ЮРОДСТВО И СТОЛПНИЧЕСТВО

Кузнецов Николай

Подобный взглядъ на аскетизмъ у г. Энгельгардта сложился, вроятно подъ вліяніемъ того, что онъ недостаточно вникнулъ въ духъ аскетическихъ твореній, который можно представлять въ слдующемъ вид: христіанинъ причастникъ званія небеснаго [MCXXXVII] , сонаслдникъ Христу [MCXXXVIII] , жилище св. Духа [MCXXXIX] , чадо Божіе [MCXL] . Званіе это налагаетъ на христіанина великія обязанности, которыя тмъ священне, чмъ выше права, даруемыя ему его званіемъ. Первая обязанность – подражаніе Богу, какъ Отцу и вторая, любовь къ Нему. Такъ какъ любовь обязываетъ христіанина ходить по заповдямъ Божіимъ [MCXLI] , то очевидно, что вторая обязанность, сопряженная съ званіемъ христіанина, есть исполненіе Закона Божія. Чтобы быть достойнымъ своего званія онъ естественно долженъ въ точности выполнить об эти обязанности. Но какъ ихъ возможно выполнить? извстно, что Богъ – полнота совершенствъ, извстно также, что человкъ ограниченъ и по своей природ, очевидно, не можетъ быть вполн совершеннымъ, но извстно и то, что онъ иметъ способность подвигами духовной жизни восходить выше и длаться совершенне, становиться ближе къ Богу и боле ему уподобляться [MCXLII] . Но такъ какъ онъ на земл не въ состояніи достигнуть совершенства, то онъ обязанъ естественно, сколько возможно, приближаться къ совершенству, простираясь въ предняя [MCXLIII] . Приближеніе это можетъ достигаться путемъ исполненія заповдей, но не механическимъ и притомъ временнымъ исполненіемъ той или другой заповди, а непрерывнымъ для того, чтобы пріобрсти навыкъ жить и дйствовать согласно съ требованіемъ закона и достигнуть, наконецъ, до того, что жизнь свою поставить въ соотвтствіе съ закономъ Божіимъ. Въ силу этого обстоятельства христіанинъ долженъ приневоливать и принуждать себя къ исполненію заповдей Божіихъ [MCXLIV] , соединенному, естественно, съ нкоторыми самолишеніями. О томъ, какъ

