Юг в огне

Петров-Бирюк Дмитрий Ильич

Кряжистый, с длинным красным носом, генерал Толкушкин, успевший по случаю приезда союзной миссии проглотить лишних стакана два водки, покачиваясь из стороны в сторону, хрипло пробасил:

– Эх, братцы вы мои! Дали б мне наши союзники два танка, я б с ними да с одним лишь казачьим разъездом через неделю вошел бы в Москву. Ей-богу, не вру! Господин Пуль, разрешите...

Оттолкнув стоявшего на пути Мамонтова, Толкушкин, пошатываясь, подошел к Пулю, помахивая красиво отделанной плеткой.

– Господин генерал!

Краснов,

с опаской доглядывая на пьяного Толкушкина, сказал по-английски Пулю:

– Этот генерал хочет с вами говорить.

– Слушаю вас, - сказал Пуль, останавливаясь и смотря на Толкушкина.

Толкушкин взмахнул нагайкой. Краснов похолодел - ударит. Но нет, тот не ударил.

– Генерал, - сказал Толкушкин, пьяно всхлипывая.
– Все казачество радо вашему приезду... И я рад... Потому как вы ведь наши союзники... А раз союзники, то и пойдем вместе бить нашего общего врага - большевиков... Будем бить их в хвост и в гриву, не давать с...

Краснов смутился и не перевел последней фразы. Заметив улыбки на лицах белогвардейских офицеров, Пуль потребовал от Краснова, чтобы тот дословно перевел сказанное Толкушкиным.

– Это непристойность, сэр, - сказал Краснов.

– Ничего, скажите, - настаивал Пуль.

Краснов перевел. Пуль громко расхохотался.

– Остро сказано.

– Возьмите, генерал, эту плеть на память от донских казаков, - вдруг предложил Толкушкин нагайку Пулю.
– Она вам пригодится... Этой нагайкой вы крепко будете хлестать нашего врага.

– Оригинальный подарок, - улыбаясь, сказал Пуль, рассматривая красиво отделанную нагайку.
– Я рад принять этот подарок от донского казачества. Подарок мне этот, действительно, пригодится.

...Расстроенный происшествием с отцом, Константин, хмурясь, стоял у вагона, дожидаясь, когда члены миссии пойдут в него. Здесь-то его и разыскал Василий Петрович.

– Сынок, - сокрушенно сказал он.

Константин вздрогнул и воровато огляделся вокруг: не наблюдает ли кто. Убедившись в том, что на них никто не обращает внимания, он недовольно спросил:

– Ну что тебе надо, отец?

Старик ошарашенно посмотрел на него.

– Да ты сын мне али кто?

– Сын, - мрачно промолвил Константин.
– Но ты сегодня в такую глупую историю влип, что мне просто стыдно с тобой разговаривать...

– С отцом стыдно?!

– Да, - сердито выкрикнул Константин.
– Именно с тобой, с отцом. Какой тебя черт заставил в этот дурацкий почетный караул становиться?.. А если уж стал, то надо бы не выпячивать брюхо, как беременная баба. И вообще-то, зачем ты сюда попал? Почему ты бросил дом, мать, семью?.. Ведь не могли же тебя мобилизовать, старика.

– Сам пошел, добровольно, - угрюмо буркнул Василий Петрович.

– Сам, - озлобленно усмехнулся Константин.
– Глупость сделал. В твоих ли летах это делать?

– Хотел помочь...

– Помощник мне тоже. Что ты сегодня натворил?

Ты ж меня осрамил. Хорошо еще, что никто здесь не знает, что ты мой отец, а то прямо-таки хоть убегай отсюда. Иди, я с тобой больше не могу говорить. Вот, кажется, на нас обращают внимание. Иди!

Василий Петрович ошеломленно смотрел на сына.

– Так ты, стало быть, своего отца стыдишься, а?
– наливаясь гневом, спросил он у Константина.
– Гонишь отца?

– Не кричи!
– сморщившись, - зашипел Константин.
– Услышать могут.

– Ах ты, сукин сын!
– вдруг громко завопил Василий Петрович.
– Нехай все слышат, какой ты мерзавец. Отца застыдился... Будь ты проклят, сатана!.. Ишь ты, в полковники его вывел, а он теперь с отцом не желает разговаривать, стыдно, вишь, ему.

Константин, как обожженный, рванулся к вагону, ухватился за поручни, вспрыгнул на площадку и скрылся за дверью.

– Ишь ты, - продолжал бушевать старик.
– Полковником стал, ваше высокоблагородие. Значит, теперь и родителей не надо признавать. Пожалуюсь самому атаману Краснову.

Вокруг него собиралась толпа любопытных.

– Я те дам, проклятый полковник!
– грозился в окно вагона Василий Петрович.
– Отца постыдился...

– В чем дело, казак?
– подходя к старику, строго спросил Мамонтов. Что ругаешься?

– Да как же, ваше превосходительство, - стал жаловаться ему Василий Петрович, - он хоть и полковник, а ведь сын мне родной...

И он рассказал Мамонтову о своей обиде на сына.

Выглянув украдкой в окно, Константин увидел, что Мамонтов за что-то распекал отца.

"Пусть, - махнул он рукой.
– Его стоит пробрать".

Проходя мимо Константина, Краснов спросил у него:

– Полковник, что это там бушевал казак?

– Пьяный, господин генерал.

– А-а, - понимающе протянул Краснов.
– Тогда понятно. Он, кажется, вас оскорблял?.. Почему вы его не посадили под арест?

– Бог с ним, ваше превосходительство, - великодушно проговорил Константин.
– Наш станичный он, сосед, неудобно будто это сделать.

– А-а, сосед? Ну, тогда не стоит.

XVIII

...В то время подпольный большевистский комитет возглавлял Журычев. Это был сравнительно молодой человек, небольшого роста, сухощавый. Он вел огромную революционную работу в тылу врага, помогал объединять вокруг подпольного комитета всех коммунистов не только Ростова, но и Таганрога, Александровск-Грушевского, Новочеркасска, Сулина, Азова и многих казачьих станиц Дона. Под руководством Журычева подпольный комитет развернул работу среди рабочих промышленных предприятий городов, среди казаков и крестьян станиц и слобод. Смелую агитационно-пропагандистскую работу вели большевики в воинских частях белой армии, для чего подпольщики под видом добровольцев вступали в ряды белогвардейцев, как это и было с Виктором и Афанасьевым.