За донат
Шрифт:
– Тебя это не касается, – огрызаюсь резко, поддавшись рефлексу.
Мне не нравится, когда кто-то трогает меня без спроса. Это старые-добрые травмы, тянущиеся за мной ещё со времён школы. Иногда они никак не влияют на мою жизнь, а иногда всплывают, прямо как сейчас, провоцируя на разные грубости.
– В жизни ничего не даётся просто так, детка, – Кит демонстративно глядит на свою ладонь и несколько раз сжимает пальцы, после чего прячет руку в карман. – Если ты хочешь получить ответы на свои вопросы – будь участлива, мила и готова к сотрудничеству, – он делает
– Да, – отвечаю я, неохотно задирая голову.
Кит кладёт свободную руку на стену и кривит рот, из-за чего его тонкие губы растягиваются, будто у акулы. Он совсем рядом, и ведёт себя так, будто рулит ситуацией.
– А мне интересно, кто научил тебя драться.
Я чувствую, как пальцы Кит подхватывают несколько прядей моих волос, и непроизвольно вжимаю шею в плечи.
– Это честный обмен. Я бы даже сказал, что это обмен в твою пользу.
– Зачем тебе это? – спрашиваю я.
– Любопытство, – говорит Кит ровным, тихим голосом, и в его глазах я нахожу нездоровый блеск.
Я приоткрываю рот, и мы погружаемся в молчание. Кит становится смелее. Его ладонь скользит по стене, а затем я чувствую его палец на своей щеке, который опускается к подбородку. Он ничего не говорит, лишь изучает моё лицо взглядом и кончиком пальца. Я едва слышу его дыхание, которое заглушает классический мотив некой симфонии. Обычная ненавязчивая музыка, которую можно услышать в общественных уборных больших торговых центров. Но она не настолько громкая, чтобы от меня ускользнул факт того, что кто-то дёргает дверную ручку. Однако Кит непоколебим. Он неотрывно смотрит на меня, его глаза не отпускают мои. Это гипнотизирует.
– Это, – говорю я предельно тихо и осторожно поднимаю руки, укладывая те на плечи Кита. – Не, – завожу пальцы ему за спину и слегка нагибаю его ниже, чтобы прошептать Киту на ухо: – твоё собачье дело.
Я подкрепляю свои слова резким ударом по яйцам.
Кит мгновенно сгибается, а я выскальзываю из угла, в который он меня загнал, и дёргаюсь на выход. За спиной у меня остаётся гад, чьи стоны постепенно обращаются в смех.
– Ай, блин, стерва, – хрипло посмеивается Кит, держится за причинное место и опускается бедром на мраморную столешницу. – Если выйдешь сейчас, менты тебя загребут.
Схватившись за дверную ручку, я медленно оглядываюсь. Кит смотрит мне прямо в глаза. Я немного напрягаюсь. Развязный взгляд этих глаз без ресниц нервирует.
– Пускай, – отвечаю я, провернув замок. – Лучше с ними, чем с тобой. – И покидаю комнату.
И чё я выделывалась…
Пока двое полицейских пытаются выбить из меня чистосердечное, проходит часа два.
Сидя в комнате ожидания, я пялюсь в потолок и мечтаю лишь об одном – чтобы Стилаш долбануло молнией, ведь это всё из-за неё, верняк?
Мне предъявили обвинение в мелком хулиганстве и умышленной краже. Но у полицейских нет никаких доказательств, кроме свидетельствования прохожих. Мне и напрягаться не пришлось, чтоб сложить два плюс два и
Я стучу коленом по металлическому заднику стола, пытаясь ударять в такт тиканью часов. Один из полицейских сидит напротив, пытаясь уболтать меня. Он говорит:
– Ты же понимаешь, что связалась с плохой компанией? – Он минуту изучающе смотрит на меня, затем очень осторожно добавляет: – знаешь их имена?
– Нет, – я передёргиваю плечами. – Они пользуются кличками.
– Может, знаешь их адреса?
С одной стороны я думаю, что имею полное право слить полицейским точку, на которой тусуются эти идиоты, и меня даже радует такая перспектива. С другой стороны, что тогда будет с Ириской? Дядя не позволит забрать котёнка. А если всю их троицу повяжут и привлекут к ответственности, никто не будет ухаживать за несчастным животном. Это и только это меня останавливает. Мне на всякий случай следует держать эту информацию в секрете. Это дилемма.
А ещё, не хочется этого признавать, но Кит оказался прав. Полицейские уже достали меня своими вопросами, хотя на мои отвечали нехотя.
Короче, я делаю вид, что думаю. На самом деле в этот момент я борюсь с желанием отомстить и здравым смыслом. Пока в моей голове больше «за», чем «против». И всё же…
– Я не знаю, – тяжко вздыхаю. – Они что-то говорили, но я уже не помню.
– Понятно, – сухо откликается офицер. – Мы уже связались с твоими опекунами. В течение часа тебя заберут, – добавляет мужчина и наконец-то уходит.
Спустя примерно два часа он возвращается и докладывает:
– Ерке, за тобой пришли.
Я встаю с лавки, к которой уже успела попривыкнуть моя спина, и следую за полицейским. Тот выводит меня в общий коридор, где на лавочке ждёт мой хмурый дядя. Похоже, он не в восторге, что я тут. Да я и сама не рада.
– Привет, – здороваюсь я, подходя ближе. Дядя молча кивает и встаёт. Это типично. Он не особо разговорчивый человек.
– Поговорим дома, – бросает он, обменивается с полицейскими какими-то формальностями, после чего выводит меня из участка с таким разочарованным лицом, что мне хочется бежать обратно и кричать, что это я во всём виновата. Что угодно, лишь бы не оставаться с дядей наедине. Ведь он снова будет сурово смотреть на меня и говорить, что я никто.
Стилаш. Глава восьмая
– Страдаешь? – спрашиваю я, как только дверь отворяется.
Перила в этом падике ужасно грязные, да и лестница – не лестница, так, бесполезная развалюха, на которой не то что бабка, а ваще любой мог сломать ногу. Но мне как-то пофиг. Я и раньше носилась по этой лестнице, бесконечно испытывая судьбу. Но щас не до этого. Я протираю перила задницей и покачиваюсь вперёд-назад, рискуя свалиться в лестничный пролёт. Да даже если я и свалюсь, этот немощный ничё делать не будет. Просто закроет дверь и продолжит дрочить, или играть в свои стрелялки, что ещё хуже.