могли зарождаться аскетическія идеи въ душ подвижника весьма ясно говоритъ св. Василій Великій. Вотъ какъ онъ объясняетъ зарожденіе въ себ аскетизма: „много времени, говоритъ онъ, я потратилъ на суету и всю почти юность свою потерялъ въ суетномъ труд, съ какимъ упражнялся въ томъ, чтобы уразумть уроки мудрости, обращенной Богомъ въ юродство. Когда же, наконецъ, какъ бы воставъ отъ глубокаго сна, обратилъ взоръ къ чудному свту истины евангельской и увидлъ безполезность мудрости князей вка сего престающихъ [MCXLV] , тогда, проливъ много слезъ о жалкой своей жизни, пожелалъ я, чтобы дано мн было руководство къ первоначальному изученію догматовъ благочестія. Прочитавъ евангеліе, и увидвъ тамъ, что дйствительнйшее средство къ усовершенію – продать свое имущество, подлиться имъ съ неимущими братіями и вообще не заботиться о сей жизни, не вдаваться душою ни въ какое пристрастіе къ здшнему, пожелалъ я найти какого нибудь брата, избравшаго этотъ путь жизни, чтобы съ нимъ переплыть скоропреходящую волну сей жизни. И подлинно многихъ нашелъ я и въ Александріи и въ пр. мстахъ Египта, а иныхъ въ Палестин, въ Килистріи и Месопотаміи; дивился воздержанію ихъ въ пищ, дивился терпнію въ трудахъ, изумлялся неослабности въ молитвахъ, тому, какъ преодолвали они сонъ, не уступая никакой естественной необходимости, всегда сохраняя въ душ высокій и непорабощенный образъ мыслей; не имя привязанности къ тлу, но живя какъ бы въ чужой плоти, они самымъ дломъ показали, – что значитъ быть здсь пришельцами [MCXLVI] и что значитъ имть житіе на неб [MCXLVII] . Подивясь сему и ублаживъ жизнь сихъ мужей, которые на дл показываютъ, что носятъ въ тл мертвость Іисусову, пожелалъ и самъ я, сколько было мн возможно сдлаться подражателемъ оныхъ мужей" [MCXLVIII] . Изъ этихъ словъ видно, что св. Василій Великій видлъ въ аскетизм воплощеніе того идеала, который онъ составилъ себ о жизни по евангелію, изучая его. Т-же побужденія, которыя руководили св. Василіемъ Великимъ въ выбор для себя аскетической жизни, по всей вроятности, были мотивами и всхъ аскетовъ. Картина жизни, проводимой среди дикой, суровой пустыни, среди всевозможныхъ лишеній и трудовъ, представляла слишкомъ рзкій контрастъ съ мірскою жизнью и должна была сильно дйствовать на воображеніе благочестивыхъ душъ. Затмъ въ ученіи аскетовъ нтъ пессимистическаго отношенія къ жизни, взятой въ ея принцип. Если въ ихъ твореніяхъ, напр. св. Іоанна Лствичника и др. встрчаются нкоторыя мста, выражающія какъ бы недовольство земнымъ міромъ и осужденіе его, то они направляются не на самое существованіе міра и его жизнь, но имютъ въ виду грхъ, живущій въ мір, но отнюдь не самый міръ въ самомъ его бытіи и въ основномъ принцип его жизни и развитія. Къ грху и злу аскеты относились дйствительно съ величайшею строгостью, но ненависти къ міру не проповдывали, какъ пишетъ г. Энгельгардтъ.

[MCXXXVII] Евр. III, 1.

[MCXXXVIII] Римлян, VIII, 17.

[MCXXXIX] 1 Кор. III. 16.

[MCXL] Ефес. V, 1.

[MCXLI] 2 Іоанн. 1, 6.

[MCXLII] 2 Кор. III, 18.

[MCXLIII] Филипп. III, 14.

[MCXLIV] Твор. св. Мак. Египетскаго, бес. 19, § 5, 6, стр. 217, 218

[MCXLV] 1 Кор. II, 6.

[MCXLVI] Евр. II, 13.

[MCXLVII] Филип. III, 20.

[MCXLVIII] Твор. св. Василія Великаго ч. VII, стр. 122 – 124.

Г. Скабическій опредляетъ аскетизмъ, какъ особенный родъ психической болзни, симптомы которой правильною своею періодичностію напоминаютъ запойное пьянство [MCXLIX] . Причинами возникновенія аскетизма г. Скабичевскій считаетъ: недовольство жизнію, угнетенія какого-бы то ни было рода: семейнаго, гражданскаго, экономическаго, пресыщеніе всми благами жизни. Аскеты, по его мннію, шли противъ природы, совершенно истощая нервную систему [85] . Соображенія г. Скабичевскаго, попирающія дорогія завты вры Христовой, подвергнуты разбору въ журнал „Вра и Церковь" (кн. III за 1901 г. стр. 481 – 504), который мы вкратц и представимъ.

[MCXLIX] „Руск. Мысль" 1900 г. X.

[85] „Аскетическій недугь въ томъ заключается, пишетъ г. Скабичевскій, что правильная смна упражненій и отдыховъ различныхъ нервныхъ системъ пренебрегается: человкъ воображаетъ, что онъ способенъ безъ отдыха и перерыва отдаваться однимъ высшимъ духовнымъ стремленіямъ, въ которыхъ видитъ существенную цль своей жизни. Въ результат такой односторонности и является, вмсто разумно-правильной и спокойной смны работъ различныхъ нервныхъ системъ, непроизвольно стихійные и необузданно безумные взрывы то одной, то другой системы, ведущіе къ истощенію и разстройству нервной системы" («Русск. Мысль» XI, стр. 33).

