Юг в огне
Шрифт:
– Вы напрасно горячитесь, товарищ начштаба, - спокойно перебил его Ворошилов.
– Мне думается, что товарищ Буденный хорошо уясняет себе обстановку и имеет на этот счет свои соображения. Вот сейчас он их выскажет нам, а мы послушаем. Пожалуйста, говорите, Семен Михайлович.
– Говорить много нечего, товарищ командующий. Одно скажу: мы еще плохо воюем, учиться нам надо воевать. Первые успехи нам кружат голову, мы поддаемся им и увлекаемся, часто очень непростительно... делаем ошибки и не извлекаем из них для себя уроков...
– Правильно!
–
– Я тоже так думаю. Вот до вашего прихода я все это высказывал начштаба... Совершенно справедливо, мы часто увлекаемся и из своих ошибок не извлекаем для себя уроков. Прямо боюсь, что белые нас втянули в ловушку и в этой ловушке начнут лупить... А начштаба мой радуется, как ребенок: "Ростов, говорит, через неделю возьмем!", "Фронт, кричит, раздвинули вширь и вглубь на триста пятьдесят верст!" Как бы эта радость не обернулась нам слезами. Мы даже не наладили как следует связь с восьмой и девятой армиями... А с одиннадцатой так ее и совсем нет...
– У меня имеются точные сведения, Климент Ефремович, - сказал Буденный.
– Белые в районе Батайска подготовили до семнадцати кавалерийских полков...
– Вот видите, товарищ начштаба, - укоризненно посмотрел Ворошилов на Черемисова.
– Я говорил вам, что белые никогда не смирятся с мыслью отдать нам так просто Ростов, они будут драться за него жестоко. Вот мои слова оправдываются... Нам до зарезу нужны крепкие резервы... Сейчас буду телеграфировать лично товарищу Ленину... Семен Михайлович, а белые не отрежут кавдивизию Городовикова?
– Они, товарищ командующий, безусловно, попытаются это сделать, ответил Буденный.
– Но им помешает половодье... Полая вода залила все низины, а у Батайска в особенности... Но все-таки опасность такая есть...
Ворошилов, заложив руки за спину, задумчиво прошелся по комнате. Подойдя к окну, побарабанил пальцами по стеклу.
– А это, если я не ошибаюсь, едет Ермаков, - кивнув на улицу, обернулся он к Буденному.
Буденный подошел к окну. По улице, утопая колесами в вязкой грязи, тащилась тачанка, запряженная парой сытых вороных лошадей. В тачанке сидело несколько мужчин, в том числе и Прохор.
– Да, это он, - подтвердил Буденный.
– Легок на помине, - сказал Ворошилов.
– А я как раз о нем думал... Не перебросить ли, товарищ Буденный, нам его военкомом к Городовикову, в четвертую кавдивизию?.. Там сейчас нет комиссара. Мусинова отзывает ЦК партии.
– Кандидатура подходящая, - проговорил Буденный.
В комнату вошел тот же чубатый Никодим в красных штанах и доложил Ворошилову о приезде комиссара Ермакова и ростовских рабочих, которые просят незамедлительно их принять.
– Попроси войти, - распорядился Ворошилов.
Никодим широко открыл дверь.
– Командующий просит вас, - сказал он.
В комнату вошли Прохор, Виктор, Рюмшин и еще двое рабочих.
– Садитесь, товарищи!
– пригласил Ворошилов, когда вошедшие представились и поздоровались.
–
– Нас к вам послали ростовские и батайские рабочие просить, чтобы вы быстрее занимали Батайск и Ростов... Рабочие Ростова и Батайска подготовились к восстанию. Как только ваши части заберут Батайск и будут подходить к Ростову, так сейчас же все рабочие, как один, поднимутся и с тыла начнут бить белых. Измучились мы, товарищи, при белых. Никакого житья нет. Сажают нашего брата в тюрьмы, бьют, вешают... Журычева казнили...
– Журычев погиб?
– огорченно воскликнул Ворошилов.
– Я его знал. Замечательный человек был... Как жалко!
– Погиб, товарищ Ворошилов, - вздохнул Рюмшин.
– Разве ж он один только... Многие погибли. Сейчас вот перед нашим уходом сюда контрразведчики разгромили нашу подпольную типографию... Арестовали многих подпольных работников... Товарища Елену арестовали тоже...
– Кто это?
– осведомился Ворошилов.
– Руководительница подпольной организации была Клара Боркова. Вместо Журычева мы ее выбрали... Боевая женщина, стойкая большевичка.
– Значит, вы нас хотите поддержать?
– спросил Ворошилов.
– Поднимете восстание?
– Беспременно, товарищ Ворошилов, - твердо сказал Рюмшин.
– Уже все подготовлено, рабочие вооружились, ждут сигнала...
Начштаба торжествующе взглянул на Буденного, потом перевел взгляд на Ворошилова.
– Вы говорили, товарищ командующий, о резервах, - весело сказал он. Вот вам они. Это, пожалуй, похлеще всяких резервов будет.
Ворошилов спросил у Рюмшина:
– А сколько рабочих может принять участие в восстании?
– Все выступят, - сказал старый рабочий.
– "Все" меня не устраивает, - сказал Ворошилов.
– "Все" - это неопределенное слово. "Все" - это и десять, и сто, и тысяча человек... А вот скажите мне, сколько?
– Можно мне сказать?
– попросил слова Виктор.
– Пожалуйста, молодой человек, - разрешил Ворошилов.
– Ростово-Нахичеванский подпольный большевистский комитет, - сказал Виктор, - рассчитывает на выступление около пяти тысяч человек.
– Вы в этом уверены?
– Я в этом убежден, товарищ Ворошилов.
– Как же не уверены, - заговорил снова Рюмшин.
– Уверены так же, как в самих себе... Рабочие слово свое сдержат. Не для насмешки ж нас сюда, к вам, послали. С какими трудностями мы сюда пробирались.
– А как вы через фронт белых прошли?
– спросил Ворошилов.
– Восемьдесят человек нас шло, - стал рассказывать Рюмшин.
– Все с оружием. Но прошли благополучно, один только раненый... Застава белых нас обстреляла...
– Дело очень серьезное, - сказал Ворошилов.
– Один решить его я не могу. Подождите до вечера. Соберем Реввоенсовет армии, обсудим... А как вы будете возвращаться с нашим ответом в Ростов? Все восемьдесят человек снова пойдете или нет?