурень!
– равнодушно проговорил шахтер.
– Умрешь, так за советскую власть...
Он не успел договорить. Увидев красноармейцев, залегших в камыше, на них налетел бородатый казак с осатаневшими глазами и, как молнией, взмахнув шашкой, концом острия зацепил голову Незовибатько. Шахтер, залившись кровью, приник к земле. Казак пролетел мимо.
– Конон!
– нагибаясь над другом, в испуге вскрикнул Сазон.
– Жив али не?
Шахтер молчал. Сазон, обняв друга, приник к нему
XXVIII
Главные силы кавказской конной группы генерала Врангеля справа, а кубанские полки Шкуро слева стиснули четвертую советскую кавдивизию, намереваясь окружать ее и уничтожить.
Только что назначенный командиром конного корпуса Буденный такой маневр противника предвидел и заранее отдал приказ дивизии отойти.
С ожесточенными боями отходили кавалеристы Городовикова от наседавшего врага...
К концу мая белогвардейцы внезапным налетом захватили станцию Торговую и прорвали фронт X армии близ станицы Великокняжеской. Возникла опасность проникновения белых в тыл войскам красных.
Буденный приказал начдиву Городовикову нанести контрудар и ликвидировать прорыв. Несмотря на то, что более чем стоверстный отход от Батайска с боями измотал кавалеристов четвертой кавдивизии, они блестяще выполнили приказ командира корпуса. После того, как белогвардейские полки были опрокинуты и отброшены на южный берег реки Маныч, Буденный вызвал к себе Городовикова, Прохора Ермакова и Тимошенко с его комиссаром. Когда они все вошли к Буденному, тот поднялся навстречу. Дружески похлопал по плечу Городовикова:
– Ты, Ока Иванович, все голову морочил, что, дескать, неграмотный, не сумеешь командовать дивизией?.. А что делаешь?.. Хваленых, ученых генералов как бьешь...
– Научился, Семен Михайлович, да и комиссар вот мне здорово помогает, - кивнул он на Прохора.
– Не скромничай, товарищ начдив, - усмехнулся Прохор.
– Я тебе хоть и помогаю, но в командные твои дела не вмешиваюсь.
– Я вам благодарен, - сказал Буденный, пожимая руки Городовикову и Прохору.
– Ваша дивизия совершила блестящее дело, отбросив прорвавшегося противника. Если бы вы этого не сделали, то многих бед он натворил бы у нас в тылу. Немало бы принес хлопот... Но это, товарищи, не все. Мне стало известно, что Врангель направил конный корпус генерала Улагая в обход нашего левого фланга, по направлению к станице Грабовской... Я только что от командарма Ворошилова. Он мне рассказал о намерениях врага. Улагай со своим корпусом попытается зайти нам в тыл для того, чтобы взорвать железнодорожные мосты и переправы через реку Сал и, таким образом, прервать нам всякое сообщение с Царицыном. Если противнику удастся это сделать, то, вы сами понимаете, он доставит нам много неприятностей... Товарищ Ворошилов на наш корпус возложил почетную задачу - ликвидировать этот обход, иначе говоря, к чертовой матери разгромить Улагая... Придется, друзья, поднатужиться. Знаю, знаю, Ока Иванович, что ты хочешь сказать, поднял руку Буденный, видя попытку Городовикова что-то сказать.
– Ты мне сейчас скажешь, что твои кавалеристы устали от боев, а лошади до того измучены, что едва переступают, многие околевают... Это ты хотел сказать?..
– Ей-богу, это, - проговорил изумленный Городовиков.
– А откуда ты узнал?..
– Колдун я, - засмеялся Буденный.
– Все это мне, дорогой, известно. Но что делать?.. А ты думаешь, у него вот бойцы не устали?
– указал он на Тимошенко.
– Тоже очень устали, и лошади измучены. Его дивизии тоже приходится много драться с белыми... Товарищ Ворошилов выставил против Улагая тридцатую стрелковую дивизию, но она не устояла. Понесла большие потери и отошла...
– Мы тоже, товарищ Буденный, большие потери несем, - тихо промолвил Тимошенко.
– Пополнение надо.