Скабичевскій въ доказательство того, что аскетизмъ есть болзнь, сопоставляетъ проявленія его съ приступами пьянства у запойныхъ пьяницъ, которые или чувствуютъ отвращеніе къ вину или же непреодолимое влеченіе къ нему, a аскеты періодически переходятъ отъ духовныхъ экстазовъ къ чувственнымъ и наоборотъ. Представленія объ аскетизм у Скабичевскаго не врны. Аскетизмъ (отъ – упражняю) предполагаетъ co стороны человка самодятельность, направленную къ достиженію какой-либо, имъ самимъ намченной, цли. Аскетизмъ – упражненіе: a всякое упражненіе предполагаетъ волю и сознательное отношеніе къ длу. Между тмъ увлеченіе чмъ нибудь, a потомъ отрицаніе чего-нибудь вовсе не носитъ характера сознательности, самодятельности, a совершается помимо воли человка, какъ то само собою. Напр. появленіе внезапно радости, или позывъ къ вину. Человкъ въ данномъ случа сознаетъ только присутствіе въ себ извстнаго настроенія, a образованія его онъ не знаетъ и измнить его, пока оно само не пройдетъ, не властенъ.

Напротивъ, аскетъ, если отказывается отъ извстныхъ прйвычекъ и склонностей, то не потому только, что ему почему-то такъ хочется, a потому, что его сознанію предносится иной лучшій міръ, другой порядокъ жизни. Отсюда и дйствія его проистекаютъ изъ опредленныхъ и продуманныхъ данныхъ, носящихъ на себ характеръ полной сознательности и свободы (стр. 487).

Аскеты, якобы, пытаясь дать мсто въ своей жизни однимъ духовнымъ стремленіямъ, тмъ самымъ идутъ противъ природы и совершенно истощаютъ свою нервную систему. – Это неврно. Каждый нервъ требуетъ для себя дятельности, только въ той мр, въ какой это необходимо для общаго направленія дятельности организма. Такъ, у вора при вид часовъ вся почти нервная дятельность направляется на то, чтобы украсть ихъ, a у честнаго человка происходятъ при этомъ совершенно другіе нервные процессы. Въ ихъ дйствіяхъ выражаются только различныя ихъ настроенія, сообразно съ которыми приведены были въ дйствіе т или другіе нервы, но нельзя утверждать, что природа нервовъ обоихъ принуждаетъ къ различнымъ дйствіямъ (стр. 488). Дале, аскеты, разнообразя свои аскетическіе подвиги (тлесн. труды, писаніе сочиненій, напр. св. Сим. Дивн. и пр.), отдавались, такимъ образомъ, высшимъ аскетическимъ духовнымъ стремленіямъ не въ ущербъ соотвтствующимъ этимъ стремленіямъ нервамъ и не въ пользу тмъ, которые управляютъ плотскими влеченіями. Они физической жизни придавали такой порядокъ, въ которомъ видлась бы жизнь Божія, а не плотская животная. Тлесный трудъ у аскетовъ являлся тогда, когда, какъ говоритъ преосв. еофанъ, утомлялась душа. Итакъ, аскеты разнообразили свои духовные труды и имъ не нужно было прибгать къ удовлетворенію плотскихъ потребностей, что долженъ длать, по мннію г. Скабичевскаго, нормальный человкъ, когда даютъ знать о себ нервы, управляющіе плотскими влеченіями. Впрочемъ, дленіе нервовъ на духовные и плотскіе неудобно. Нервы кром того сами по себ не служатъ причиной господства въ человк высшихъ или низшихъ потребностей, а напротивъ, такое или иное употребленіе нервовъ служитъ человку средствомъ для удовлетворенія господствующей въ немъ потребности. Такъ, у человка высоконравственнаго половая потребность занимаетъ самое скромное мсто и не требуетъ чрезвычайныхъ и постоянныхъ расходовъ энергіи, а у человка противоположнаго настроенія – наоборотъ; но это вовсе не значитъ, что служащіе половой потребности нервы у обоихъ людей различны; это свидтельствуетъ только о различіи ихъ склонностей и происходящемъ отсюда различіи въ распредленіи энергіи (стр. 491).

