Юг в огне
Шрифт:
Часто он брал ее за руки, с восхищением смотрел в глаза.
– Мариночка, ты чудо!
– говорил он.
– Ну уж и чудо, - смеялась она.
– Таких чудес на свете миллионы. Вот ты, Витенька, это другое дело... Я чувствую, ты - необыкновенный человек... Мне кажется, что ты что-то делаешь большое, огромное, важное...
– Да-а, - сказал он задумчиво.
– Ты, возможно, права...
– Витенька, я тебе буду помогать, - проговорила она.
– Можно?..
– Мариночка, не сейчас, а потом... Мы еще поговорим об этом... Ты, Мариночка, предполагаешь, наверно, что все это так
– Его убили?
– Белогвардейские контрразведчики шашками за городом зарубили. Между нами завелся провокатор. Предал... Контрразведчики узнали о нашем плане и все сделали так, что мы уже ничего не смогли предпринять. Уверенность у нас была большая, что мы Журычева и его товарищей спасем. Но этот провокатор! Эх, если б знать, кто он!..
В дверь постучали.
– Войдите!
– крикнул Виктор.
Вошел Василий Афанасьев.
– Здравствуйте!
– сказал он и с любопытством посмотрел на Марину.
– Познакомься, Вася, - заметив его взгляд, произнес Виктор.
– Моя хорошо знакомая барышня Марина.
– Очень приятно, - улыбнулся Афанасьев, пожимая Марине руку.
– Витин товарищ - Василий Афанасьев.
Присев на диван, Василий закурил.
– О чем это вы так оживленно беседовали?
– спросил он.
– Да так просто, - нехотя сказал Виктор.
– Да не так просто, - усмехнулся Афанасьев, пуская причудливое кольцо дыма к потолку.
– Я еще в коридоре услышал, вы о каких-то провокаторах говорили...
– Не знаю, как ты мог услышать, - пожал плечами Виктор.
– Мы очень тихо разговаривали.
– "Подслушивал, что ли?" - подумал он. Но тотчас же устыдился этой мысли.
– Понимаю, - обиженно проворчал Афанасьев.
– Таишься от товарища.
– Да ты что, Вася?
– вскрикнул Виктор.
– Как ты мог допустить такую мысль? У меня от тебя тайн не бывает. Разве я могу от тебя что-нибудь скрывать? Мы, действительно, говорили о провокаторах... Я сказал, что вот мы готовили освобождение Журычева из тюрьмы, а какой-то провокатор провалил все это, и Журычева казнили...
– А какое ты право имеешь об этом рассказывать каждому?
– холодно посмотрел на него Афанасьев.
– Вот ты-то и есть провокатор.
– Каждому?
– всплеснул руками Виктор.
– Разве Марина "каждая"? Это ж моя невеста... Понимаешь, невеста!.. Она - мой друг, и разве я не могу быть с ней откровенен?.. Я ей верю, как самому себе, как верю тебе, или, скажем, Ивану Гавриловичу Семакову...
– Ах, вот какой ты, Виктор!
– с горечью сказал Афанасьев.
– Ты меня, твоего ближайшего друга, соратника по революционной работе, ставишь на одну доску с... этой барышней. Вы меня извините, Марина, - взглянул он на нее, - может быть, для вас это и оскорбительно слышать, но я привык всегда говорить правду... Обидно, Виктор, очень обидно... Вот как ты относишься к своим обязанностям подпольного работника, коммуниста... Ты на меня не обижайся, Виктор, хоть ты мне и близкий товарищ, но партия, подпольная наша парторганизация для меня дороже. Я не могу скрыть этого
– Но, позволь, Вася, - растерянно проговорил Виктор.
– Ведь я ж открылся человеку, которому вполне доверяю, который и сам готов нам помогать в подпольной работе...
– Вполне допускаю, что Марина надежный человек, - сказал Афанасьев. Но разве ты имел право посвящать ее в наши дела?.. Да еще без ведома подпольного комитета?
Виктор опустил голову, он понял, что Афанасьев прав. Он совершил большое преступление перед подпольной партийной организацией.
– Да, Вася, я виноват, - прошептал он.
Марина, видя Виктора таким подавленным, растерянным, заплакала.
– Но я ж не провокатор!
– вскричала она.
– Я честная девушка. То, что сказал мне Витя, умрет навсегда у меня здесь вот, - постучала она кулаком по груди.
– Вы вот сами убедитесь, какая я... Я готова выполнять любую работу подпольной организации. Верьте мне, - умоляюще посмотрела она на Афанасьева.
Афанасьев пристально, словно только сейчас увидел, оглядел Марину.
– Я верю вам, - сказал он, улыбаясь.
– Конечно, такие предательницами не бывают... Возможно, узнав вас ближе, я и сам вскоре вам все буду доверять... Хорошо, Витя, пусть этот разговор останется между нами... Я ничего не скажу подпольному комитету... Ты мне друг большой, не хочу тебе делать неприятности...
– Я сам скажу, - подняв голову, твердо произнес Виктор.
– Спасибо тебе, Вася, ты мне правильно указал на мой проступок... Я виноват. Хоть я и очень люблю Марину и доверяю ей, но все же не должен был ей ничего открывать...
– Ну, и дурак будешь, что скажешь, - засмеялся Афанасьев.
– Убедите его, глупого, чтобы этого не делал, - сказал он Марине.
– Вероятно, Виктор будет прав, если скажет, - произнесла Марина.
– А в какое положение вы меня тогда поставите?
– возмутился Афанасьев.
– Значит, я как коммунист должен донести?
– Твое право, Вася, - сказал мягко Виктор.
– Делай, как тебе совесть подсказывает.
– Ну, мне совесть подсказывает, что сообщать не стоит, - рассмеялся Афанасьев.
– Ведь это пустяк... Молчи и ты, Виктор. Так это и останется между нами.
Марина, подумав, сказала Виктору:
– А в самом деле, ничего особенного не произошло... Ведь ты тайну свою открыл мне, а я, ты знаешь, не болтлива. Под пытками никогда не выдам ни тебя, ни твоих товарищей... На этом давайте и покончим. Не говори об этом никому, Витя. Так лучше будет...
– Нет, я скажу.
– Упрямый же ты, Виктор, - укоризненно покачал головой Афанасьев. Сколько же тебя упрашивать?
– Ну, хорошо, - неопределенно ответил Виктор.
– Посмотрим.
Все помолчали. Афанасьев, затушив папиросу, положил окурок в пепельницу и заглянул в окно.
– А какая весна замечательная!
– сказал он.
– Как только покроется степь травой, надо как-нибудь выбрать денек и поехать за город, устроить пикничок. Как вы на это смотрите, Марина?
– Не знаю, - ответила она, нерешительно взглянув на Виктора.
– Думаю, что сейчас такое неспокойное время, что за городом на бандитов можно нарваться.