Представляя дло такъ, мы ясно можемъ видть слдующее: для человка, предающагося аскетической дятельности изъ любви къ Богу и ближнимъ, возможны 2 пути: добра и зла, плоти и духа. Въ его сознаніи является признаніе того, что истиннымъ долженъ быть путь добра. Основаніемъ этому служитъ ему такое или иное міросозерцаніе, – религіозное или философское. У него, смотря по сил убжденія, является извстное сильное устремленіе въ извстную сторону. Соотвтственно характеру устремленія извстные нервы и въ извстномъ порядк подвергаются особенно усиленной дятельности, а другіе – мене или совсмъ не привлекаются. Это длается не вдругъ, такъ какъ привычка беретъ свое, и вотъ задачею человка служитъ противостать этой привычк, начать борьбу съ прежними воззрніями и жизнью, чтобы дать мсто новому, лучшему порядку жизни. Въ этомъ смыслъ аскетизма. Онъ, по необходимости, сопровождается, особенно въ начал, борьбою въ человк двухъ началъ: стараго и новаго. И если человкъ твердо проникнутъ новыми началами, то иногда ему удается довести борьбу до конца, уничтожить въ себ наклонность къ прежнему порядку жизни и дать мсто новому, лучшему. Извстно о св. Симеон юродивомъ, что онъ умертвилъ въ себ даже похоть плоти и среди нагихъ женщинъ чувствовалъ себя невозмутимо. Но онъ долго боролся съ нею. Въ самомъ дл человку естественно бороться здсь на земл во имя другого порядка жизни, во имя Христова ученія, объ отверженіи себя, распятіи плоти, служеніи ближнимъ, чтобы уничтожить ветхаго человка и образовать новаго, и борьба эта не безполезна: человку-христіанину дается прямое, непосредственное удостовреніе реальности другого міра, во имя котораго онъ долженъ презрть настоящій и непосредственное сознаніе превосходства того міра, внушается необходимость стремиться къ нему и, наконецъ, дается помощь для борьбы" (стр. 492 и 493).

Мнніе Скабичевскаго объ аскетизм не ново. Еще въ 1897 г. В. Розановъ въ одномъ изъ фельетоновъ „Новаго Времени" подъ заглавіемъ: „смыслъ аскетизма" высказалъ т соображенія, которыя и повторилъ Скабичевскій. Такъ, В. Розановъ начало аскетическихъ стремленій видитъ въ безуміяхъ плотской любви, въ богатств темперамента, понимаемаго

имъ въ смысл половыхъ излишествъ. – Чувственное влеченіе, говоритъ онъ, есть нчто положительное выраженіе не только вншней красоты, но и внутренняго достоинства специфической религіозной высоты и значительности". Въ этомъ именно чувственномъ влеченіи, которое „необдуманно вздумали грязнить теперь въ человк, отметать въ немъ, порицать, какъ животное, какъ нкоторую грязь, нечистоту его природы", – по мннію г. Розанова, дано объясненіе всего великаго въ человчеств. „Геній и молитва, наравн съ благоуханіемъ цвтовъ лучатся оттуда же, говоритъ онъ, откуда нисходитъ на землю быть можетъ лучшее, чмъ самая молитва, самый геній – живое человческое дитя". Здсь же и объясненіе монашества и аскетизма. „Здсь, въ аскетизм, лучится собственно плоть же, многоочитая, исполненная очей плоть". „Кстати и исторически аскетизмъ возникъ именно въ тхъ странахъ и городахъ, гд процвтали чувственныя вакханаліи. Земля почти полуденнаго солнца, отъ зноя почернвшая – она первая открыла и мелодію молитвы и познала сладость отреченія… Вотъ вамъ объясненіе аскетическихъ феноменовъ, какъ Амвросій Оптинскій, этой высшей, дятельной героической любви, неустающаго подвига, вотъ вамъ объясненіе Iоанны д'Аркъ" и т. д. Совершенно врно, говоритъ Сменцовскій, что богатство темперамента, или, точне, полнота дарованій есть условіе если не всего, то очень много великаго, что совершается въ мір. Но это богатство темперамента выражается не въ половыхъ излишествахъ, не въ чувственности, неукротимой и бурной, а въ величіи ума, воспріимчивости сердца и энергіи воли. Христіанство не признаетъ, и наука, при всхъ своихъ усиліяхъ, не можетъ доказать и не докажетъ того единства физическихъ и психическихъ силъ человка, которое бы дозволяло во всхъ случаяхъ утверждать: „въ здравомъ тл – здравый духъ". Напротивъ, чуть-ли не на каждомъ шагу мы видимъ, что „духъ бываетъ бодръ, а плоть немощна" [MCL] . Почему это? потому, что взаимоотношеніе, которое существуетъ между душею и тломъ человка, не исключаетъ между ими и той борьбы, о которой говоритъ апостолъ: „плоть противовоюетъ на духа, духъ же на плоть; сія другъ другу противятся" [MCLI] . Христіанство понимаетъ этотъ разладъ, какъ противорчіе между разумной и эгоистической волей самаго человка, первоначальное отношеніе котораго къ своему Творцу нарушено; въ этомъ заключается основное и главное препятствіе, которое слдуетъ устранить, чтобы человку можно было достигнуть внутренняго мира съ самимъ собою. Съ пришествіемъ Христа Спасителя на землю пала преграда, отдляющая людей отъ Бога. – Уничтоженъ грхъ и насаждено смя новой жизни. Но въ человк осталась, какъ слдствіе грха, удобопреклонность къ злу, и внутренній разладъ съ самимъ собою, если и не въ такой мр, какъ прежде, ощущается и искупленнымъ человкомъ. И если этотъ великій разладъ между „закономъ ума" и грховнымъ „закономъ плоти" тяжело испыталъ на себ самъ первоверховный апостолъ, если онъ въ мукахъ внутренней борьбы съ самимъ собою воскликнулъ: „бдный я человкъ! кто избавитъ меня отъ сего тла смерти" [MCLII] , то будемъ ли отрицать его мы, ничтожные и слабые люди? Здсь-то въ этомъ постоянно ощущаемомъ разлад человка съ самимъ собою, и нигд инуду [86] , получаютъ начало аскетическія стремленія человка къ преодолнію похоти плоти, похоти очей и боле духовныхъ страстей – эгоизма и гордости. Путемъ аскетическихъ подвиговъ, путемъ непрерывнаго поста, и молитвъ, человкъ стремится воспитать себя въ цльный и совершенный характеръ, создать въ душ своей то небесное царство, которое принесъ на землю Христосъ, отдаетъ Ему всю свою душу, всю свою крпость и силу, вс свои мысли и чувства, каждый вздохъ сердца, каждое даже ничтожное движеніе воли, дабы быть едино съ Нимъ, „единый духъ, единое сраствореніе, единый умъ" [MCLIII] .

[MCL] М. XXVI, 41.

[MCLI] Гал. V, 17.

[MCLII] Римл. VII, 24.

[86] инуда, инуды – в иное место, в ином месте (Древнерусский словарь)

[MCLIII] Макар. Егип. бес. 46, § 3.

Г. Розанова смущаетъ то, непонятное для него, явленіе, что аскеты, „совлекши съ себя плоть, любятъ однако плоть и плотское, не убгаютъ въ пустыню, а бгутъ къ людямъ, а если и удаляются въ пустыню, – ласкаютъ львовъ, вынимаютъ занозы изъ медвдя, не могутъ оторвать взгляда отъ звздъ, т. е. во всхъ видахъ любятъ міръ и именно въ плоти его", – то естественное объясненіе этого явленія въ самой природ аскетизма, въ основаніи котораго лежитъ начало самоотверженія и великодушія. Мы не будемъ утверждать, пишетъ г. Сменцовскій, что аскеты любятъ міръ именно въ плоти его, на чемъ такъ усиленно настаиваетъ г. Розановъ, но не будемъ называть эту любовь къ міру плотскою. Они любятъ вс творенія Божіи, любятъ міръ и съ духовной и съ тлесной его стороны, любятъ дятельно, не словомъ и языкомъ, но дломъ и истиною, согласно наставленію апостола: „если братъ или сестра наги и не имютъ дневного пропитанія, а кто нибудь изъ васъ скажетъ имъ: идите съ миромъ, грйтесь и питайтесь, но не дастъ имъ потребнаго для тла; что пользы"? [MCLIV] . Зная по опыту, какъ трудно отказывать себ и переносить лишенія, они всегда съ готовностію облегчаютъ страданія ближнихъ и даже безсловесныхъ тварей [87] , но еще боле они сочувствуютъ душевнымъ немощамъ ближнихъ и облегчаютъ ихъ, еще чаще упражняются въ длахъ милости духовной, а тлесную вещественную милость они оказывали предъ своимъ выступленіемъ на аскетическіе подвиги [88] .

[MCLIV] Іак. II, 15 – 16.

[87] Юродивые, напримръ. раздавали свои имнія и пр. и потомъ совершали дла благотворенія – см. обществ. дятельность юродивыхъ и столпниковъ.

[88] Такъ св. Симеонъ І-й столпникъ исцляетъ змя; вообше вс св. юродивые и св. cтолпники оказываютъ благодянія всмъ людямъ своими чудотвореніями и пр., о чемъ было говорено въ своемъ мст.

Оцнивъ, общую принципіальную сторону разсужденій г. Розанова, Сменцовскій останавливается на нкоторыхъ подробностяхъ его статьи, а именно, разбираетъ положенія В. В. Розанова о томъ, что 1) „Соломонъ въ молодости, тотчасъ посл смерти Давида, приносилъ жертвы и куренія на высотахъ [MCLV] , т. е. по сирофиникійскому ритуалу; 2) что Платонъ-философъ былъ якобы поклонникомъ плотскихъ удовольствій; 3) что между апокалипсическими животными (льва, тельца и орла) находится связь съ египетскими культами плоти (аписа, копчика, сфинкса), и 4) что праведный Іовъ есть одинъ изъ типовъ „въ хоровод безумствующихъ въ любви" [MCLVI] , потому что, будучи боленъ онъ и то умоляетъ жену приходить къ нему ради плода чрева своего [MCLVII] , о чемъ жаловался своимъ друзьямъ на гноищ; а сойдя съ него, порождаетъ еще 7 сыновей и 7 дочерей, опять погружается въ мірскія дла, какъ и до болзни, и пребываетъ, однако, во вс дни бытія своего праведнымъ и благочестивымъ.

[MCLV] 3 Царствъ, гл. III.

[MCLVI] Гл. XIX.

[MCLVII] „Церковныя Вдом." 1898 г. № 3, стр. 88 – 95, статья: „Аскетизмъ и ложныя сужденія о немъ".

Оставляемъ разсужденія по этимъ вопросамъ въ сторон въ виду того, что они не имютъ прямого отношенія къ нашей задач.

Наконецъ, весьма любопытно познакомиться вкратц съ мнніемъ о происхожденіи аскетизма, высказаннымъ профессоромъ Гусевымъ въ его сочиненіи: „Нравственный идеалъ буддизма въ его отношеніи къ христіанству" [MCLVIII] . – Въ этомъ сочиненіи доказывается, что исходнымъ пунктомъ христіанскаго аскетизма, а также его характеристическимъ признакомъ служитъ пламенная любовь къ людямъ, соединенная съ готовностью ради ихъ блага ко всевозможнымъ жертвамъ. Это положеніе проф. Гусевъ подтверждаетъ въ своей антикритик замчаній проф. Гренкова [MCLIX] фактами изъ жизни св. столпника Симеона, который, несмотря на то, что удалился отъ общества, поучалъ приходящихъ и принималъ въ нихъ самое теплое, живое участіе. Это мнніе признано неврнымъ авторомъ [MCLX] примчаній къ стать: „изложеніе и критическій разборъ нравственнаго ученія Шопенгауэра", помщенной въ Православномъ Обозрніи за 1877 г., XII, стр. 652 – 686.

[MCLVIII] Изд. 1874.

[MCLIX] Вынужденное слово въ защиту сочиненія „Нравственный идеалъ буддизма въ его отнош. къ христ.” Прав. Обозр. 1875 г. II стр. 242 – 271 III стр. 472 – 575.

[MCLX] Профессоромъ . . Гусевымъ.

Общею и главнйшею основою аскетизма критикъ, на основаніи ученія Спасителя и св. отцевъ [MCLXI] , считаетъ прежде всего любовь къ Богу. Эта любовь сама собою приводитъ къ аскетическому образу жизни, создаетъ его. Дальнйшимъ основаніемъ аскетизма служитъ общая идея проповди Іисуса Христа, состоящая въ призываніи къ исканію царства небеснаго прежде всего и вообще къ царству духовнаго надъ плотскимъ. Евангельская проповдь объ исканіи царства Божія прежде и больше всего и о непривязанности къ земному и чувственному, падая на нкоторыя, особенно воспріимчивыя сердца естественно могла возбудить въ нихъ жажду духовной жизни и небеснаго царствія до совершеннаго и полнаго охлажденія ко всему земному. Въ этихъ людяхъ, глубоко уязвленныхъ любовію къ Богу и царствію Божію, все вниманіе и чувство отдавалось безраздльно и всецло небесному, духовному. Дале, въ ученіи Спасителя имются основы и для практически-дятельной жизни въ пользу людей. Вслдъ за заповдью о любви къ Богу стоитъ заповдь: „люби ближняго, какъ самаго себя" [MCLXII] . Любовь же, и притомъ, самоотверженную, заповдалъ Іисусъ Христосъ ученикамъ Своимъ [MCLXIII] . Такимъ образомъ, христіанство заключаетъ въ себ 2 основныхъ элемента: одинъ изъ нихъ, получившій величайшее напряженіе и преобладаніе въ какомъ-либо лиц, можетъ приводить къ аскетическо-отшельнической жизни; другой элементъ, получивши доминирующую силу въ душ человка, даетъ ему стимулъ къ самоотверженной дятельности въ жизни для людей. Эти 2 элемента, при особомъ и одностороннемъ напряженіи ведущіе или только къ созерцательной жизни или только къ жизни практически дятельной, могутъ такъ комбинироваться въ душ человка и получать въ немъ такую равномрность сзоего напряженія, что человкъ, съ одной стороны, удовлетворяетъ своему чувству любви къ Богу и въ то же время съ другой – стремится дятельно исполнить заповдь о любви къ ближнимъ.

[MCLXI] Св. Макарія Египетскаго, св. Іоанна Лствичника, св. Исаака Сирина и др.

[MCLXII] М. VI, 19. 20, 28. Іоанн. VI, 27.

[MCLXIII] М. XXII, 39. Іоанн. XIII, 34, 36; XV, 12, 13.